Нельзя шутить со скелетами - Олег Сергеевич Агранянц Страница 10

— Да, они красивые. Я их послам раздаю. Очень довольны.

Теперь уже настало время удивляться Тоне:

— Послам? Всем раздаете или по выбору?

— Всем.

— Даже тем, у кого обострилось заболевание двенадцатиперстной кишки?

От удивления посланник замер. А дочь врача наставительно продолжала:

— Вы не спрашивали, нет ли у кого заболевания двенадцатиперстной кишки?

— У дипломатов не принято задавать подобные вопросы.

— А напрасно. Но на всякий случай порекомендуйте им рыбий жир.

— Рыбий жир? Послам? Не желаете ли, господин посол, отведать рыбьего жирку?

— Рыбий жир существенно снижает восприимчивость к простудным заболеваниям. Вам тоже следует попить рыбий жир.

— Мне? Рыбий жир? Бр-р…

— Он повышает остроту зрения в сумерках.

— А у меня и так хорошее зрение. У меня хорошее зрение. И днем, и в сумерках.

Он обратил внимание на зонт:

— Что это у тебя за зонт? Черепа.

— Не простые черепа. Этот вот питекантроп, этот — неандерталец.

Он обрадовался:

— Видишь! У тебя тяга к антропологии. Интересуешься черепами?

— Интересуюсь.

— Вот сиди дома и изучай.

— Я биологию люблю. Математику не люблю.

— А ну ее, математику. Сиди дома и на пляж ни ногой.

— Чего я там не видела! — охотно согласилась Тоня. — Хотите, я вам поколю аскорбинку?

Тут уже посланник не выдержал:

— Мне ничего не надо колоть. Поняла? Мне ничего не надо колоть. Всё, беседа закончена. Ступай.

«Ему надо поколоть глюкозу, — подумала Тоня, уходя. — Надо поднять жизненный тонус. На женщин совершенно не реагирует».

Посланник углубился в бумаги, потом вспомнил про Тоню и подумал: «А неплохая у нас молодежь! Заботливая».

19. Вишневый сад и кипарисовая роща

Появилась Света:

— К вам Шолохов рвется. Пустить?

— Пусти. Не надо откладывать неприятности на потом.

Шолохов вошел в кабинет. На этот раз на нем были яркая рубашка, немыслимой расцветки галстук и белый пиджак.

«А он еще и идиот», — подумал посланник и спросил:

— Вы хотели со мной о чем-то побеседовать?

— Я к вам с предложением. Я предлагаю организовать театральный кружок и поставить какую-нибудь пьесу. Какое ваше мнение?

Посланник не удивился, знал, с кем имеет дело.

— Я всегда за культуру. Во всех ее проявлениях. Даже самых необычных.

— Сначала театральный кружок, потом какой-нибудь другой. Люди должны чувствовать себя здесь, как на родине.

— Это верно, — согласился посланник и, как всегда в сложных случаях, прибег к Вольтеру. — Вольтер сказал: «Любая, даже самая маленькая ячейка общества является уменьшенной копией всего общества с его полетами мысли и глупостью». У нас так и получается. Особенно после вашего приезда. Вы что-нибудь еще хотите сказать?

— Да. Я хотел бы вас поставить в известность об одном очень странном происшествии. Мне стало известно о перемещении скелета из биологического кабинета в химический.

— И что в этом странного?

— Неизвестно, кто его перемещает.

— Вы хотите сказать, что он передвигается сам. Или ему помогает нечистая сила. Надеюсь, вы не верите в нечистую силу?

— Конечно, передвигается он не сам. Но кто-то скелет передвигает.

— Зачем?

— Не знаю.

— Ищите. И когда узнаете, доложите. А пока вернемся к вашим планам. Театральный кружок. И что вы хотите поставить?

— Я думаю замахнуться на «Вишневый сад».

— На острове нет вишневых садов.

— Поищем, чем заменить.

Посланник вспомнил про любовь в кипарисовой роще:

— Разве что кипарисовой рощей… Но это на любителя… Когда будет что-то конкретное, заходите.

Шолохов еще что-то говорил. Посланник его слушал вполуха, а когда тот ушел, подумал: «Послать бы его куда-нибудь в командировку».

Глава пятая

20. Пятьдесят оттенков желтого

Посольство продолжало работать. Получали почту из Москвы, посылали в Москву справки, проводили собрания, ездили на пляж, провели праздник Нептуна. Доктор не напоминал о скелете. Завхоз свез все брошюры в потайную комнату и повесил замок.

— Зачем замок? — спросила его Света.

— Для порядка, — ответил он.

Однажды посланник, сидя у себя в кабинете, услышал шум на дворе. Он выглянул в окно и, к своему удивлению, увидел небольшой грузовичок и трех местных, разгружающих какие-то тюки. Он нажал на кнопку. Явилась Света.

— Узнай, что там происходит.

Через пару минут в кабинет ворвался запыхавшийся Женя.

— Что за грузовик у нас во дворе?

— Сгружают тюки.

— Какие тюки?

— Дура! Ты понимаешь, она дура.

— Кто?

— Наша бухгалтерша.

— Эка новость. Что за груз?

— Мохер. Желтый. Тот, что она заказывала. Эта дура перепутала количество мотков с килограммами. И вместо шестидесяти двух мотков ей пришло шестьдесят два килограмма мохера. Это тысяча пятьсот пятьдесят семь мотков. И все желтые.

Посланник не удивился. За свою длинную дипломатическую жизнь он с таким уже встречался. В одной стране юный дипломат решил заказать 24 музыкальные кассеты. Там, где указывается количество заказываемых кассет, он поставил порядковый номер, и юному дарованию пришли 24 кассеты с одним концертом, 23 — с другим и так далее. Посол в стране был кадровым дипломатом, а посему трусливым и осторожным. Он запретил дипломату продавать кассеты советским служащим, дабы не способствовать противной советской морали спекуляции. А посему дипломат отвез все кассеты в Москву и там продал их, как он потом докладывал по секрету, «по очень хорошей цене».

В сопровождении Светы и Жени посланник вышел в посольский холл и увидел бухгалтершу, пинкертона и Шолохова. Рядом с бухгалтершей лежали четыре огромных тюка.

Бухгалтерша кудахтала:

— Что я буду делать! Что я буду делать!

— И действительно, что будете делать? — спросил посланник.

— Надо открыть магазин и продавать, — посоветовала Света.

— Отличная идея, — поддержал ее посланник. — Представляешь: туземец в набедренной повязке из желтого мохера. И бабы на рынке в мохеровых кардиганах. И все желтые. На улице все в желтом мохере. Меня принимает президент в смокинге из желтого мохера. И я весь такой желтенький-желтенький, что канарейка.

— Я нашел! — заявил Бегунов.

Женя считался в посольстве мастером по выходу из затруднительных положений. Правда, чаще всего этот выход оказывался сложнее, чем само положение.

— Они допустили ошибку. Мы просили желтый мохер цвета amarelo, а они прислали мохер канареечного цвета, canário. Мы вернем им назад и напишем: нам не нужен ваш canário, мы заказывали amarelo.

— Верно, — поддержал посланник. — Они извинятся за canário и пришлют полторы тысячи amarelo. А в качестве компенсации подарят весь amarelo. Тут уж точно магазин открывать. Canário! Amarelo!

— У меня нет денег, чтобы оплатить, — стонала бухгалтерша.

— Вы же, Клавдия Ильинична, собирали на машину, — не без ехидства заметила Света, она не любила бухгалтершу. — Теперь вместо машины купите мохер.

— Пустят ее в Москву с таким количеством мохера? — спросил Женя пинкертона.

— Не