Валериан Бородаевский - Посох в цвету: Собрание стихотворений Страница 9

XIX. ИКОНА

Я не один, когда с таинственной иконыПредтеча Господа, Архангел окрыленный,Глазами дикого, пустынного орлаГлядит, пронзительный и острый как стрела,И в согнутой руке, глася о грозном чуде,Подъемлет голову кровавую на блюде.Хладеют сумерки, и желтый вечер строг.Из скал зазубренных, опоры смуглых ног,Кривится тощий куст, а у корней, под древом,Секира брошена, отточенная Гневом,И свиток выгнулся, как разъяренный змей,Готовый броситься в сумятицу людей.

Я не один, когда с крылатым ИоанномЯ, духом пробудясь, пою о несказанном,И в тихие часы мне, как своя, близкаМеж скал гремящая пустынная тоска,И пальмы стройные, и волны Иордана,Где, верую, моя запекшаяся ранаТобой омоется, а перст укажет твой,Вдали Идущего с поникшей головой.

НА ЛОНЕ РОДИМОЙ ЗЕМЛИ

И распяты копны крестами старинными

На лоне родимой земли…

I. «Ударил гром. В ночи бездонной…»

Ударил гром. В ночи бездонной,Раскрыв пурпурные глаза,На колеснице окрыленной,Как фурия, летит гроза.

Там – треск осей и ржанье коней,И бледных грив слепящий взлет;Здесь – шелест листьев на балконеИ в сердце – жути тонкий лед.

Что ты несешь родимым нивамПод громыхающей пятой,Сердцам унылым и пугливым,Царица ночи боевой?

Ломящий вихрь? Кристаллы градин?Огонь, что нищий дом сожжет? –Дать сок от лучших виноградин –Довлеет сердцу в свой черед.

II. БАГРЯНОРОДНОМУ

Кремлевый дуб, один ты близ опушки взросШирок размах ветвей державных;Чело кудрявое над лесом ты вознесИ трепет листьев своенравных

Гармонию творит неведомых усладВ часы вечерних откровений,И пляска легкая доверчивых дриадУ ног твоих колышет тени.

Лесные голуби в развилине суковНайдут семейственным заботамПрибежище и мир под сению листов;Замедлит сойка перелетом

На маковке твоей, лазоревым крылом Кичася…Безмятежный, строгий,Ты всем окрест отраден и знаком,Откроешь всем свои чертоги.

Когда же, в осени, вдруг бурей омрачен,Воспримешь гневную завесу,Ты, мнится, сам той бурей порожденИ злую мать бросаешь лесу.

III. БЕРЕЗА

Остановись. Смотри, как хороша сквознаяИгра моих листов… Уж больше сотни летТростинку хрупкую сажал твой грозный дед,О лаврах боевых мечтательно вздыхая.

И он мне изменил – в двенадцатом году.А я росла в громах иных, воздушных ратей…Вы, страсти грозные и взрывы злых проклятий,Когда металась я в горячечном бреду! –

Я вас осилила!.. Иного поколеньяНеслась ко мне волна – лазурный, нежный сон;И кроткий человек, осмеян и влюблен,Лишь мною понятый, бродил, как привиденье…

И ночью вешнею ко мне издалекаДомчалась песнь любви… Как сладко шелестелиЮнейшие меня, и серьги в лад звенели,А соловей молчал под чарами смычка.

Я выше всех росла и стала я – царица.Я мантию снегов, мой горностай, люблю.Приди: моя кора – как чистая страница,Белей, чем тело жен, – тебе ее даю.

Мой ствол – как столп небес. Я древняя береза.Я как своей – горда мне близкой синевой;Но ветвь поникшую родню с твоей мечтойИ трогаю чело, как трепетная греза.

IV. НА БАЛКОНЕ

Стихи прочитаны, приветы отшумели,И самовар погас. – Молчи и слушай ночь.И совы, может быть, про то, что не сумелиМы воплотить в слова, проплачут нам — точь-в-точь.

Ты слышишь? Вот они, раскатистые кличи,Где робкая мольба вдруг перельется в смех,Смех истерический, русалочий — не птичий…И снова жалоба – на смутный миг утех.

А полночь звездная тиха, – и месяц нежныйНа небе выведен, как некий тайный знак;И шепоты в листах о доле неизбежной,О том, что путь любви прорежет злой овраг…

Куда умчало нас? Иль мы не на балконе.Где недопитый чай и бедный том стихов,А в мире чудом вдруг открывшихся гармонийБожественных и музыкальных сов?

V. ИВОЛГА

В сады моей страны и хмурые дубровыТы солнце тропиков на перьях принесла;И строгой красоты нарушила основы,Вся – слиток золота, и уголь – два крыла.

И крик твой радостный волшебною валторнойКак вызов прозвенит, как дерзостная весть,Что для любви моей медлительно-упорнойЕсть солнце жаркое, и счастье тоже есть!

Когда по синеве пологими волнамиТы мягко кинешься, твой золотистый следХочу я задержать широкими глазами,В душе зарисовать отрадный силуэт.

В сады моей страны и строгие дубровы,Вся – слиток золота, и уголь – два крыла,Ты образ женщины любимой принесла,С ноги заточника снимающей оковы.

VI. «Я пью мой долгий день, лазурный и прохладный…»

Я пью мой долгий день, лазурный и прохладный,Где каждый час – как дар и каждый миг – певуч;И в сердце, трепеща, влетает рдяный луч,Как птица райская из кущи виноградной.

Я пью мой синий день, как брагу хмелевуюИз чьих-то смуглых рук, склонивших древний жбан.От утра до зари брожу, смятен и пьян,И землю под ногой жалею и милую.

И тайно верится, что в струях этой влагиОтныне и вовек душа не отцветет…Но тише… Меж дерев – ты слышишь? – Бог идет.И ветви, заалев, колышатся, как стяги.

VII. ФЕВРАЛЬ

Уж истощил февраль последние метели, –Сегодня синева, и солнце, и капели;И тронули сугроб предвешние лучи.Иссиня-черные клювастые грачиНад первой лужицей ступают осторожно.Крыльцо уж высохло, и сельской деве можно,Накинув на лицо лазоревый платок,Без шубки выглянуть на солнечный припекИ поцелуй принять от берегов далеких;Меж тем, как бережно два парня краснощекихНа долгих поводах проводят у крыльцаВ попоне праздничной гнедого жеребца.

VIII. РАННИЙ СЕВ

Лишь воды вешние в оврагах отыгралиИ озимь тронулась – прозеленели дали;И, спячку долгую с трудом преодолев,Тушканчик выбежал взглянуть на первый сев.Из деревень, бренча, съезжают сохи к нивам;Влекутся бороны, и сосункам пугливымЗа кроткой матерью не спрятаться никак;Спокойней стригуны: их юношеский шагСтепенен и ленив, а морды, то и дело,К телеге, где овес, склоняются несмело…

Вот пашня рыхлая. И каждый черный комРассыплется в руках, едва его сожмем…Соха налажена. Старик проводит лехи.Севалку поднял сын – не видно ли прорехи;И, осенив крестом широкий белый лоб,Рядно отворотил и семена загреб.

IX. «В сизые волны речные юноши, сбросив одежды…»

В сизые волны речные юноши, сбросив одеждыИ долгогривых коней метким прыжком оседлав,Бойко вступают. Храпят боязливо добрые кони,В брызгах и плесках зыбей мерно копыта взнося.Там, где студеней бегут родников потаенные струи,Прянули юноши вдруг, рядом с конями плывут;Снова и снова взлетают на скользкие зыбкие спины,С кликом победы лучам стройные кажут тела.Этот, – могучий плечами, раскинувши смуглые руки,Ржанью коней подражал, – тот, – горделивый нарцисс, –Нежной рукой подбочась, заслушался песни далекой,Рокота первой тоски зорких и ласковых дев.

X. «Любишь ржавых тростников…»