Василий Жуковский - Том 2. Баллады, поэмы и повести Страница 9

Ахилл[5]*

Отуманилася Ида;  Омрачился Илион;Спит во мраке стан Атрида;  На равнине битвы сон.Тихо все… курясь, сверкает  Пламень гаснущих костров,И протяжно окликает  Стражу стража близ шатров.

Над Эгейских вод равниной  Светел всходит рог луны;Звезды спящею пучиной  И брега отражены;Виден в поле опустелом  С колесницею Приам:[6]Он за Гекторовым телом  От шатров идет к стенам.

И на бреге близ кургана  Зрится сумрачный Ахилл;Он один, далек от стана;  Он главу на длань склонил.Смотрит вдаль — там с колесницей  На пути Приама зрит:Отирает багряницей  Слезы бедный царь с ланит.

Лиру взял; ударил в струны;  Тих его печальный глас:«Старец, пал твой Гектор юный;  Свет души твоей угас;И Гекуба, Андромаха  Ждут тебя у градских вратС ношей милого им праха…  Жизнь и смерть им твой возврат.

И с денницею печальной  Воскурится фимиам,Огласятся погребальной  Песнью каждый дом и храм;Мать, отец, вдова с мольбою  Пепел в урну соберут,И молитвы их герою  Мир в стране теней дадут.

О Приам, ты пред Ахиллом  Здесь во прах главу склонял;Здесь молил о сыне милом,  Здесь, несчастный, ты лобзалРуку, слез твоих причину…  Ах! не сетуй; глас небесНам одну изрек судьбину:  И меня постиг Зевес.

Близок час мой; роковая  Приготовлена стрела;Парка, жребию внимая,  Дни мои уж отвила;И скрыпят врата Аида;[7]  И вещает грозный глас:Все свершилось для Пелида;  Факел дней его угас.

Верный друг мой взят могилой;  Брата бой меня лишил —Вслед за ним с земли унылой  Удалится и Ахилл.Так судил мне рок жестокий:  Я паду в весне моейНа чужом брегу, далёко  От Пелеевых очей.

Ах! и сердце запрещает  Доле жить в земном краю,Где уж друг не услаждает  Душу сирую мою.Гектор пал — его паденьем  Тень Патрокла я смирил;Но себе за друга мщеньем  Путь к Тенару проложил.

Ты не жди, Менетий, сына;[8]  Не придет он в отчий дом…Здесь Эгейская пучина  Пред его шумит холмом;Спит он… смерть сковала длани,  Позабыл ко славе путь;И призывный голос брани  Не вздымает хладну грудь.

И Ахилл не возвратится;  В доме отчем пустотаСкоро, скоро водворится…  О Пелей, ты сирота.Пронесется буря брани —  Ты Ахилла будешь ждатьИ чертог свой в новы тканиДля приема убирать;

  Будешь с берега унылоТы смотреть — в пустой дали  Не белеет ли ветрило,Не плывут ли корабли?  Корабли придут от Трои —А меня ни на одном;  Там, где билися герои,Буду спать — и вечным сном.

Тщетно, смертною борьбою  Мучим, будешь сына зватьИ хладеющей рукою  Вкруг себя его искать —С милым светом разлученья  Глас его не усладит;И на брег воды забвенья  Зов отца не долетит.

Край отчизны, светлы воды,  Очарованны места,Мирт, олив и лавров своды,  Пышных долов красота,Расцветайте, убирайтесь,  Как и прежде, красотой;Как и прежде, оглашайтесь  Кликом радости одной;

Но Патрокла и Ахилла  Никогда вам не видать!Воды Сперхия, сулила  Вам рука моя отдатьВолоса с моей от брани  Уцелевшей головы…Все Патроклу в дар, и дани  Уж моей не ждите вы.

Кони быстрые, из боя  (Тайный рок вас удержал)Вы не вынесли героя —  И на щит он мертвый пал;Кони бодрые, ретивы,  Что ж теперь так мрачны вы?По земле влачатся гривы;  Наклонилися главы;

Позабыта пища вами;  Груди мощные дрожат;Слышу стон ваш, и слезами  Очи гордые блестят.Знать, Ахиллов пред собою  Зрите вы последний час;Знать, внушен был вам судьбою  Мне конец вещавший глас…

Скоро!.. лук свой напрягает  Неизбежный Аполлон,И пришельца ожидает  К Стиксу черному Харон.И Патрокл с брегов забвенья  В полуночной тишинеЛегкой тенью сновиденья  Прилетал уже ко мне.

Как зефирово дыханье,  Он провеял надо мной;Мне послышалось призванье,  Сладкий глас души родной;В нежном взоре скорбь разлуки  И следы минувших слез…Я простер ко брату руки…  Он во мгле пустой исчез.

От Скироса вдаль влекомый,  Поплывет Неоптолем;[9]Брег увидит незнакомый  И зеленый холм на нем;Кормщик юноше укажет,  Полный думы, на курган —«Вот Ахиллов гроб (он скажет);  Там вблизи был греков стан.

Там, ужасный, на ограде  Нам явился он в ночи —Нестерпимый блеск во взгляде,  С шлема грозные лучи —И трикраты звучным криком  На врага он грянул страх,И троянец с бледным ликом  Бросил щит и меч во прах.

Там, Атриду дав десницу,  С ним союз запечатлел;Там, гремящий, в колесницу  Прянув, к Трое полетел;Там по праху за собою  Тело Гекторово мчалИ на трепетную Трою  Взглядом мщения сверкал!»

И сойдешь на брег священный  С корабля, Неоптолем,Чтоб на холм уединенный  Положить и меч и шлем;Вкруг уж пусто… смолкли бои;  Тихи Ксант и Симоис;И уже на грудах Трои  Плющ и терние свились.

Обойдешь равнину брани…  Там, где ратовал Ахилл,Уж стадятся робки лани  Вкруг оставленных могил;И услышишь над собою  Двух невидимых полет…Это мы… рука с рукою…  Мы, друзья минувших лет.

Вспомяни тогда Ахилла:  Быстро в мире он протек;Здесь судьба ему сулила  Долгий, но бесславный век;Он мгновение со славой,  Хладну жизнь презрев, избралИ на друга труп кровавый,  До могилы верный, пал».

Он умолк… в тумане Ида;  Отуманен Илион;Спит во мраке стан Атрида;  На равнине битвы сон;И курясь, едва сверкает  Пламень гаснущих костров;И протяжно окликает  Стража стражу близ шатров.

Эолова арфа*

   Владыко Морвены,Жил в дедовском замке могучий Ордал;   Над озером стеныЗубчатые замок с холма возвышал;   Прибрежны дубравы   Склонялись к водам,   И стлался кудрявыйКустарник по злачным окрестным холмам.

   Спокойствие сенейДубравных там часто лай псов нарушал;   Рогатых еленейИ вепрей и ланей могучий Ордал   С отважными псами   Гонял по холмам;   И долы с холмами,Шумя, отвечали зовущим рогам.

   В жилище ОрдалаВеселость из ближних и дальних краев   Гостей собирала;И убраны были чертоги пиров   Еленей рогами;   И в память отцам   Висели рядамиИх шлемы, кольчуги, щиты по стенам.

   И в дружных беседахЛюбил за бокалом рассказы Ордал   О древних победахИ взоры на брони отцов устремлял:   Чеканны их латы   В глубоких рубцах;   Мечи их зубчаты;Щиты их и шлемы избиты в боях.

   Младая МинванаКрасой озаряла родительский дом;   Как зыби тумана,Зарею златимы над свежим холмом,   Так кудри густые   С главы молодой   На перси младые,Вияся, бежали струей золотой.

   Приятней денницыЗадумчивый пламень во взорах сиял:   Сквозь темны ресницыОн сладкое в душу смятенье вливал;   Потока журчанье —   Приятность речей;   Как роза дыханье;Душа же прекрасней и прелестей в ней.

   Гремела красоюМинвана и в ближних и в дальних краях;   В Морвену толпоюСтекалися витязи, славны в боях;   И дщерью гордился   Пред ними отец…   Но втайне делилсяДушою с Минваной Арминий-певец.

   Младой и прекрасный,Как свежая роза — утеха долин,   Певец сладкогласный…Но родом не знатный, не княжеский сын:   Минвана забыла   О сане своем   И сердцем любила,Невинная, сердце невинное в нем.

   На темные сводыБагряным щитом покатилась луна;   И озера водыСтруистым сияньем покрыла она;   От замка, от сеней   Дубрав по брегам   Огромные тенейЛегли великаны по гладким водам.

   На холме, где чистымПотоком источник бежал из кустов,   Под дубом ветвистым —Свидетелем тайных свиданья часов —   Минвана младая   Сидела одна,   Певца ожидая,И в страхе таила дыханье она.

   И с арфою стройнойКо древу к Минване приходит певец.   Все было спокойно,Как тихая радость их юных сердец:   Прохлада и нега,   Мерцанье луны,   И ропот у брегаДробимыя с легким плесканьем волны.

   И долго, безмолвны,Певец и Минвана с унылой душой   Смотрели на волны,Златимые тихо блестящей луной.   «Как быстрые воды   Поток свой лиют —   Так быстрые годыВеселье младое с любовью несут».

   «Что ж сердце уныло?Пусть воды лиются, пусть годы бегут,   О верный! о милый!С любовию годы и жизнь унесут.» —   «Минвана, Минвана,   Я бедный певец;   Ты ж царского сана,И предками славен твой гордый отец».

   «Что в славе и сане?Любовь — мой высокий, мой царский венец.   О милый, МинванеВсех витязей краше смиренный певец.   Зачем же уныло   На радость глядеть?   Все близко, что мило;Оставим годам за годами лететь».

   «Минутная сладостьВеселого вместе, помедли, постой;   Кто скажет, что радостьНавек не умчится с грядущей зарей!   Проглянет денница —   Блаженству конец;   Опять ты царица,Опять я ничтожный и бедный певец».

   «Пускай возвратитсяВеселое утро, сияние дня;   Зарей озаритсяТот свет, где мой милый живет для меня.   Лишь царским убором   Я буду с толпой;   А мыслию, взором,И сердцем, и жизнью, о милый, с тобой».

   «Прости, уж бледнеетРассветом далекий, Минвана, восток;   Уж утренний веетС вершины кудрявых холмов ветерок».—   «О нет! то зарница   Блестит в облаках;   Не скоро денница;И тих ветерок на кудрявых холмах».

   «Уж в замке проснулись;Мне слышался шорох и звук голосов». —   «О нет! встрепенулисьДремавшие пташки на ветвях кустов». —   «Заря уж багряна». —   «О милый, постой». —   «Минвана, Минвана,Почто ж замирает так сердце тоской?»

   И арфу унылыйПевец привязал под наклоном ветвей:   «Будь, арфа, для милойЗалогом прекрасных минувшего дней;   И сладкие звуки   Любви не забудь;   Услада разлукиИ вестник души неизменныя будь.

   Когда же мой юный,Убитый печалию, цвет опадет,   О верные струны,В вас с прежней любовью душа перейдет.   Как прежде, взыграет   Веселие в вас,   И друг мой узнаетПривычный, зовущий к свиданию глас.

   И думай, их пеньюВнимая вечерней, Минвана, порой,   Что легкою тенью,Все верный, летает твой друг над тобой;   Что прежние муки:   Превратности страх,   Томленье разлуки,Все с трепетной жизнью он бросил во прах.

   Что, жизнь переживши,Любовь лишь одна не рассталась с душой;   Что робко любившийБез робости любит и более твой.   А ты, дуб ветвистый,   Ее осеняй;   И, ветер душистый,На грудь молодую дышать прилетай».

   Умолк — и с прелестнойЗадумчивых долго очей не сводил…   Как бы неизвестныйВ нем голос: навеки прости! говорил.   Горячей рукою   Ей руку пожал   И, тихой стопоюОт ней удаляся, как призрак пропал…

   Луна воссияла…Минвана у древа… но где же певец?   Увы! предузналаДуша, унывая, что счастью конец;   Молва о свиданье   Достигла отца…   И мчит уж в изгнаньеЛадья через море младого певца.

   И поздно и раноПод древом свиданья Минвана грустит.   Уныло с МинванойОдин лишь нагорный поток говорит;   Все пусто; день ясный   Взойдет и зайдет —   Певец сладкогласныйМинваны под древом свиданья не ждет.

   Прохладою дышитТам ветер вечерний, и в листьях шумит,   И ветви колышет,И арфу лобзает… но арфа молчит.   Творения радость,   Настала весна —   И в свежую младость,Красу и веселье земля убрана.

   И ярким сияньемХолмы осыпал вечереющий день:   На землю с молчаньемСходила ночная, росистая тень;   Уж синие своды   Блистали в звездах;   Сравнялися воды;И ветер улегся на спящих листах.

   Сидела унылоМинвана у древа… душой вдалеке…   И тихо все было…Вдруг… к пламенной что-то коснулось щеке;   И что-то шатнуло   Без ветра листы;   И что-то прильнулоК струнам, невиди́мо слетев с высоты…

   И вдруг… из молчаньяПоднялся протяжно задумчивый звон;   И тише дыханьяИграющей в листьях прохлады был он.   В ней сердце смутилось:   То друга привет!   Свершилось, свершилось!..Земля опустела, и милого нет.

   От тяжкия мукиМинвана упала без чувства на прах,   И жалобней звукиНад ней застенали в смятенных струнах.   Когда ж возвратила   Дыханье она,   Уже восходилаЗаря, и над нею была тишина.

   С тех пор, унывая,Минвана, лишь вечер, ходила на холм   И, звукам внимая,Мечтала о милом, о свете другом,   Где жизнь без разлуки,   Где все не на час —   И мнились ей звуки,Как будто летящий от родины глас.

   «О милые струны,Играйте, играйте… мой час недалек;   Уж клонится юныйГлавой недоцветшей ко праху цветок.   И странник унылый   Заутра придет   И спросит: где милыйЦветок мой?.. и боле цветка не найдет».

   И нет уж Минваны…Когда от потоков, холмов и полей   Восходят туманыИ светит, как в дыме, луна без лучей, —   Две видятся тени:   Слиявшись, летят   К знакомой им сени…И дуб шевелится, и струны звучат.

Мщение*