Яков Полонский - Стихи Страница 9

СОЛОВЬИНАЯ ЛЮБОВЬ

          В те дни, как я был соловьем,          Порхающим с ветки на ветку,Любил я поглядывать зорким глазком          В окно, на богатую клетку.

          В той клетке, я помню, жила          Такая красавица птичка,Что видеть ее страсть невольно влекла,          Насильно тянула привычка.

          Слезами во мраке ночей          Питал я блаженные грезы,И пел про любовь я в затишье аллей, —          И звуки дрожали, как слезы.

          И к месяцу я ревновал…          И часто к затворнице соннойЯ страстные вздохи свои посылал          По ветру, в струе благовонной.

          Нередко внимала заря          Моей серенаде прощальной —В тот час, как, проснувшись, малютка моя          Плескалася в ванне хрустальной.

          Однажды гроза пронеслась…          Вдруг, вижу, — окно нараспашку,И клетка, о радость! сама отперлась,          Чтоб выпустить бедную пташку.

          И стал я красавицу звать          На солнце, в зеленые сени —Туда, где уютные гнезда качать          Слетаются влажные тени.

          «Покинь золотую тюрьму!          Будь голосу бога послушна!» —Я звал… но к свободе, бог весть почему,          Осталась она равнодушна.

          Бедняжка, я видел потом,          Клевала отборные зерна —Потом щебетала — не знаю о чем —          Так грустно и так непритворно!

          О том ли грустила она,          Что крылышки доля связала?О том ли, что, рано промчавшись, весна          Навек мои песни умчала?

СНЫ

Затворены душные ставни,Один я лежу, без огня —Не жаль мне ни ясного солнца,Ни божьего белого дня.

Мне снилось, румяное солнцеВ постели меня застает,Кидает лучи по окошкамИ молодость к жизни зовет.

И — странно! — во сне мне казалось,Что будто, пригретый лучом,Лениво я голову поднялИ стал озираться кругом;

И вижу — толпа за толпоюСнует мимо окон моих.О глупые люди! куда вы? —Я думаю, глядя на них.

И сам наконец я за нимиКуда-то спешу из ворот…И жжет меня полдень, и пыльныйКругом суетится народ.

И ходят послушные ноги,И движутся руки мои;Без мысли язык мой лепечет,И сердце болит без любви.

И вот уж гляжу я на запад,Усталою грудью дыша…Когда-то закатится солнце!Когда-то проснется душа!

Проснулся: затворены ставни,Один я лежу, без огня —Не жаль мне ни ясного солнца,Ни божьего белого дня!..

Мне снилось, легка и воздушна,Прошла она мимо окна;И слышу я голос: мой милый!Спеши! я сегодня одна!..

Слова эти были так нежныИ так нетерпенья полны,Что сердце мое встрепенулось,Как птичка навстречу весны.

И радостным сердца движеньемСебя разбудил я… увы!Глядела в окно мое полночь,И слышались крики совы.

И долго лежал я — и думаБыла, как свинец, тяжела.Неужели в это окошкоОна меня громко звала?

Неужели в это окошкоДругим я когда-то смотрел?Был ветрен, и молод, и весел,И многого знать не хотел?

Уж утро! — но, боже мой, где я?В своем ли я нынче уме?Вчера мне казалось так живо,Что я засыпаю в тюрьме;

Что кашляет сторож за дверьюИ что за туманным стекломЛуна из-за черной решеткиСияет холодным серпом;

Что мышка подкралась и скоблетНочник мой, потухший в углу,И что все какая-то птичкаС надворья стучит по стеклу.

Уж утро! — но, боже мой, где я?Заснул я как будто в тюрьме,Проснулся как будто свободный, —В своем ли я нынче уме?

Клонит сон — стихи, прощайте!Погасай, моя свеча!Сплю и слышу, будто где-тоХодит маятник, стуча…

Ходит маятник, и сонный,Чтоб догнать его скорей,Как по воздуху, иду яВдаль за тридевять полей…

И хочу я в тридесятомГосударстве кончить путь,Чтоб хоть там свободным словомОблегчить больную грудь.

И я вижу: в тридесятомГосударстве на часахСторожа стоят в туманеС самострелами в руках.

На мосту собака лает,И в испуге через садЯ иду под свод каких-тоФантастических палат.

Узнаю родные стены…И тайком иду в покой,Где подсолнечного царстваЦарь лежит с своей женой.

Кот мурлычет на лежанке;Светит лампа — царь не спит —И седая из подушекБорода его торчит.

На глаза колпак напялив,Шевелит он бородойИ ведет такие речиОбо мне с своей женой:

«Сокрушил меня царевич;Кто мне что ни говори, —А любя стихи да рифмы,Не годится он в цари.

Я лишу его наследства».А жена ему в ответ:«Будет, бедненький, по царствуОн скитаться, как поэт».

«Но, — оказал отец, — дозволимМы за это, так и быть, —Нашей фрейлине с безумцемОдиночество делить:

У нее в лице любовьюДышит каждая черта —У него в стихах недаромВсе любовь да красота».

«Но, — ответила царица, —Наша фрейлина гордаИ отвергнутого намиНе полюбит никогда».

Ах! — кричу я им, — лишитеВы меня всего, всего…Все-то ваше царство вряд лиСтоит сердца моего!..

Но ужель она, чьи очиСветят раем, — так горда,Что отвергнутого вамиНе полюбит никогда?..

Я спал — и гнетущего страхаВолненье хотел превозмочь,И видел я сон — будто светитКакая-то странная ночь.

Дымясь, неподвижные звездыВ эфире горят, как смола,И запахом ладана сильноНочная пропитана мгла.

И месяц, холодный, как будтоМертвец, посреди облаковСтоит над долиной, покрытойРядами могильных холмов.

Недвижно поникли деревья;Далеко стоит тишина:Природа как будто не дышитВ объятиях мертвого сна.

И весь я вниманье — и сердцемДалеко я в ночь уношусь,И жду хоть единого звука —И крикнуть хочу и — боюсь!

И вдруг с легким треском все небоПодвинулось — звезды текут —И катится месяц, как будтоНа нем гроб тяжелый везут.

И темные тучи печальнымНад ним балдахином висят.И красные звезды, как свечи,Повитые крепом, горят.

И катится месяц все дальшеИ дальше в бездонную ночь —И звезды за ним в бесконечностьУходят из глаз моих прочь…

Их след, как дымок от фосфора,Как облачко, в черной далиРасплылся — и мрак непроглядныйОдел мертвый череп земли.

И стал я блуждать в этом мракеОдин — как слепец. Не ночной —Могильный был мрак, и повсюдуБыла тишина и покой.

Такой был покой и такаяБыла тишина, что листокВ лесу покачнись — или капляСкатись — я услышать бы мог.

То весь замирал я — и долгоСтоял неподвижно — то билЯ в землю ногами, не видяНи ног, ни земли; — то ходил,

Кружась, как помешанный, — падал —Лежал — сам с собой говорил —Вставал — щупал воздух руками —И вдруг — чью-то руку схватил…

И мигом я понял, что этоБыла не мужская рука,У ней были нежные пальцы,Она была стройно легка.

И так эту руку схватил я,Как будто добычу поймал,И так я был рад, что, казалось,На время дышать перестал.

«Ага! не один я — не все мыПропали! — я думал. — Есть грудьДругая, которая можетИ закричать и вздохнуть».

«О, кто ты? — шептал я, — хоть словоСкажи мне — хоть слово! — и мнеОно будет музыкой в этойМогильной, немой тишине…

Откуда ты шла? — Где застиглаТебя эта тьма? — говори!Мне звуки речей твоих будутСиянием новой зари».

Молчанье — молчанье — ни слова,Ни вздоха… Одна лишь рукаНезримая руку мне жалаИ трепетала слегка.

Напрасно порывисто, жадноУста я устами ловил,Напрасно лобзал ее в очиИ плечи слезами кропил.

Она предавала все телоМучительным ласкам моим;А я — я шептал: «Умоляю,Порадуй хоть словом одним».

Молчанье, молчанье — и вот ужЯ сам перестал говорить,Я помню, во сне, как безумец,Готов был ее укусить!!

Но в эту минуту, рванувшись,Как змей ускользнула она,И стало опять — мрак во мраке —И в тишине — тишина…

С простертыми долго рукамиХодил я, рыдая, стеня,Шатаясь — и тьму обнимал я,И тьма обнимала меня.

Споткнувшись на что-то, я поднялКакую-то книгу — раскрылСтраницы — и лег с ней на землю —И лбом к ней припал — и застыл.

Из книги, мне чудилось, буквыВсплывали — и ярче огняСверкали и в жгучие строкиСлагались в мозгу у меня.

И страшные мысли читал яВ невидимой книге — как вдругНа слове «проклятье» очнулся —И оглянулся вокруг —

О боже мой! где я!! — сквозь щелиЗатворенных ставень сквозятЛучи золотые, то солнцаГлаза золотые глядят.

Глядят и смеются — и сердцеОчнулось — и, жизни приветПочуя, взыграло, как будтоВпервые увидело свет…

«Тень ангела прошла с величием царицы…»