Борис Поплавский - Орфей в аду Страница 9

1925

Орфей в аду*

Гав гав! Ау ау! Миау мау! Кукареку!О, караул! Но караул на башне.Бль! бль! в воде, зачем я прыг<нул> в реку,О, о, погиб (печальной Мойры шашни).

Реку Тебе, неостроумный голубь.О, Боже! Можжевельная вода?Ты мне для лека. Утонул я голый.Иду на дно, должно быть, в ад? о, да.

Усаты духи шепчут у сосудов,В которых парится неправедная плоть.О, Бог, скорей, о бок, Ты безрассуден.Антропофаги жмут людской приплод.

Но, о, реку, ура, реку из речки.Казалось, им необходим партнер.Сажусь играть, сдаю, дрожа (у печки).Какая масть ко мне пошла, синьор!

<1925–1927>

Le chant d'Albinos*

На белые слоны садится снегОни трубят засыпанные мракомОни слегка шевелятся во снеСлегка ползут по бельведеру раком.

Их помнит ли еще слоновый богС пронзительными круглыми клыкамиКоторые он сну втыкает в бокЖует его как мягкий пряник (камень)

А человек застигнутый внутриРаздавленный воздушными зубамиНе знает: То моря? леса? ветры?Несут его топча и мня ногами

Или́, Или́ священная душаПроснувшаяся к бытию внезапноВыкладывает с шумом антрашаПрекрасно беспрестанно и бесплатно

И весело поет визжа слегкаСлегка стеная в небольшом надрывеПока во сне слезает с потолкаЕе убийца с веером игривым

1926

«На иконе в золотых кустах…»*

На иконе в золотых кустахБогородица сидит в грустяхПрародительница и приснодеваПобедительница древней ЕвыИ на пальцах держит эта дамаМаленького красного АдамаА внизу под розами лампадРасстилается электроадТам царит двойник княжны пречистойПризрак важный, влажный лев плечистыйЗаместительница герцогиниПовелительница и богиняВесело галдит чертячий дворХодит колесом бесстрашный ворИ Иуда с золотого блюдаКровь сливает в ожиданьи чудаИ поют хоры детей-чертейО земле о чудесах страстейО зари лиловых волосахО земных редеющих лесахИ цветут шипы еловых розРжанье тонкое рождает паровозСтойте теплое завидев вдалекеОтраженье электричества в рекеИ несется налегке трамвайВ загородное депо как будто в райИ за ним в цилиндре Гумилев(На подножку подскочить готов)С поезда в пальто слезает ночьК ней бежит носильщик ей помочьВыкатить тяжелую лунуВыпытать ночную истинуНо шумит во сне машинный крайБудто арфами снабженный щедро райИ с ночным горшком на головеПляшет неизвестный человекА вокруг как бабочки греховРеют в воздухе листки стихов.

1926 париж

Незавершенное и зачеркнутое

«Грохотанье струй изгоняет печали…»*

Грохотанье струй изгоняет печалиИ мне кажется, жизнь разойдется, как дымВот последние жидкие стрелы упалиПотемневшие лошади просят воды.Я гулять выхожу на бесхитростный зовВсе случайное в жизни поэты лелеютИ ошибки слетающих к нам голосов лилеи.Вдоль дороги бездумный столбов контрабас

<1925–1927>

«О жупел мужа жалости лишай…»*

О жупел мужа жалости лишайСемьи семит ногами семенитНе помешай. Варенье помешайЯ помяну был буль о семеню.Я поманю Тебя о помянуПоминки соопровождает дачаО дача эта прямо неудачаМинуть бы ан минуть без тэ минуУ ми ну до фасоль ре ми фа доДодо тебе дада клиторатуреХалтуре туры всякие атурыСидон Гвидон дон дон о кошкин домЗабыл я был быль эту некий бильСтихов дрочену из яиц сеченыхБыль быль буль дог док бок автомобильПекись печенье наше попеченье

<1925–1927>

«Я Библию читал едва-едва…»*

Я Библию читал едва-едваЕдва не задремав от безразличьяМертвы, мертвы шикарные слова

Увы! пришли другие дни для душИ каждый храбро делает как хочетСкелет идет и принимает душПотом[13] в кинематографе хохочет

Война и мир*

П.Х.

Чему обязан я; пред Вами я.Ваш дивный гнев мя да ударит древо.Вы чисты́, как Скандинавия.Хоть девушка, не евушка, но ева.

Я вам покаюсь, ах, я вам пока.Нас не разлу́чит пароход колесный.Или́ шлагбаума длинная рукаНас схватит, нас подхватит бесполезно.

Чисты́ вы, как столовое вино,Как кость слоновая, тверды́ и неподдельны.Легки, как сновидение одно.Блистательны: так полюс блещет цельный.

Страда́ю, да́ я, снежной слепотой,Трахомой нежной, хоть мы и знакомы.Возьмите жизни неразменный золотой,Фальшивый золотой, щит невесомый.

Хоть не пристал жене любви булат.И мужу сечи счастия халат.

«Как плавает в реке прозрачный дом…»*

Как плавает в реке прозрачный домНо мы не беспокоимся об том

И белый белый не бросаем кругХоть он кричит как недовольный друг

Как негер на летательной машинеКак пушка на блистательной вершине

Доволен я и несомненно воленЛюбить и жить и даже умиратьНе так <как> человек который боленИль тот кто со другими вместе рать

Преважно молчалив самоубивецНапыщен синий будто бюрократСидит в крови как во пруду ленивецВ воде ныряет дольше нас в сто крат

Преважно выезжает под веночкомВ прохладном морге возлежит подлецНе отвечая сыновьям и дочкамФорсит как сиг на праздничном столе

Мол вы подшейте к делу ливольвертИ белый недорезанный конверт

А я не беспокоюсь я о томЯ плаваю в реке прозрачный дом

Я негер я лечу на еропланеСо мною пушка говорит в тумане

Как лучший друг слегка ворчливый вдругКак белый белый симпатичный круг.

1925

Logique*

Одиночество подводных лодокЧто во дно морей уткнулось с честьюХватку жесткую ножных колодокВот что я предпочитаю счастью

Акробата жест полуразвязныйПолугреческий на вышке малойИ его полет кругообразныйИ песок арены бледно алый

Паровоза бег без машинистаПред поездом где все играют в картыИ самоубийство гимназистаНад письмом с ошибками на парте.

Обожаю отвращенье богаИ землетрясенье высотыВылетая из окна как словоНикогда не разобьешься ты

Сон тебя подхватит солнце скроетЗасмеешься ты когда падетТело ночи точно флаг на полюсС дирижабля белого на лед.

«Примите братья чемодан души…»*

Примите братья чемодан душиВедь я вернулся с этого курортаЗвенят в кармане[14] слов грошиИду в кафе бегу как мних от черта

Заслуженная горечь прошлых летВспорхнула ты, меня оставив долуИ стало мне так странно на землеКак бы быку что сел слегка в гондолу

Лоснится радость — новая квартираВ водопроводе розовый настойА старого слугу с лицом СатираСменил прекрасный[15] юноша простой

Схожу во двор там граммофон воркуетВ саду растут деревья из халвыИз окон дев десятки интригуютИ в воздухе хвалебный шум молвы

Я чувствую толстеет тихо сердцеЩека блестит как пряник ото снаРука висит безжизненно отверстаПолзет улыбка — червь по лону дна

Газела о бедности*