Юрий Нагибин - Виват, гардемарины! Страница 2

Вытаращив слезящиеся от ветра глаза, тяжело скакал Бестужев. Его обогнал Петр, обожавший быструю езду.

Фукс и Сабуров, словно выполняя приказ наследника, не отставали от Анастасии.

Анастасия тревожно оглядывалась по сторонам. Справа от себя она увидела просеку с протоптанной в снегу узкой тропинкой. Желая отделаться от спутников, она выронила муфту и попыталась соскочить с седла, но предупредительный Сабуров на скаку поднял муфту и бросил ее девушке.

Донесся отчаянный, звонкий лай собак. Свора догоняла зверя.

Охотники с гиканьем пронеслись мимо Анастасии, торопясь к месту развязки. Азарт охватил всех, и никто не заметил, как Анастасия нырнула под еловую ветку, оглянулась мельком и, набирая скорость, помчалась по узкой просеке. Только снег летел из-под копыт, оставлявших глубокие следы.

Фукс и Сабуров искали глазами Анастасию.

В царевом охотничьем домике пылала печь, тускло светились цветные витражи, словно отгораживая влюбленных от всего мира.

Анастасия целовала Сашины волосы, руки.

— Любимый, счастье мое, разлучают нас! Государыня обвенчать меня хочет с тобольским губернатором. Уже и день назначен, и приданое за мной дают большое. Это все равно что ссылка в Сибирь.

Она сняла косынку и обвила ею шею любимого. Саша прижался губами к ее глазам, щекам…

— Целуй меня горячей! — Анастасия стащила с себя и швырнула в угол камзол. — Не хочу доставаться нелюбимому, а там будь что будет! — Она с силой тряхнула головой, и волосы рассыпались по ее плечам.

— Ты что надумала, Господь с тобой! Бежать тебе надо! — словно очнулся Саша.

— Куда бежать? Что ж я, как проклятая, всю жизнь в бегах? Да и нет у меня никого. Одна крестная — и та в Берлине!

Она жарко обняла Сашу и поцеловала его в губы. Послышался далекий лай собак. В комнату вбежал перепуганный сторож Иван, но тут же отскочил назад, спрятался за дверь.

— Анастасия Павловна, не погубите! Не следовало вам сюда приходить!

Наследник престола с их светлостями прискакали…

Три всадника спешились возле царева домика. Все они были изрядно пьяны.

— Вот ее лошадь! — крикнул наследник. — А это чья?

— Сейчас проверим! — злорадно бросил Сабуров. Они взбежали по ступенькам. Петр пинком отворил дверь.

Анастасия сидела у стола и со спокойным вызовом смотрела на великого князя.

— Прелюбодейство! — Пьяный Петр оперся о столешницу. — Ах ты, недотрога!

Фукс и Сабуров рыскали по комнате.

— Сейчас мы полюбовника твоего сыщем! Вот потеха-то будет!

— Целуй меня! — Петр бесцеремонно обнял девушку и открытым ртом потянулся за поцелуем.

Анастасия вырвалась и ответила наследнику звонкой пощечиной. Пьяный Петр с грохотом упал на пол.

В комнату влетел Иван и, шепча молитвы, потащил наследника в свою комнату. Потрясенный Петр молчал, ошалело тараща глаза.

— На царскую кровь руку подняла, сучка! — Фукс замахнулся на Анастасию, но ударить не успел — кто-то цепко схватил его за руку.

Перед ними стоял крепкий лейб-гвардеец с лицом, замотанным косынкой. В руке его дрожала обнаженная шпага.

— Полюбо-о-вничек! — заорал Фукс и выхватил шпагу из ножен.

Драка была стремительной, короткой и яростной: двое против одного.

Численное превосходство не помогло собутыльникам Петра Федоровича — шпага противника задела руку Фукса.

Сабуров подхватил друга. Они выскочили из дома и помчались за подмогой.

Анастасия бросилась к Саше.

— Что же будет, Сашенька? — Ее била дрожь, она с трудом сняла косынку с его головы. — За обиду царской фамилии — крепость! А потом — Сибирь!

— Вот и встретимся в Сибири! — Саша по-мальчишески расхохотался. — Глупости! Скачи в город к Алешке. Жди меня там. А я уж как-нибудь вывернусь!

Уже слышны были лай собак и голоса приближающейся кавалькады. Сторож Иван из окна с ужасом наблюдал за прибывающими к дому охотниками.

Первыми скакали Фукс и Сабуров. Они отчаянно жестикулировали, объясняя что-то Елизавете и показывая на охотничий домик.

За Елизаветой, тяжело дыша, поспешал Бестужев.

На полкорпуса лошади сзади него скакал мрачный, озабоченный Брюммер.

Дальше, возбужденно горланя, к домику приближались свита и гвардейцы.

Саша плечом выбил окно, помог Анастасии спрыгнуть на землю, затем подсадил ее в седло и махом вскочил на своего коня.

— Держись! — Он с силой хлестнул лошадь Анастасии по крупу.

Кони с ходу вошли в галоп.

До поворота Саша сопровождал девушку, нахлестывая ее коня, затем резко свернул в лесную чащу, чтобы незаметно примкнуть к царской кавалькаде.

Императрица со свитой стояла во дворе царева домика.

На крыльце, поддерживаемый Иваном, бушевал Петр; Фукс и Сабуров суетились рядом. Наследник, путая немецкие и русские слова угроз, орал:

— Запорю!.. Сквозь строй!.. В Шлиссельруб!.. В Шлиссель… В крепость! Schmutzige Schweine![1] Канальи!..

Елизавета подозвала воспитателя наследника.

— Брюммер! Что ж не усмотрел за своим воспитанником? За что я тебе такие деньги плачу?! Увези-ка его быстрей от сраму.

Брюммер попытался стащить упирающегося наследника с крыльца. Барон Фукс, показывая царапину на руке, обратился к Елизавете:

— Ваше величество! Выслушайте! — Он поклонился государыне. — Мы фрейлину Ягужинскую поймали на прелюбодействе с преображенцем.

По толпе прокатился ропот.

— Он на наследника покушался. А лицо тряпкой замотал! Фрейлина Ягужинская сбежала, а полюбовник здесь! Здесь! Я его опознаю!

Саша вышел из-за кустов и незаметно смешался с отрядом. Наследник бился в руках Брюммера и кричал что-то по-немецки.

— Великий князь требует опознания преступника, — перевел воспитатель.

Любопытствующая свита поддержала наследника.

— Становись! — громко крикнул офицер. Гвардейцы выстроились в шеренгу.

— Смирно!

Петр в сопровождении Елизаветы, Брюммера и двух оболтусов двинулись вдоль шеренги для опознания.

Все затаили дыхание. Бестужев усмехнулся в меховую рукавицу.

— Веселовский!.. Федоров!.. Мусин!.. — выкрикивали преображенцы поочередно. Лица у всех были бесстрастны.

Петр внимательно вглядывался в каждого, соизмеряя свой и чужой рост.

— Чепурнов!.. Аверков!..

Очередь дошла до Саши.

— Белов! — выкрикнул он звонко и сделал шаг вперед. Петр насторожился и даже подпрыгнул, чтобы заглянуть гвардейцу в глаза, затем обошел вокруг юноши.

— Что делал на охоте? Где был?

— В свите ее императорского величества.

— Врешь, каналья! — взвизгнул наследник.

— Никак нет, ваше высочество! — бесстрастно ответил Саша.

Петр понял, что так можно препираться бесконечно.

— Где эт-та скотина? — Он оглянулся на крыльцо. Иван подбежал к наследнику.

— Этот?.. Узнаешь?!.

Иван бухнулся в ноги Елизавете и заголосил:

— Ваше величество, не губите! Не видел я никого… Бродят тут всякие. А дом не заперт! Я на шум прибег… Их высочество-то к девице с поцелуями полезли. А она-то их по роже… Я их высочество на руки принял, его ножки не держали, а эти господа закричали и на девицу с кулаками!

— Что несешь, дурак? — опешил Петр и схватил Ивана за шиворот.

Елизавета бросила на наследника насмешливый взгляд.

Толпа за спиной императрицы тут же отреагировала неуверенным смешком.

Иван съежился от ужаса, но остановить свои причитания он был уже не в силах:

— Ма-а-тушка государыня, они и прибить могли ее в ярости, а с пьяных какой спрос? А тут словно бес какой появился — морда замотана, сам кривоплечий, ручищ-щи во! — и давай шпагой лупить! Я их высочество у себя схоронил, а больше я ничего не видел… — Тут силы окончательно оставили Ивана и он с рыданиями стал целовать царские сапоги.

Елизавета отдернула ногу.

Свита откровенно захохотала.

— Ягужинскую-то мы сыщем, — небрежно бросила Елизавета, а затем насмешливо обратилась к Саше:

— Так что, Белов, был ты в царевом домике или нет?

— Не был, ваше величество! — звонко отчеканил Саша и дерзко глянул государыне в глаза. — А случись я там, то защитил бы женщину, потому что честь женщины превыше всего.

— А как же долг военный?

— Долг военный в том вижу, чтобы служить чести и славе вашего величества!

Императрица улыбнулась, довольная. Напряжение момента спало.

— Пригони-ка мне карету, — велела она Саше.

— Рад стараться, ваше величество! Саша вскочил в седло и загарцевал перед толпой, перекрывшей дорогу:

— Рас-ступись!

Бестужев вместе со свитой отшагнул в сторону. Толпа рассыпалась, гости начали разъезжаться.

Брюммер наклонился к Елизавете и горячо зашептал ей на ухо:

— Ваше величество, доколе же тянуть? Женить надо наследника, и немедля.

Простите мне мою дерзость — ведь Бестужев помешать может.