Лев Мей - Стихотворения Страница 9

«Друг мой добрый! Пойдем мы с тобой на балкон…»**

Друг мой добрый! Пойдем мы с тобой на балкон,Поглядим на осенний, седой небосклон —Ни звезды нет на небе, и только березыОтряхают с листочков предсмертный свой сон,Верно, знают, что им посулил уже он —                                                 Морозы.

Верно, знают… Пускай их!.. А знаем ли мы,Что дождемся, и скоро, с тобою зимы,Что уж осень осыпала вешние грезы,Словно желтые листья с берез и, немы,Звезды капают с неба нам в душу сквозь тьмы,                                                 Что слезы.

Только нет, ты не верь мне, не верь же ты мне:Я болен и брежу в горячечном сне,И гремят мне, и слышатся давние грозы…Но вот ты улыбнулась, я верю весне —И опять запылают листочки в игле                                                 У розы.

Все взяла… Да зачем же, — сама пореши, —Ты не вырвала вон из моей из души                                                 Занозы?

ГРЕЗА**

Спал тяжело я, как будто в оковах, но в вещем во сне           Синее, звездное небо пригрезилось мне;           Каждою яркой звездою, сопутницей ночи,           Жгло мне сквозь веки оно отягченные очи;           Но терпелив был я, силен и крепок тогда…           Вдруг, в полуночи, на север скатилась звезда,И услыхал я:                               «Внемлите глас божий: для божья народаЦарственно с неба, падучей звездою, слетает Свобода!..»

ДЫМ**

           Ох, холодно!.. Жаль, градусника нету…           А у меня, с заутрени, морозНа стекла набросал гирлянды белых роз,И все — одна в одну — как есть, по трафарету.И все — одна в одну — под небом голубым,Все трубы в небеса струят посильный дым.И засмотрелся я на них сегодня…                                                             Трубы!Все оглянул я вас и думал: «Люди грубы:Твердят им мелочность и гордость свысока,Что жизнь юдольная ничтожна и низка,И вообще, внизу низка у жизни тропка.О трубы!.. Не понять не зябшим, что есть топка,Что на земле она, но что порой и дымЛетит, о господи, под небом голубымИ — может быть — горе рассказывает что-то.

Быть может…»

                                  Вот и я, пиитом чердачка,Столицу обозрел, конечно, свысокаИ видел я: Нева, и крепость, и Исакий,И Академия, и мост через Неву,И Стрелка с биржею, и то, что видит всякий,Побывший в Питере, во сне иль наяву…Я «питерщик» вполне… На Питере съел зубы:Затем и говорят со мною даже трубы,И дымом говорят.

                                   «Вот, — говорит одна,  —Вы, сударь, видите, что я совсем бедна,Что истопель принес мне дворник за послугу…Да как же к празднику не угодить друг другу?»«Ариша! — говорю я мысленно трубе. —Жила бы ты себе у батюшки в избе,Доила бы коров, купалась под Купало И…»                  Только из трубы дым по ветру умчало…

Но пристально за ним я по ветру смотрю:Он обнялся с другим..

                                    «Ариша! — говорю. —Как раз туда! Для нас чернорабочих братий,Там постлан целый ряд фланелевых кроватей:Там есть и доктора, там есть и фельдшера;Там, помнишь, родила Марфушина сестра?..И померла…»                       Бежит родоприимный дым,Стеляся саваном под небом голубым…

А рядом — черный дым, как с чумного погоста,Как с погребального потухшего костра,Где зараженных жгли с полночи до утра,Да, заживо здесь жгут, под шумный возглас                                                                              тостаБезумных юношей…                                      И вьется чумный дым,Ехидною клубясь под небом голубым,С собою унося весь пепел лицемерьяПеред природою, обмана чувств, безверья —           И радужных бумажек…

                                                    Вот валитДым тучей; где-то здесь — недалеко горит.           Кто погорел — бедняк или богатый?           Что вспыхнуло — лачуга иль палаты?..Иль просто занялись сарай и сеновал?Иль пламя охватить готово весь квартал?Не знаю… Пусть горит: быть может, и сгорелоВ пожаре темное и казусное дело…

Вот мерной сотней труб строений длинный рядДымится, окаймив широкий плац-парад,И за колонною подвижная колонна,Волнуяся, идет на приступ небосклона,И кажется в дыму сомкнулися штыки…И веют знамена, и искрятся штыки…

Вот жиденькой и седенькой кудрёйЗавился дым в глазури голубой…Одним-один дрожит, согбенный, над каминомСановник отставной, томим чиновным сплином.Давно ли, кажется, в приемной у него           Просители пороги обивали?И целые часы почтительно зевали,В надежде встретить взор орлиный самого?Давно ли важен, горд и величав по месту,Он мог рассчитывать на каждую невестуИ твердо сознавал, что каждой будет мил?Но он себя берег и с браком не спешил…

Да для чего ему и торопиться было,           Когда по нем у стольких сердце ныло,Когда у Кларочки, иль Фанни, столько разСверкали молнии из томных глаз!Давно ли? — А теперь фортуна изменила —И Кларочка свой взор с насмешкой отвратила…Коварная судьба все разом отняла —И вот, уж под судом за добрые дела,Покинутый, больной, дрожит перед каминомСановник отставной, томим чиновным сплином.

Перед камином же задумалась и ты…Кругом тебя ковры, и бронза, и цветы,И роскошью все дышит горделивой…Так что ж ты вдаль глядишь с улыбкою ревнивойНа стиснутых губах? Зачем в глазах тоска?Не образ ли соперницы счастливойТы видишь в трепетном мерцаньи камелька!И вот летит струя лукавого дымка, —И вот — разносит он на воле и просторе,Сожженными в письме, любовь твою и горе…

И много говорят мне трубы… В клубах дымаЯ вижу образы живые… Много их,И малых и больших, чредой воздушной, мимоПромчались в небесах морозно-голубых.

Сказал бы я им в след… А впрочем, что скажу я?Ужели, от трубы к иной трубе кочуя,Я стану говорить, что дороги дрова;Что вот последний грош за них сожгла вдоваСтрадальца бедного…                                       Что далее, вот там,Дымится фабрика, а здесь — науки храмА тут — гостиный двор, театры, магазины;А это-де не дым, а пар — и от машины,Что, может быть, уйдет за тридевять земель,В то царство, где никто и не бывал досель,Где, может быть, и нет, под многотрубной                                                                      крышей,Ни вздорожалых дров, ни дворника с Аришей,Ни бесприютных вдов; где не бежит из трубКаким-то узником тюремным дымный клубИ будто говорит с выси такие речи:«Нет солнца, холодно, — зато есть плошки, свечи,Пожалуй, и дрова казенные, и печи…»В такое царство я с тобою, беглый дым,Понесся бы теперь под небом голубым…

Да!.. есть глубокий смысл в сравненьи простодушномВсей нашей жизни сей с тобой, полувоздушным.

Да!.. есть глубокий смысл в предании святом,           Из века в век таинственно хранимом,           Что весь наш грешный мир очистится огнем                       И в небесах исчезнет дымом.

АУ-АУ!