Анна Присманова - Туманное Звено. Стихотворения Страница 9

КЛЕВЕР

Поутру и здесь в тумане клевер,на заре весенней розов он.Но весна от нас пойдет на север,где стоял всю зиму санный звон,

где стояли печи, ягод вазы,перед каруселью круглый рот,в полке мальчик-с-пальчик, водолазы,в озере — стволы наоборот.

Озеро вернется — о, поверьте!Просверлите стебель камыша:запоет высоко пред смертьюполый стебель, голая душа.

ПЕРО

Заплаты черепичные красны.Зерно в земле побегами лучится.Уверенная поступь у весны,нам у нее пристало б поучиться.Доверь же ей ведение пера —гусиного пера, не золотого, —душа моя! Сегодня со двораи ты пойдешь. Перо — твоя обнова.

Шесть дней оно скрывалось в сундуке,проложенное прелостью и перцем.В седьмой — оно к десной твоей рукеласкается, старается, как сердце,как лавочник, что дарит нам вершок,как склянка, что песочною зовется,как сваха, как сиреневый горшок,где счастье лепестками нам дается.

ЗЕЛЕНЫЙ ДВОРИК

Зеленый дворик. Курицы в навозеи золотой веселый сеновал.Зачем так быстро время воду возити мой струистый полдень миновал?

У бабушки висели в день осеннийлекарственные травы с потолкаи скопища на коконе кисейномуснувшего мушиного полка.

Как любо было бегать вороненкомв расквашенные клети за яйцом,как утром распевало горло звонко,выскакивая к солнцу на крыльцо!

Но сладок был при свечках летний ужин,и юбочек взлетало полотно,когда босые пятки били в лужии дождь ломился радугой в окно,

в речонку или в толщу огорода,где маялись малинные кусты,где, праздника встречая день дородный,линяли наши ягодные рты.

О свежие сверкающие гумна,пронизанные ржаньем жеребят,о славные вожди ватаги шумнойиграющих в разбойники ребят.

О нянюшкин сундук, где всё наследствооберегал малеванный улан.О милое холстинковое детство,румяное отнюдь не от румян!

«Молочных чувств дано нам только пять…»

Молочных чувств дано нам только пять.Но с каждым годом шире древесина.Затронет пух растительную прядь,и задрожит в безветрии осина.

Дрожит желток. В хрупчайшей скорлупевсей нашей жизни нежное начало.Пусть воду или воздух я в ступепорой толкла, всё ж дно мое стучало.

Прости меня, что на твое лицокладу, о муза, столь цветного глянца.Но ежегодно белое яйцопылает от пасхального румянца.

Средь гиацинтов, смертников весны,кривляются от солнышка стаканы.И, как они, твои дневные сныневыносимым светом осияны.

«Душа, в небесном тюле на канате…»

Душа, в небесном тюле на канатедавно ты пляшешь в тесных башмачках.Ах, не пришлось бы деве на закатев конце смотрин остаться в дурачках!

Среди ларьков, гостинцы покупая,они бредут, не давши ни гроша,о, за твое, голубка голубая,почти что неземное антраша!

Но леденеет шнур. Зима обманет,и упадешь ты елкой в декабре.Гулянье только мимоходом глянетна кости, рухнувшие в мишуре.

«Тает в небе стая голубей…»

Тает в небе стая голубей:вот от них уже остались точки.Не могу я вспомнить, хоть убей,день, когда ко мне явились строчки.

Кажется, всю жизнь они со мной.(Так совместно с тенью ходят люди.)Так подносит повар крепостнойголову судьбы своей на блюде.

ЯБЛОКО

Вся в локонах из чистого червонца,в мантильи, с белым зонтиком в руках(слепящее Вас окружает солнце),Вы каждым шагом радуете прах.

Привыкли, Муза, яблочные конипо облачным дорогам Вас возить.И яблони пред Вами ветви клоняттакие, что нельзя вообразить.

Одна из них от тяжести кривая,свеч восковых плоды ее бледней.Стоит она как будто неживая…И что же? Вы как раз идете к ней.

Томительно, как вдохновенье слову,для яблока касанье Ваших уст.Вонзая зубы в колобок плодовый,Вы слышите его покорный хруст.

Пусть яблоко (вина столпотворенья)смешение железа и воды —но райские останутся следына мякоти того стихотворенья.

«Не ощущая собственного груза…»

Не ощущая собственного груза,сон ходит в семиверстном сапоге.А день, неотвратимая обуза,как аист, на одной стоит ноге.

Стары в господском доме половицы,лежат они рядком, но между — щель.Не зря густым нектаром медуницыпитаются: у них благая цель.

Порой сухой удар на блюде плоскомрасщелину дает. Хозяин зол.Но ставит праздник мед на стол, и воскомрассохшийся натерт до лоска пол.

Тогда тяжелый воздух вдохновеньярассеивается. Идет азот.Войдет ли к пчелам час отдохновеньяв шестиугольные ячейки сот?

Ах, нелегко домину бытияпостроить на лесах стихотворений.И полное лишь в сказке, знаю я,ждет замарашку удовлетворенье.

ГОБЕЛЕН

Душа, ты выросла из юбки,она тебе уж до колен.Я вижу, шерстяной голубкенаскучил пыльный гобелен,

где вол любуется купавой,а рядом — павой дровосек.Взмахнула дева ручкой правой,ствола он так и не отсек.

По снегу с мышью ходит кошкаи всё никак ее не съест.И тут же розы вдоль окошка,на вышке — с голубем насест.

Сметану дочь несет соседу, —на гобелене все добры!И льется шерсть вина к обедуиз доброй кружки той поры.

Расшитый пахарь за воламистоит. Ни с места те волы.Ах, голубь мой, взмахни крыламии унесись из кабалы!

КАРАНДАШ

След истлевших древесных сил —карандаш мой точу в ночи.Нож с боков стеарин скосилдеревянной моей свечи.

Жизнь сказала: да будет так! —заострила графитный взор.Ты спустилась ко мне в кулак,стружка, с окаменелых гор.

Передашь ли тех волн аккорд,мох и эхо свинцовых скал,лес, лазоревый злой фиорд,ветр, что парусом челн таскал?

Чудо — горенья плод во мгле,претворенные в пласт суки…Бескорыстнейший на земледруг, не оставь моей руки!

ТЕНЬ И ТЕЛО

Пустынный ветер схватывает прахи мчит его до крайнего предела.Коль сон однажды душу схватит — ах,она всю жизнь скитается без дела.

Днем снится наша явь самой себе,ночами тень волнуется и бродит.Две силы те в глухой всегда борьбе,и всё же тень к телам всегда подходит.

И липнут капли крови к бахромаммечты. Извечно кровь смущала тени.И белый день не выдал права намплатить на деле златом сновидений.

А сон в ответ, как смертник, бьет в тюрьму,как колокол подводный, к нам стучится.К нему бредем, к нему бредем, к нему.Но, может быть, и он нам только снится?

ОСЕННЯЯ ПОЧТА