Николай Атаров - Коротко лето в горах Страница 3

— Да, тебе хорошо…

И оба смеялись, не отдавая себе отчета в том, как переломилась их безмятежная мирная поездка, как нарушилось течение их жизни… Какое это имело значение!

— Вот тебе! Вот тебе! Хорошо?..

— Да, тебе хорошо…

5

По временной автодороге, вьющейся вдоль железнодорожного полотна, мчались два «газика» и ЗИЛ. Встречный грузовик поспешно свернул — начальство! У края лавины они остановились. Вылезли инженеры.

Начальник строительства, не выйдя из машины, отдавал распоряжения. К нему со всех концов бежали люди. Кирилл Кириллович Калинушкин — тучный мужчина в белом кителе и в путейской фуражке со сломанным козырьком. В ухе — шнурок от слухового аппарата, в нагрудном кармане — батарейка. Поглядывая по сторонам, он мастерил из газетного листа бумажного гуся. За спиной у него маячил Спиридонов, главный инженер, сухощавый и скучный, с завязанным горлом.

— Паровоз бы вытолкнуть! В снегу по самые колосники!.. — кричал подбежавший машинист.

— Возьмите бульдозер. Скажите — я приказал, — отдавал распоряжение Калинушкин. — Верховая мех-колонна, говорит Калинушкин… — склонялся он над ящиком рации, установленным на сиденье между ним и шофером. — На каком пикете у вас граница лавины?..

— Движение прервано, пожалуй, на месяц, — вздыхал за его спиной Спиридонов.

— Ну, это ваша интер-тре-пация… Солдат надо вызвать…

— А вот и следователь приехал, — вздыхал Спиридонов. — Запахло жареным…

— А это суеверие, — с неожиданным юмором возразил Калинушкин.

Из подъехавшей машины действительно вылез чернявый и длинный как кочерга Селивон, следователь местной прокуратуры.

— Жертвы есть? — так он поставил вопрос ребром, подойдя к Калинушкину.

— Помилуй бог, это ж свободный участок.

— Материальный ущерб?

Калинушкин слегка подергал за хвост своего бумажного гуся.

— Цыплят по очереди считают. А вообще-то лето погибло, самый сезон.

— Кто несет ответственность?

Калинушкин наклонил голову.

— Не слышу…

— Кто должен был предусмотреть?

— Автор проекта, но…

— Точнее, инженер Летягин?

Калинушкин ответил не сразу.

— Я вижу, следователь ведет допрос по всей форме. «На месте происшествия».

— Разговор предварительный. Но моя обязанность…

Калинушкин подозвал одного из рабочих.

— Вы из местных? Случались раньше лавины?

— Такого и старики не упомнят, — ответил рабочий.

— Вот вам ответ, — сказал Калинушкин следователю и пояснил: — Никто не мог предвидеть.

В эту минуту в стекло машины перед носом Калинушкина влепился снежок.

— Галочка? — крикнул Калинушкин, не веря глазам.

Галя подошла к машине.

— Я тоже гляжу, а это сам Кирилл Кириллович, дядя Рика!

— На практику? Хорошо!

Калинушкин заметно повеселел.

— Вам-то хорошо, а мне чемодан руки оттянул. Вот вам письмо от папы.

— Видишь, как нам хорошо… — рассеянно говорил Калинушкин, пробегая глазами письмо старого товарища. — Красиво?..

— Ужасно! — восторженно согласилась Галя, не понимая иронии. — Яблони в цвету и снег…

— Садись, нечего тут… — Он пропустил ее в машину и похлопал бумажным гусем. — «Гуси-гуси, га-га-га…» Помнишь, у вас на даче?

— «Пить хотите? Да-да-да…» — подхватила Галя.

— Может быть, продолжим? — сухо напомнил о себе Селивон.

— К вашим услугам.

Но в ту минуту новое событие отвлекло внимание обоих от разговора. Послышались голоса:

— Поберегись! Камни летят!

— Эй, очумел, что ли?

— Жизнь, видать, не дорога.

— А нынче ему что так, что этак.

— Человек смерти ищет.

6

Некрасиво выглядели обрывы Джурского ущелья там, где сошла лавина. Исполинские сосны расколоты в щепу. Лиственные деревья — березы, бук, рябины — изогнулись, точно сабли. На косогорах дочерна сорван грунт.

Но склоны еще жили лавиной: с обрыва летели, скакали камни.

Беспомощно ужасаясь, люди видели, как под грозным камнепадом с фатальным спокойствием ехал всадник. Он придерживал коня, чтобы оглядеться получше, выбрать безопасный путь. Храпела лошадиная морда, и пена летела с удил.

— Ну, Чубчик, Чубчик…

Похлопывая коня по шее, всадник понукал его двигаться дальше под свистящими осколками, как под навесом.

— Вот вам и автор проекта. Летягин, — сказал Калинушкин, и трудно было понять, чего больше в тоне: восхищения или усмешки? — Легок на помине…

— Что значит «ле-гок на по-ми-не»? — спросил Галю любознательный Дорджа и вынул блокнот из кармана, чтобы записать непонятное выражение.

Ведя в поводу Чубчика, Иван Егорыч Летягин шел в снеговой траншее. Искал кого-то в толпе рабочих. Крупный, седой, загорелый человек в сером кителе с зеленым кантом (в форме, давно вышедшей из употребления), в сапогах со смятыми в гармошку голенищами, он грыз на ходу яблоко.

— Эй, Огуренков, вот ты где! Собирай своих молодцов, сходим на Чалый Камень. — Летягин бросил в снег яблоко: кисловато…

Молодой лесоруб сонными глазами поглядел на блистающую под солнцем снеговую вершину Джурского хребта и тихонько присвистнул.

— Чего там не видали… Ветер да лед. Да камушки летят.

— Меня поведешь, — сказал Летягин. — Никогда там не бывал. Расставим рейки по гребню, выкопаем шурфы, нанесем на план контур лавины.

— Не пройдем мы с тобой, Иван Егорыч, там воздух редкий, — улыбнулся Огуренков.

Рабочие тоже посмеялись.

— Годы не те, Иван Егорыч!

— Туда и молодой не всякий взойдет.

— И для здоровья вредно.

Летягин взглянул на говорившего.

— Жить вообще вредно.

Разговор шел почти рядом с машиной Калинушкина, но Летягин не торопился кивнуть ему головой.

— Мы-то пойдем, — сказал Огуренков, — а ты и Афоню вербуй, он ходок легкий, по любому опасному полю пройдет.

Маленький мужичок освобождал улей от снега. У него огневая бородка, каверзные глазки — странная помесь мичуринца-опытника с попом-расстригой, из тех, что бродят по таежным тропам, ищут лучшего от хорошего. На длинных космах касторовая просаленная шляпа.

— Пойдешь с нами, Афоня? — спросил Летягин.

Афоня не принял шутливого тона, отвернулся.

— Житья от вас нету, дьяволов… Люди говорят: взыщут с тебя за недосмотр.

Наступило неловкое молчание.

— Мало ли, что бабы болтают, — сказал Летягин.

— Не болтают, а сказывают, — язвительно поправил Афоня.

— Сказывают? Ну, тогда, стало быть, взыщут.

Летягин собирался потянуть Чубчика за повод, когда Калинушкин вылез из машины — для разминки, что ли.

— А я предложил бы вам вертолет, так будет проще. — И он показал на висевший в небе вертолет.

— Спасибо, это потом. Сперва надо ногами пощупать.

— Потом, это смотря по погоде, — возразил Калинушкин. — А вообще что ж мимо ходите? Может, соберемся у меня, обсудим? «Что делать», ну и, конечно, «кто виноват»… Чья тут недоработка. Или, может, спишем на небесную канцелярию?

— Всегда в таких случаях виноват автор проекта. Так что виноват я, — сухо признал Летягин. — Хотите, чтоб подтвердил под стенограмму?

Калинушкин опешил:

— Нет, хочу поблагодарить: вы говорите громко. Всем хорошо слышно… Кстати, знакомьтесь — представитель прокурорского надзора товарищ Селивон.

— Пройду на Чалый Камень. Оттуда лавина — там и разберемся.

— Туда незачем. Лучше ко мне в кабинет.

— Главное, чтоб не повторилось. Надо думать, как преградить путь лавинам. Как спасти участок.

— Надо думать, как спасти… вас, — вполголоса заметил Калинушкин.

— Толстый вы стали, дядя Рика, — вдруг улыбнулся Летягин.

— Не слышу…

— Слышите, — нисколько не повышая голоса, отозвался Летягин.

Калинушкин поправил шнурок в ухе.

— Я вам добра желаю.

— Вам бы надо скромнее держаться, — наставительно заметил Селивон. — Придется дать объяснения. У хорошего инженера не каждый день такое бывает: обвал.

— Без разрешения начальства! — созорничала Галя.

— Вот видите — умница! — засмеялся Калинушкин. — Знакомьтесь: Галочка Устинович, единственная дочка главного…

Но Летягин не дослушал и молча потянул за собой Чубчика в знак окончания беседы.

Селивон поглядел вслед лошадиному крупу.

— Дошлый мужик, — заметил он. — На кривой кобыле не объедешь.

— Не слышу…

— Спился он тут, что ли?

— Нет, устарел, — быстро и небрежно аттестовал Калинушкин. — Человек на излете. А лавина просто так: аминь в конце молитвы.

— Просто так ничего не бывает, — сказал Селивон. — Он, кажется, находился однажды под следствием?

— Не с того конца ищете, молодой человек, — помолчав, сказал Калинушкин.

7