Вера Хенриксен - Серебряный молот Страница 10

— Скажи спасибо, что Эльвир не видит тебя! — сказал он.

Работница бросилась на колени перед Сигурдом, плача и дрожа от страха.

— Ступай себе и валяйся с остальными свиньями, старая ведьма, и не ори, как Оса-Локи[12]! — сказал он, отпихивая ее ногой. — И в следующий раз будь осмотрительнее!

Она с таким проворством побежала прочь, что Сигрид рассмеялась.

Всю последнюю неделю Сигрид казалось, что она живет в каком-то нереальном мире, окруженная туманом. Она отчетливо видела лишь некоторые детали, выплывающие из пелены, зато картины эти навсегда оставались в ее памяти, словно руны на камне.

Эти воспоминания касались, в основном, Эльвира.

Однажды дружинники затеяли состязание в стрельбе из лука, и Эльвир с Туриром тоже решили попробовать. Трижды попав в цель, Эльвир пожал плечами и отошел в сторону.

Но когда один из его парней, приехавших из Эгга, затеял драку с работником Турира из-за какой-то девчонки, в глазах Эльвира сверкнули зеленые искры, как у кота, и он быстро и проворно подбежал к дерущимся.

— Если ты нарушишь мир в этом гостеприимном доме, будешь иметь дело со мной, — сказал он, не повышая голоса. Парень замер на месте и остался стоять, словно замороженный его взглядом.

Сигрид почувствовала, как у нее мороз побежал по коже. Но вскоре она успокоилась, видя, что он добивается всего лишь послушания от своих работников. С нею же он был ласков и мягок.

Она вспоминала, как он играл с ее собакой и ласкал ее; пес сразу же привязался к нему, как это делают животные по отношению к некоторым людям. И он сказал, что она может взять с собой собаку на юг. Он звал собаку Фенриром и не хотел слышать ни о какой другой кличке.

Но среди всех этих забот Эльвир рассказал ей немного о своей усадьбе, а еще меньше — о себе самом.

И только когда в полутемном языческом храме в нос ей ударил резкий, удушливый запах крови, до нее дошло, что она выходит замуж за Эльвира и едет с ним на юг.

Она взглянула на него, стоящего рядом и положившего руку на кольцо в ожидании торжественного момента. У нее появилось ощущение беспомощности и страха. Она боялась его зеленых кошачьих глаз, которые могли быть нежными, как шелк, и в которых могло вспыхнуть пламя ярости и гнева. Ей внушало страх его стройное, гибкое тело, хорошо натренированное и сильное.

Она пыталась различить в полутьме изображения богов, и ей казалось, что они кривят в усмешке рот, глядя на нее. Сам Один был вовсе не удовлетворен обеими своими женами. И даже верный Тор желал большего от своей Сив. И все они теперь насмехались над ней, насмехались над ее ребяческими надеждами на то, что она сможет привязать к себе мужа любовью и добродетелью и что он не изменит ей.

Рядом с ней стоял Турир, надежный, верный Турир. Откуда он мог знать, говоря в тот раз, что ей будет хорошо с Эльвиром?

— Да поможет мне Фрейр и Ньёрд и другие всемогущие асы[13]…

Голос Эльвира звучал мощно и спокойно, когда он давал клятву.

И рука его была твердой и уверенной, когда он принес в жертву Фрейру коня, не запятнав ни единой каплей крови свой красивый плащ. Этот плащ был соткан из красивейшей пряжи, и когда она спросила, где сделали этот плащ, он ответил, что в Валланде[14]; плащ этот был заткан золотой нитью.

Лошадиной кровью обрызгали изображения богов и стены храма. Сигурд настрогал лучинок, чтобы погадать на крови, какая судьба ожидает вступающих в брак. Руки его были в крови, одежда тоже была перепачкана; став на колени, он принялся рассматривать щепки, лежащие перед ним на куске материи. Смешав все щепки, он стал брать по одной и снова бросать в кучу. Все столпились вокруг, ожидая, что он скажет.

— Я вижу, что у тебя будут только сыновья, Эльвир, — наконец произнес он. — Я не могу сказать наверняка, какой смертью ты умрешь, но вряд ли это будет из-за тяжелой болезни…

— А что у меня? — испуганно произнесла она.

— У тебя, Сигрид? — он улыбнулся. — У тебя тоже будут одни лишь сыновья.

За столом Эльвир почти ничего не пил, но был не менее весел, чем все остальные. И он позволил Сигрид выпить не больше, чем в прошлый раз.

Оказавшись с ним наедине, она почувствовала себя настолько возбужденной и сбитой с толку, что ей пришлось сразу лечь. Не раздеваясь, он лег рядом с ней и, опершись на локти, принялся играть с ее длинными, золотистыми волосами.

Она недоверчиво смотрела на него. Она так боялась этого момента, так ждала его… нет, она в точности не знала, чего именно ждала, во всяком случае, она не ожидала, что он вот так ляжет и будет гладить ее по волосам.

Его явно забавляло выражение ее лица.

— Я не кусаюсь, — сказал он и добавил серьезно: — Фрейр был прав, говоря, что полночи ожидания кажется длиннее месяца. Но я не мальчишка, Сигрид. Я достаточно зрел, чтобы понять, что поспешность оборачивается ожиданием.

Он улыбнулся, видя растерянность на ее лице.

— Ты знаешь «Песнь о Скирнире»? — спросил он. — Песнь о Фрейре и Герд…

— Я слышала о ней, но не знаю ее хорошо, — ответила она.

И он принялся читать строфы из песни — не спеша, выделяя голосом отдельные места. При этом он останавливался и делал пояснения.

Сердце Сигрид было размягчено историей Фрейра, который так горячо любил Герд, что онемел от горя, будучи не в состоянии обладать ею. Он так любил ее, что готов был отдать Скирниру все свое имущество, меч и коня, чтобы тот отправился в Йотунхейм и принес Герд весть от Фрейра.

Но Герд, великанша, гордо отказалась изменить своему роду ради одного из богов. И ни дорогие подарки, ни угрозы не заставили ее изменить решение.

В конце концов Скирнир в гневе выложил ей все как есть и описал ожидающую ее участь. Используя заклинания и руны, прикасаясь к ней волшебной палочкой, он угрожал ей проклятиями, в случае, если она откажется отдаться Фрейру:

На тебя гневен Один, из асов всех лучший,

И сам Фрейр врагом станет Герд.

Бессердечная дева! К себе возбудила

Вражду ты всех добрых богов.

Слушайте, йотуны! Слушайте, турсы!

Суттунга[15] семя! Слушайте, асы!

Околдую я деву, заклятье кладу я.

С мужем ей в счастье не жить,

С мужем утех не иметь.

Я вырежу «туре»[16] и три тайные знака —

Похоть, скорбь и безумие в удел тебе дам.[17]

Произнеся эти проклятия, Скирнир добавил, что они будут сняты, если Герд отдастся Фрейру. И на этот раз Герд испугалась:

Скирнир, постой! Меду апарого кубок

Я для свата с приветом подам.

Но не думала я, что отдать мне придется

Сыну ванов любви моей дар!