Жизнь на гранях миров - Елена Черкашина

Когда раскрываются небесные врата

Книга 1

Часть 1. Врач

У операционного стола было напряжённо. Молодой и не очень опытный ассистент изо всех сил старался не ударить в грязь лицом, и от этого чересчур волновался, торопился и путался. Хирург, поглядывая на него всезнающими глазами, специально делал всё в нарочито спокойном темпе: операция шла по плану, и он мог позволить себе секунду-другую промедления. Сестра прятала улыбку в уголках маски и талантливо подыгрывала ему. Наконец, она подала иглу.

– Зашей, Андрей.

– Да, Игорь Анатольевич!

Хирург отошёл от стола, не опуская рук, присел на металлический стул, слегка откинул голову к стене. «Хорошая девочка, толковая, – подумал он о сестре. – Не только отлично знает весь ход операции, но и будто угадывает мысли. Что это – привычка? Сработанность? Нет, здесь что-то сверх того, что-то более тонкое…»

Он незаметно пригляделся. Она внимательно следила за руками ассистента, накладывающего шов, и Игорь видел лишь тёмные приспущенные ресницы. Глаза, одни глаза. Как интересно смотреть на человека, когда видны только глаза! Обычно мы видим всё лицо: брови, губы, мимические складки. Это помогает понять движение мысли. Но стоит надеть маску, и ты остаёшься один на один с глазами. Их выражение неуловимо.

«Так как же? Как она чувствует меня? Каким образом схватывает то слово, которое должно сорваться с моего языка? Загадка. Да она сама – загадка. Что я знаю о ней? – продолжал думать Игорь, не выпуская из поля зрения напряжённое лицо ассистента. – Лишь то, что не замужем и живет с мамой. Да уж, много для человека, который работает с тобой уже четыре года. Так на чём мы остановились? Да, глаза… Какие они у Светы? Серые или голубые? Серые! А когда она сосредоточена, то почти стальные. Вот, опускает голову, сейчас протянет ножницы, чтобы обрезать нить». Он видит мягкий изгиб бровей, полупрозрачные веки без намёка на косметику: в бригаде все знают, что Игорь не выносит накрашенных девиц, гонит их из операционной. Всё правильно: даже малейшая чешуйка туши, упавшая в рану, – недопустимое нарушение асептики. Только чистые лица! Но Свете это идёт.

Наконец, ассистент выпрямился, вопросительно взглянул на хирурга.

– Закончили? Отлично.

Игорь вышел, на ходу снимая перчатки, и уже в который раз подумал, что ему нужна именно она. И никто другой. Она! Нужна ему там! Её руки, опыт, знания и вот это особое взаимопонимание на почти мистическом уровне. Да и кому, кроме неё, он мог бы рассказать всё то невероятное, что происходит с ним?!

Холодная струя смывает тальк с рук, и он чувствует, как быстрые пальчики развязывают сзади тесемки халата. Ему не нужно оборачиваться, он знает – это Светлана, потому что она всегда сама помогает ему. Он внешне спокоен, но всё внутри ласково усмехается: ему приятна её близость, и это ежедневное трогательное внимание, и ещё что-то, непонятное, что ощутимо исходит от неё.

У дверей операционной прощаются. Мягкая застенчивая улыбка, что-то почти детское в маленькой впадинке на подбородке, взгляд – сияющий, нежный. «Уж не влюблена ли ты, девочка? Не стоит, я староват для тебя…»

– До свидания, Игорь Анатольевич.

Она говорит «до свидания», а смотрит так, будто прощается на века. Нет, её нельзя трогать: получится, будто он использует её, эту ласковую привязанность. Нельзя. Тогда – кто же?

Уединившись в ординаторской и стремительно записывая ход операции, несколько раз останавливался и замирал с ручкой в руках. Кто? Кто мог подойти ему? И кто мог согласиться?!

…Уже стемнело, когда он подъехал к дому. Старый, доставшийся от деда особняк выглядел основательным и прочным. Завёл машину во двор, закрыл ворота. У входа в дом остановился: сильные ветра, принесшие осень в их город, подгребали к дверям мокрые листья, и, вернувшись, Игорь каждый раз отодвигал ногой бурую кучу. Вошёл, включил отопление и немного задержался на кухне, чтобы сделать чай. Телевизор молчал; ну и пусть молчит, нужна тишина: он должен подумать. Сел на диван, удобно закинул ногу за ногу и вернулся к мыслям, которые вот уже несколько дней не позволяли расслабиться.

Адамар начинает новый поход, а это значит – новые войны, много раненых. Нет, ему не обойтись без помощника. На этот раз не обойтись. И дело даже не в том, что всё пойдёт намного быстрее, но саму помощь необходимо поставить на другой уровень. Хватит копаться, как в старину. Рядом должен быть опытный, знающий человек, на которого можно положиться. Света. Нужна она. Ох, как она нужна!

Но тысячи «нет», возникающих вслед за этим «нужна», мешали ему. Если бы всё было так просто, он давно перетащил бы туда весь свой больничный персонал. Игорь улыбнулся: идея показалась ему забавной. Нет, мечтать некогда! Нужно действовать, и именно сейчас.

Несколько часов, оставшихся ему на отдых, он провёл, лёжа на кровати и напряжённо размышляя. А потом незаметно для себя уснул…

Наверху всё было по-прежнему: быстро темнеющее небо, горящие факелы в руках часовых и угодливая улыбка Хранителя чемоданчика, который, завидев его, поспешил навстречу.

– Владыка ждет тебя, доктор, – сказал старик, подавая инструменты.

– Владыка немного потерпит, я должен осмотреть больных, – Игорь протянул руку и, приняв чемоданчик, невольно склонился под его тяжестью: большая часть инструментов была выкована из золота. «Где бы ещё я работал с таким драгоценным запасом…» Улыбнулся и направился в лазарет.

Под навесом, аккуратно ограждённым от шатров тонкими светлыми тканями, располагалось его маленькое царство, неприкосновенное для других: высокий деревянный стол, на котором он производил осмотры и делал перевязки, несколько лежаков, заменявших кровати, очаг, бочки с водой и глиняные сосуды для настоев из трав. Навстречу ему поднялась дежурная: нежная, умная Шалиян. Она приняла чемоданчик и немедленно принялась выкладывать инструменты.

– Погоди, Шалиян, – остановил её Игорь, – возможно, сегодня они не понадобятся. Что у нас?

Он внимательно оглядел немногих больных: двух воинов, получивших ожоги во время пожара в стане, и третьего, у которого было вывихнуто плечо.

– Ты смазывала ожоги? – спросил девушку.

– Да, доктор, два раза, как вы велели.

– Скажи охране, пусть принесут факелы. Мне нужен свет.

Положив одного из воинов на стол, осторожно осмотрел раны. Заживают неплохо, но антибиотики помогли бы быстрее. Как жаль, что он не может принести сюда всё! А нужно так много! Эта мысль, приходившая к нему в миллионный раз за последние годы, отозвалась тоской в сердце. Столько возможностей помочь, а он должен довольствоваться лишь теми скудными средствами, которые может предложить этот