Мишель Зевако - Принцесса из рода Борджиа

Мишель Зевако

Принцесса из рода Борджиа

ПРОЛОГ

Напоенная благоуханием ночь, тихая и таинственная. Собор Парижской Богоматери сгорбился в темноте словно гигантский сфинкс; с другой стороны виднеется суровый фасад королевского дворца.

В лунном свете на балконе появляется фигура молодой девушки в белом, похожая на легкое облачко. Девушка взволнованно провожает взглядом удаляющегося в синеватую мглу изящного кавалера. Это Леонора, единственное дитя барона де Монтегю, его милосердный ангел. В Варфоломеевскую ночь старый гугенот был подвергнут пытке и ослеплен на оба глаза. С тех пор дочь для него — неиссякаемый источник утешения. А господин, с которым она так страстно прощается, благородный герцог Жан де Кервилье, — ее любовник. Как только он скрывается из виду, опечаленная Леонора тихо затворяет балконную дверь, возвращается в свою комнату, где протекали волшебные минуты ночных свиданий, и перебирает в памяти подробности последней встречи. Час назад, здесь же, в комнате, склонившись к Жану, она прошептала волнующее и горестное признание: она будет матерью! Как трепетала она в тот момент! Она думала о своем обожаемом отце. Как он будет страдать! Что с ним станет, если он узнает… Леонора ждала беды.

Услышав ее признание, Кервилье побледнел как полотно… от счастья, конечно же, ведь потом он так страстно обнял ее и зашептал, что старик ничего не узнает, что вовремя исправленную ошибку никто не заметит, что завтра же он поговорит с ее отцом. Завтра она станет его невестой, а вскоре — женой!

Вот что произошло сегодня. И теперь Леонора думает о своем возлюбленном и сияет счастьем.

Она уверена в Жане, как уверена в том, что солнце непременно взойдет на востоке. Грудь ее вздымается, голова кружится от восторга. Она не знает, с кем поделиться переполняющим ее счастьем, и говорит о нем со своим дорогим малышом, который должен появиться на свет через несколько месяцев. Она улыбается при мысли о будущем, о завтрашнем дне, сказочном завтрашнем дне, когда…

Вдруг раздается звон. Стекло разлетается, и на ковер падает завернутый в бумагу камешек. Сначала Леонора замирает от изумления и ужаса. Потом приходит в себя. Листок бумаги завораживает и притягивает ее. Это записка! Нет, она не будет ее читать. Она выбросит ее назад в темноту. Однако она наклоняется, поднимает листок, некоторое время колеблется… и разворачивает его. Волнуясь, она одним взглядом пробегает записку и бледнеет. Бумага выпадает из холодеющих рук Леоноры, взгляд ее туманится, сердце сжимается, и жалобный стон замирает у нее на губах. Что же в записке? Всего одна фраза.

«Его Высокопреосвященство принц Фарнезе, который служит пасхальную мессу в Соборе Парижской Богоматери, — единственный, кто может Вам сказать, почему герцог Жан де Кервилье никогда на Вас не женится!»

Кто бросил камень? Ревнивец? Враг? Просто завистник? Какая разница! Кто бы ни был этот человек — наверняка это одна из тех темных личностей, что, оставаясь невидимыми, совершают подлости и сеют раздоры.

А тем временем, пока дочь де Монтегю борется с отчаянием, герцог де Кервилье возвращается к себе и падает с рыданием на колени перед портретом Леоноры:

— Что она сказала? Она должна стать матерью? Я не ослышался? Все пропало! О! Все пропало! О я, несчастный! Почему я не бежал, когда страсть ужалила меня в сердце? Уж лучше бы я умер! И я сказал, чтобы она ждала меня завтра для разговора с ее отцом! Что делать? Что предпринять?.. Бежать! Подло, позорно бежать… Завтра же бежать!..

Во время торжественной мессы в Пасхальное воскресенье 1573 года Леонора входит в собор, порог которого она, дочь гугенота, никогда раньше не переступала. Она пережила мучительные часы, которых ей не забыть. Тысячи ужасающих предположений проносились в ее мозгу. Жан женат на другой? Епископ ей ответит.

В храме она бессильно останавливается, едва сознавая, что делает. Ее мысли путаются, взгляд блуждает и внезапно задерживается на главном алтаре; там, в глубине, в сиянии свечей, облаченный в золото принц Фарнезе, папский легат, провозглашает: «Kyrie eleison» note 1.

Леонора направляется туда. Медленно, с трудом она проходит часть пути, но, дойдя до хоров, теряет силы. Ее поддерживает только неотступная мысль: дождаться конца богослужения, расспросить епископа, вырвать у него тайну, узнать, правда ли, что Жан обманул ее!

Самое большее десять шагов отделяет ее от принца-епископа. Лицом к дарохранительнице, с достоинством, подобающим его священному сану, он совершает богослужение. Ах! Этот-то должен быть выше людской подлости! Он не солжет! И в это мгновение Леоноре становится жутко. Она содрогается. Приближение правды ужасает ее, она отчаянно цепляется за свою мечту о любви, она хочет сохранить еще на несколько минут свои иллюзии и остатки надежды. Она хочет отступить, выйти отсюда, убежать… Вдруг в полной тишине все молящиеся опускаются на колени. Епископ Фарнезе берет потир и величественно оборачивается к пастве…

Словно страшный удар обрушивается на Леонору. О ужас!.. Этот епископ! Какое у него молодое лицо! Какой огонь в глазах! Какие прекрасные черты! Они ей знакомы!.. Она узнает их!.. О! Это же…

Нет, не может быть! Ей надо убедиться, увидеть его вблизи. Суровая, стремительная, она минует решетку, бросается вперед… наконец-то!..

Она делает последнее усилие. Изнемогая, поднимается по ступеням алтаря. Ее руки ложатся на плечи пораженного легата, и жалобный крик разрывает тишину: «Всемогущие небеса! Жан! Мой возлюбленный! Это ты! Ты!..»

Леонора безжизненно падает на ступени к ногам оцепеневшего епископа, белая, как мрамор.

Раздаются возмущенные голоса: «Кощунство! Святотатство!» Все сбегаются, толпятся вокруг Леоноры. Ее поднимают и выводят из собора, чтобы бросить в темницу, а принц Фарнезе, герцог де Кервилье, епископ-любовник, восклицает в душе: «Будь я проклят!»

Туманным ноябрьским утром вокруг эшафота на Гревской площади колышется, волнуется толпа. У центрального столба сидит молчаливый человек, похожий на грозную кариатиду Микельанджело. Это господин Клод… палач. А зловещее сооружение из брусьев — виселица. Со всех концов Парижа сюда сбежался народ, чтобы поглазеть на смерть Леоноры, осужденной за дьявольский вымысел и безбожную клевету на епископа.

Суд длился полгода.

В тот же день, когда Леонору схватили в Соборе Парижской Богоматери, ее отец, барон де Монтегю, покончил с собой, вонзив себе в сердце кинжал. Сочтенный виновником скандала, этим он избежал мирского суда.

Что же до осужденной, то на все вопросы она отвечала только безжизненным взглядом. Ее душа была мертва. Казни обрекли лишь ее тело.