Петр Каратыгин - Чудак-покойник, или Таинственный ящик Страница 3

ДЮПРЕ. Гостиная.

СЕН-ФЕЛИКС. Прекрасно... Ты её туда поместишь; не правда ли?

ДЮПРЕ. Как?!

СЕН-ФЕЛИКС. Разумеется, ты в старину был так услужлив. Решено! Я принимаю приглашение, которое ты делаешь с таким радушием...

ДЮПРЕ. Но, мой друг...

СЕН-ФЕЛИКС. Без церемоний... Тем более, что у меня были кое-какие неприятности с трактирщицей:

К великодушному я прихожу Тезею,

Он даст убежище мне с дочерью моею?

ДЮПРЕ. Хорошо, хорошо, но извини, мне теперь некогда... Я собирался идти, как ты вошел.

СЕН-ФЕЛИКС. Пожалуйста, мой друг, не церемонься. Ступай, ступай... Ты мне теперь не нужен.

АКТЁРСКАЯ МЕЧТА

Мечтать, мечтать! А что мне остаётся!..

Актерский хлеб мой горек и тяжел.

Давно бы я мечту свою обрел,

Удача лишь ко мне не повернется!

Театрик маленький построю,

Открою занавес и - ах!..

Театрик маленький построю

В моих мечтах.

О, молодость! О, как играл я прежде!

Сказать бы юности: Не уходи!

Но уж ролей все меньше впереди -

Проходит жизнь, с собой забрав надежды.

Театрик маленький построю,

Открою занавес и - ах!..

Театрик маленький построю

В моих мечтах.

Я смог бы все - довольно сил найдётся!

Я знаю, как и что, и кто, и где...

О, искушен в актёрском я труде...

Фортуна ж мне никак не улыбнется!

Театрик маленький построю,

Открою занавес и - ах!..

Театрик маленький построю

В моих мечтах.

ДЮПРЕ. Очень рад... До свиданья. (Уходит).

ЯВЛЕНИЕ III

Сен-Феликс и Эмиль.

СЕН-ФЕЛИКС. О! Благородный друг! Теперь я обеспечен квартирой... но я никак не могу вспомнить, что такое я забыл... Что-то очень нужное... (шарит в карманах). Ах, да, дочь мою... Надо за нею сходить...

ЭМИЛЬ. Вашу дочь, сударь? Но где же она?

СЕН-ФЕЛИКС. Она осталась в гостинице, с нашими пожитками, настоящими пожитками артиста! Чемодан, шляпная картонка и пять или шесть костюмов из старинного репертуара; обо всем этом она имеет попечение... Прощайте, мой друг.

ЭМИЛЬ. Если вам угодно, я могу её уведомить...

СЕН-ФЕЛИКС. Нет, сударь, если она не увидит своего отца, она Бог знает что подумает... О, бедная Жульета!

ЭМИЛЬ. Жульета!

СЕН-ФЕЛИКС. Да, это моя дочь.

ЭМИЛЬ. Её зовут Жульетой?

СЕН-ФЕЛИКС. Что же тут удивительного? Мне кажется, что это имя очень обыкновенное.

ЭМИЛЬ. Ах, сударь, прекрасное имя.

СЕН-ФЕЛИКС. Но это смущение, удивление, волнение... Уж не любите ли вы молодой девушки, которую зовут Жульетой?

ЭМИЛЬ. Да, я знал одну девушку, милую, невинную, как Жульета Шекспира.

СЕН-ФЕЛИКС. И вы были её Ромео?

ЭМИЛЬ. По крайней мере, я видел её так же, на балконе...

ЯВЛЕНИЕ IV

Те же и Жульета.

ЖУЛЬЕТА. Вы здесь, батюшка... Я вас везде искала. (Увидя Эмиля.) Ах!

ЭМИЛЬ. Боже, что я вижу?

ЖУЛЬЕТА. Боже мой, это он!

СЕН-ФЕЛИКС. Что это такое? Что это значит? Одно простое явление производит такое сильное действие.

Лирический дуэт

АХ, АХ!

ЖУЛЬЕТА. Казалось мне, что буду вечно

Теперь затворницей, одна!

И вот - нечаянная встреча!

Ах!.. - это он!

ЭМИЛЬ. Ах, ах - она!

Простился я уже с любовью.

От слёз, когда приходит сон,

Мокра подушка в изголовье...

Ах, ах - она!..

ЖУЛЬЕТА: Ах!.. - это он!

ЭМИЛЬ: Ах - этот взгляд!..

ЖУЛЬЕТА: О, голос милый!

ЭМИЛЬ: Я не один...

ЖУЛЬЕТА: Я не одна...

ВМЕСТЕ: Теперь мы вместе до могилы!

ЖУЛЬЕТА: Ах!.. - это он!..

ЭМИЛЬ: Ах, ах - она!

СЕН-ФЕЛИКС: Они друг друга обнимают?!..

И "ах", и "ох" со всех сторон...

Я ничего не понимаю:

Кто "ах, она", и - ах - кто "он"?

ЖУЛЬЕТА. Батюшка, это он!

ЭМИЛЬ. Ах, сударь, это она!

СЕН-ФЕЛИКС. Кто он, кто она?

ЭМИЛЬ. Та молодая девушка, о которой я вам сию минуту говорил...

ЖУЛЬЕТА. Тот молодой человек, которого я так часто видела.

СЕН-ФЕЛИКС. А, Жульета на балконе... Ромео пятого этажа, понимаю... (В сторону). (Жульете) А-а, сударыня, вот как! Разве можно узнавать молодого человека со всеми театральными принадлежностями: это он, ах, Боже мой, кого я вижу... и прочее! А вам, сударь, разве следует кричать при отце: "Это она"... Положим, что это она, но ваша разлука продолжалась целый год, и вы должны были забыть друг друга.

ЭМИЛЬ. Ах, сударь, кто видел её один раз...

СЕН-ФЕЛИКС. Тот никогда не забудет, и прочее. Это из какой-то драмы, но все равно, я на вас не сержусь, молодой человек; однако ж, к чему все это поведет? У ней решительно ничего нет, слышите ли, ничего, кроме надежды, а любовь и надежда ничего не значат без денег.

ЭМИЛЬ. Но я молод, и могу своими трудами...

СЕН-ФЕЛИКС. Вот есть на что надеяться! Разве я так же не трудился, разве я не был молод? А состарился бедняком. Короче сказать: ваша любовь - глупость, и дело кончено. Поди, Жульета, опять в гостиницу и вели принесть наши пожитки; мы здесь будем жить... Надеюсь, что никто не забудет священных прав гостеприимства.

ЭМИЛЬ. Ах, поверьте, что мое уважение... моя любовь...

СЕН-ФЕЛИКС. Он, однако ж, мог бы быть хорошим любовником, у него любовничьи глаза и много души; Жульета, выйдя за него замуж, играла бы роли невинных, а я благородных отцов - почти целая труппа.

АКТЕРСКАЯ МЕЧТА

Мечтать, мечтать! А что мне остается!..

Актерский хлеб мой горек и тяжел.

Давно бы я мечту свою обрел,

Удача лишь ко мне не повернется!

Театрик маленький построю,

Открою занавес и - ах!..

Театрик маленький построю

В моих мечтах.

О, молодость! О, как играл я прежде!

Сказать бы юности: Не уходи!

Но уж ролей всё меньше впереди -

Проходит жизнь, с собой забрав надежды.

Театрик маленький построю,

Открою занавес и - ах!..

Театрик маленький построю

В моих мечтах.

СЕН-ФЕЛИКС. Ступай же, мой друг, и когда ты возвратишься, мы отправимся к нашей старой родственнице.

ЭМИЛЬ. У вас есть родственники?

СЕН-ФЕЛИКС. "Для благородных душ как Родина священна!" Вы, вероятно, слышали о госпоже Боно?

ЭМИЛЬ. Госпожа Боно, возможно ли? (Идет рассматривать бумаги.)

СЕН-ФЕЛИКС. Госпожа Боно - вдова, которая живет своими небольшими доходами... Я ей писал еще прошлого года, но она мне не отвечала... это меня удивляет.

ЭМИЛЬ. Она умерла два года тому назад.

СЕН-ФЕЛИКС. А, ну так не мудрено, что она ничего не отвечала.

ЭМИЛЬ. Но вот другое обстоятельство: госпожа Боно по отцу Лавердьер; так называется одна из боковых линий фамилии де Ратиньер.

СЕН-ФЕЛИКС. Я здесь родился, и моя настоящая фамилия тоже Лавердьер.

ЭМИЛЬ (в восторге). Что я слышу!

СЕН-ФЕЛИКС. Что значит этот знак восклицания?

ЭМИЛЬ. Стало быть, и вы также имеете право на наследство.

СЕН-ФЕЛИКС. Какое наследство?

ЭМИЛЬ. Как, вы не знаете? Вы, верно, не читаете журналов?

СЕН-ФЕЛИКС. Нет, я их больше не читаю, с тех пор, как они меня разругали. Впрочем, они могут говорить, что им угодно, но я говорю, как Фигаро: "Терпи обиды, дурак, потому что тебе нечем заплатить льстецу" Сегодня, однако ж, в гостинице мне случайно попался листок какой-то нравственной газеты; я спрятал его из любопытства. Посмотрите, какая пошлость, какая низость! (Это писано в тысяча восемьсот сорок первом году). (Вынимает листок и читает). "Театр есть самый испорченный плод просвещения. "Комедия", эта та называемая школа нравов, есть не что иное, как цепь гнусных превращений, в которых человек отрекается от собственного достоинства". Вандал, иезуит! Если бы ты мне попался...

ЭМИЛЬ. Оставьте это... обратимся к наследству.

СЕН-ФЕЛИКС. Это ни на что не похоже.

ЭМИЛЬ. Но наследство...

СЕН-ФЕЛИКС. Нет, как он смел это сказать!

ЭМИЛЬ. Вот, прочтите объявление об этом наследстве.

СЕН-ФЕЛИКС. Все вздор, все вздор. Будто я не знаю, что такое ваши объявления. В них и на живых-то врут как на мертвых, а о покойнике живого слова не скажут.