Случай на постоялом дворе - Сергей Дмитриевич Юров Страница 10

– Троих? – не поверил своим ушам Хитрово-Квашнин.

– Ну, да, ты не ослышался. Барыню с кучером и Астреина.

– Они и его?.. Сволочи!.. Были у меня сомнения, что на постоялом дворе что-то не так…

– Ну, сомнения ничего не значат… Астреин в сени выглянул, когда Пафнутий с кучером расправлялся. Оставлять в живых свидетеля нельзя, коль за решетку не рвешься… Да ему бы в любом случае пришел конец. Не повезло содержателю постоялого двора, таков его рок, что вилами в бок!.. Наплести тебе про то, что он мне свояком приходится, про гонца из Озерок, ничего не стоило. Главное, ты поверил, а ежели и заподозрил что, то не очень. Ладно, чай не май-месяц лясы точить, нос мерзнет, сейчас отвалится! Ты поторчи тут на холоде в своей офицерской шинельке, вашбродь, а мы пошли в тепло. И не надейся на помощь, в такую заметь сюда ни одна душа не доберется, не исключая Епифана.

– Погоди, а о чем же еще умолчал Пафнутий?

– Ха!.. Ты ж у нас смышленый барин. Догадайся сам.

Глава 4

Хитрово-Квашнин через несколько секунд осторожно оглядел территорию постоялого двора. Поблизости никого не было. Когда раздался звук взламываемой дверцы, стало ясно, что злодеи присвоили его походный саквояж с деньгами и самыми необходимыми вещами. Главное, теперь он лишился всего, что нужно было для перезарядки лепажей – пороховницы, мерки, иглы для прочистки затравочного отверстия, зарядного шомпола и тому подобного. Слышалось, как они, оттащив тело Пафнутия к забору, стали оббивать на крыльце ноги от снега. Негодяи!.. Будь вы прокляты!..

Прислонившись к занесенным снегом воротам и зябко кутаясь в шинель, дворянин стал размышлять о своем незавидном положении. Итак, он попал в самый что ни есть жестокий переплет. Речь идет ни о чем другом, как о жизни и смерти. Если он будет бездействовать, то, конечно же, замерзнет к чертям собачьим, безнадежно сгинет! Холод зверский, от него немеют руки, стынут ноги, он безжалостно сковывает все тело. Противостоять ему невозможно, если не принять меры по выживанию. Сколько случаев сразу приходит на ум!.. Да хотя бы взять историю с петродарским прапорщиком Ивановым. В такую же точно пору с год назад поехал он в другой уезд и где-то за Новой Ситовкой нежданно-негаданно угодил в метель. Сбился, как следствие, с пути и не придумал ничего лучше, как, погоняя лошадь, кружить по заснеженной равнине. Туда поедет, не то, сюда свернет, не так. Везде, куда ни глянь, бесконечные поля, окаймленные точками крохотных колков и полосками березовых посадок. Нет дороги, исчезла под снегом без следа! Видно, заезжал в посадки, пытался развести костер, но, не сумев этого сделать, снова отправился в отчаянии кружить по округе. В конце концов, измотав без толку лошадь, в надежде пережидать буран, избрал для отдыха небольшую тополевую рощицу. Ему б опять взяться за костер, глядишь, все пошло бы на лад, доехал бы куда надо. Но он поступил по-другому: завернулся в свои зипуны и полшубки и крепко заснул. Бедолагу нашли на следующий день крепостные крестьяне помещика Пахомова, выехавшие из имения на рубку леса. Едут себе по своим делам и вдруг замечают заснеженные сани в тополях. Что такое?.. Никак кто заплутал в буран?.. Подъезжают и видят: так и есть, случилась трагедия. Бедное животное околело, замерз, полулежа в санях под шапкой снега, и сам несчастный прапорщик.

А как не вспомнить гибельные катания на лыжах поручика Терентьева. Случились это в Можайском уезде лет восемь назад, когда я еще жил в Нескучном. Отставной офицер любил съехать с крутой горки вниз так, чтоб шапка слетела с головы, чтоб дух перехватило. Помню, говорил всем, что спуск не спуск, если нет свиста в ушах, если не заходится сердце. В тот раз он удалился от имения в места почти для него не знакомые. Катался себе в удовольствие до самого вечера, а в последнем головокружительном спуске упал и сломал не только лыжи, но и ногу. Тут, как назло, метель налетела, смешала небо с землей, ничего не разобрать! Поручик рад бы до своего, или какого другого имения добраться, да никак не выходит, не получается. То, хромая, в горку пойдет, то скатится в овражек. Содрал ветку с тополя, сделал из нее что-то вроде грубого бадика. Идти в метель по глубокому снегу со сломанной ногой невероятно тяжко, так и тянет присесть. Что ж, спустился кое-как в низинку, сел в усталости отдохнуть и уснул. Проснуться лыжнику было не судьба – замерз, сердешный, до смерти… Обнаружил его помещик Потапьев, выбравшийся в те места на охоту. Глядит, холмик не холмик, сугроб не сугроб, подошел, смахнул снег, а под ним мерзлый как ледышка Терентьев!

И ты тут замерзнешь на смерть, если утратишь самообладание… Дьявольщина, не надо было идти на поводу у этого Гарденина! Притащил в подарок борзого муруго-пегого щенка с охотничьим ружьем, поставил на стол полдюжины бутылок шампанского, и давай обрабатывать. Бывают, мол, у помещиков дела, которые не отставить в сторону, не задвинуть в долгий ящик. Хоть убей, а решать их надо. Дело же, с коим прибыл в Харитоновку, такого рода: купил-де он по хорошей цене крестьян на вывод, без земли, теперь позарез потребовалось прикупить для них землицы с лесом к уже имеющемуся поместью в Петродарском уезде. А у кого ее просить, как не у отставного штабс-ротмистра Хитрово-Квашнина, доброго соседа и мудрого хозяйственника…

Бог свидетель, не хотел я никуда ехать в декабре месяце. Долгая дорога, холод, холера только что пронеслась по губернской столице, в конце концов, вечеринка в честь дня рождения!.. Словно кто подсказывал: не слушай Гарденина, оставайся в имении… Можно было бы, не заморачиваясь, совершить сделку в Петродаре, но цена ее превышала шестьсот рублей, а уездным судам дозволялось совершать купчие в сумме до пятисот рублей… Тут про Оленина вспомнил, про его просроченный долг… Что теперь об этом думки думать?! Поздно, брат, ох как поздно! Хватился палки, как головы не стало!

Но раскисать не следует, опускать руки ни в коем случае нельзя!.. Надо все обмозговать хорошенько, обдумать любую возможность для спасения, искать шанс… чертов шанс,