Феодора - Пол Уэллмен Страница 10

Существовала специальная школа — Дидаскалион[14], где старые опытные куртизанки обучали девушек искусству любви. В те дни общество не осуждало такие заведения, наоборот, даже состоятельные семьи охотно отдавали туда дочерей, чтобы, пройдя курс обучения, молодые женщины могли составить себе удачную партию и чувствовать себя уверенно и счастливо в супружеской жизни.

Но мать Феодоры была бедна и беспечна. Жалованья Ородонта и ее случайных заработков на Дидаскалион не хватало, их дочери не умели ни петь, ни танцевать, не знали нот и не были обучены бесчисленным маленьким хитростям, складывавшимся в искусство возбуждать страсть в мужчине… Когда старшей, Комито, исполнилось пятнадцать, она первая начала зарабатывать, торгуя собой. Привлекательная и развитая физически, Комито надеялась на успех; ей очень хотелось иметь рабыню, прислуживающую ей, как было заведено у настоящих куртизанок. Впрочем, денег на покупку рабыни у семьи не было, и роль прислужницы досталась средней сестре. Одетая в грубую тунику, Феодора покорно исполняла все, что от нее требовалось.

Капризная и эгоистичная Комито наслаждалась новой для нее ролью госпожи. Она осыпала сестру оскорблениями, пинала и щипала за нерасторопность, и девочка покорно сносила все ее выходки. Вскоре Комито стали приглашать на ночные пирушки в богатые особняки, а маленькую «рабыню» запирали в подвале вместе с настоящими рабами. Наверху в ярко освещенных покоях звучала музыка, слышался смех и звон посуды, Комито была занята очередным любовником и не вспоминала о несчастном создании, томящемся в темной клетке вместе со сбродом, утратившим человеческий облик, ожесточившимся и понимающим только язык кнута и цепей. Ужас, пережитый Феодорой в душных и тесных подвалах, где она обычно забивалась в самый дальний угол, навечно остался в ее памяти. Она никому не рассказывала о страшных сценах, свидетелем которых ей пришлось стать среди полулюдей-полуживотных. Между тем она подрастала, ее тело утратило детские линии и приобрело женскую привлекательность. Неизбежное случилось, когда Феодоре было тринадцать лет. Грязный раб изнасиловал ее в одном из мрачных подвалов. На следующий день маленькая рабыня впервые не подчинилась сестре. Швырнув в нее скамеечкой, которую повсюду носила за своей госпожой, Феодора навсегда покинула дом.

Начались самые тяжелые месяцы в ее жизни. Для начинающей проститутки не нашлось места в лупанарии, где она имела бы по крайней мере крышу над головой. Ей пришлось перебраться в другой район столицы, на улицу Женщин, и начать зарабатывать как педана, прячась по темным закоулкам, кутаясь в тряпье и дрожа от холода, замерзая ночью у чужих порогов, рискуя быть избитой за медную монету. Она очутилась на самом дне, все ее существо протестовало против этих скотских условий, но гордость не позволяла ей вернуться домой. Там она не была нужна никому. Она сделала свой выбор, теперь оставалось бороться за жизнь или умереть в константинопольских трущобах.

Здесь она столкнулась с маленькими дешевыми педанами, вроде нее самой, какими были полны бедные кварталы. Большинство этих несчастных быстро умирали от дизентерии, неудачного выкидыша или побоев. Феодоре удалось выжить, в ней была заложена неистребимая тяга к жизни, какая-то таинственная сила придавала этому худенькому хрупкому телу стойкость и упорство. В самые голодные и черные дни жизнелюбие спасало ее, придавая живой блеск темным глазам и свежесть бледному личику.

Она пережила трудную зиму и весной начала работать как копа — при винной лавке, заманивая подвыпивших мужчин. У нее появились деньги на новую одежду и обувь, она даже сняла маленькую комнатушку рядом с лавкой. Казалось, самое страшное уже позади. Феодоре исполнилось пятнадцать, когда новый удар судьбы обрушился на нее. Она забеременела.

Болезни и беременность — две главные опасности, лишающие женщину заработка и толкающие ее в нищету. Средства, предохраняющие от беременности, вроде специально обработанного рыбьего пузыря, были дороги, Феодора надеялась только на удачу, до поры хранившую ее от обезображивающей проказы, дурных болезней и нежелательной беременности. Почувствовав неладное, девушка пришла в отчаяние. О том, чтобы родить, и помыслить было нельзя. Она не сможет прокормить младенца, да и как зарабатывать все это время?

Охваченная ужасом, Феодора кинулась к старой саге, торговавшей снадобьями. Средство для прерывания беременности имелось, но стоило пять золотых монет — сумма, немыслимая для бедной копы. Старая карга пространно объяснила Феодоре, что это зелье может убить не только нерожденного младенца, но и мать, поэтому всегда есть риск оказаться осужденной по византийским законам за двойное убийство. Несчастная девушка, еле волоча ноги, отправилась домой, всерьез подумывая о самоубийстве. Нужно было на что-то решиться.

На следующий день Феодора попыталась выкрасть деньги у одного из своих клиентов. Но посетитель лавки не был настолько пьян, как ей показалось. Он очнулся как раз в тот момент, когда она срезала кошелек с его пояса, и поднял крик. Феодору, пытавшуюся спастись бегством, схватили прямо на улице.

Это был конец. Ее ожидали тюрьма, публичная порка и клеймо — а ворам его выжигали на щеке, — и это значило, что больше она не сможет зарабатывать. Оцепенев от ужаса, Феодора не сопротивлялась окружившим ее преследователям.

Внезапно на улицу у винной лавки свернула процессия, состоявшая из восьми рабов, несших богатые носилки в сопровождении нескольких стражников. Привлеченная шумом, хозяйка носилок велела рабам остановиться и тотчас заметила бледную девушку со спутанными волосами и безумным взглядом, удерживаемую разъяренными мужчинами. Толпа притихла, когда высокая, изысканно одетая, привыкшая повелевать женщина вышла из носилок, и все узнали Македонию, богатую фамозу. Ходили слухи о ее дружбе с племянником императора Юстина. Немного денег хозяину лавки, еще горсть меди толпе, дабы умерить ее пыл, — и пленница на свободе. Взмах руки — и процессия двинулась дальше, унося константинопольскую фамозу и никому не известную маленькую копу. Когда подоспели городские стражники, носилки давно уже скрылись из виду.

Доброта и сердечность Македонии покорили Феодору. Богатая и влиятельная куртизанка спасла ее просто так, как спасают маленького беззащитного котенка от рук мучителей. Вспоминая пережитое, Феодора плакала по ночам и благословляла свою новую покровительницу. Ребенок не явился на свет…

Когда Феодора поправилась, Македония продолжала помогать ей, устраивая небольшие роли на сцене. Девушка обнаружила недюжинный комедийный талант. Она не умела петь и декламировать, но у нее было удивительно живое лицо, прирожденная пластичность, она так умело изображала известных в городе лиц, что публика покатывалась