Сергей Пономаренко - Ключ к бессмертию Страница 11

В голове у меня был сумбур, мысли налетали друг на друга, я не знал, что делать. Мое состояние было близким к истерике. Схватив девушку за руку, я потащил ее за собой, не представляя, куда надо бежать: в селение или прочь от него? Девушка молча повиновалась мне.

– Я вам очень благодарна за спасение! – неожиданно произнесла она на английском.

– Рано благодарить, боюсь, что опасность не миновала. Эти дикари вскоре придут в себя, и тогда нам обоим несдобровать! – истерично выкрикнул я, мысленно пересчитывая оставшиеся в «маузере» патроны.

– Позвольте мне стать проводником, поверьте, я эти места изучила очень хорошо за шесть месяцев пребывания здесь.

Говорила она правильно и довольно хладнокровно, и это подействовало на меня успокаивающе. По тому, как она выстраивала фразы на английском, я сделал заключение, что она человек вполне цивилизованный, и я не мог понять, как эта девушка сюда попала. Рассмотреть ее я не мог из-за темноты, одета она была, как мунда, – кусок материи вокруг бедер, так что скорее она была раздета. Она повела меня не в джунгли, а в сторону гор. Я уже не держал ее за руку, она легко бежала впереди, я еле поспевал за ней. Мы взобрались на довольно крутую скалу, и там, увидев, что я запыхался, она разрешила мне несколько минут передохнуть.

– Лучше бы нам скрыться в джунглях, – высказал я запоздалое соображение.

– Племя мунда – лесные жители, они там лучше ориентируются, чем вы в городе. Продвигаясь по джунглям, мы оставили бы массу следов: сломанные ветки, примятую траву. Камни не сохраняют следов. Единственное, но существенное неудобство – тут мы не найдем еды и воды. И углубиться в горы мы не сможем – там везде отвесные скалы. Однажды я пряталась в горах четыре дня, но жажда вынудила меня отправиться к источнику – он единственный известный мне, там меня снова схватили.

– Кто вы? – Как я ни старался, не мог ее рассмотреть – смуглое тело девушки почти сливалось с темнотой.

– Обычно джентльмен представляется первым.

Я назвал себя и в двух словах рассказал, откуда приехал и зачем.

– Какое странное название у города – Кийов! – рассмеялась девушка. – Нам пора идти, еще будет время для беседы.

Я выбился из сил, когда она указала на большой камень, и общими усилиями мы его сдвинули – открылось небольшое отверстие, чуть больше лисьей норы. Тонкая и гибкая, она в мгновение ока, словно ящерица, проникла внутрь. Я же стоял в нерешительности, не рискуя отправиться следом, боясь застрять в этой норе, словно пробка в бутылке.

– Не бойтесь, мистер Богдан. Разденьтесь догола, так вам будет проще пролезть.

При свете дня в присутствии юной девушки я ни за что не решился бы на это, но под покровом ночи, слыша вдали подозрительные звуки, которые вполне могли издавать дикари, идущие по нашему следу, я так и сделал. Скажу, что пробраться в пещеру было непросто, на моем теле остались кровоточащие ссадины. Пещера оказалась довольно просторной. Девушка выскользнула наружу и, вернувшись, пояснила, что замаскировала вход большим высохшим кустом. Затем, следуя ее указаниям, я взялся за ее горячее обнаженное плечо и мы прошли вглубь пещеры. Тут было довольно прохладно, но я был одет, а каково было девушке? Я предложил ей свою рубашку, но она, рассмеявшись мелодичным смехом, отказалась.

– Меня зовут Гаянэ Арутюнян, я родилась в Карсе.

– Это в Турции?

– Некогда это была территория Великой Армении. Мой отец был очень богатым человеком, владел ювелирными магазинами. Когда начались беспорядки по всей Турции, преследование и убийства армян, отцу чудом удалось вывезти меня и маму в Египет, позднее мы переехали в Индию. Отец вновь занялся торговлей, но в значительно меньших масштабах. Меня выкрали на рынке неизвестные люди, и полгода тому назад я оказалась в этом селении в качестве пленницы.

– Для чего это потребовалось дикарям? Я не могу называть их по-другому после того, что увидел.

– Племя мунда с незапамятных времен практикует человеческие жертвоприношения – ондоку, когда требуется предотвратить какое-то несчастье или умилостивить их богинь, Кали или Дургу. Для этого у них под рукой всегда есть пленники, которых похищают, покупают, выменивают, или же используют для этого чужака, случайно оказавшегося в деревне. Дочь старосты укусила кобра, жрецу удалось сохранить ей жизнь, но она пребывает в беспамятстве уже пять дней. И вот жрец объявил, что надо провести мерию – ритуал жертвоприношения детей. Выбор пал на меня – мне скоро исполнится пятнадцать, – Самуила и Ахмета. Самуил, двигаясь с завязанными глазами, задел красный лоскут материи, и его принесли в жертву богине Дурге.

– Какой ужас!

– К сожалению, мы здесь в ловушке и долго не продержимся без воды и еды. Вы спасли мне жизнь и тем самым навлекли на себя смертельную опасность.

– Через три дня сюда вернутся солдаты и эти негодяи будут бессильны что-либо с нами сделать.

– Дай бог, чтобы так и было, – грустно произнесла Гаянэ.

Трое суток – я следил за временем по своим часам – мы просидели в пещере, в полной темноте, не рискуя даже ночью покинуть наше убежище, страдая от голода и жажды. Желание пить мучило меня постоянно, вызывая галлюцинации. Чтобы хоть немного утолить жажду, мы облизывали холодные камни. На четвертые сутки я решил пойти на разведку, подобраться поближе к селению. Гаянэ категорически отказалась остаться ожидать меня в убежище, и мы отправились вместе.

При свете дня я впервые смог рассмотреть Гаянэ. Хотя девушка была несколько замурзана и истощена, она была красива и лицом, и телом. Мне было очень неловко, хотя я и старался не смотреть на ее обнаженные прекрасные девичьи груди. На этот раз она не отказалась от предложенной мною рубашки. Мы двигались крайне осторожно. К нашему удивлению, мы не увидели по пути ни работающих мунда, ни пасущегося скота. Издалека селение выглядело безлюдным, и нехорошее предчувствие овладело мной. Несмотря на уговоры Гаянэ, я решился на безрассудный поступок – отправился в селение, сжимая в руке «маузер». Оно встретило меня непривычной тишиной. Опасаясь ловушки, я обошел все хуторки, и везде было пусто – ни людей, ни скота. Обрадовавшись, я вернулся за Гаянэ, и мы помчались к источнику – наслаждаться живительной влагой, которая была вкуснее всех напитков в мире. Вернувшись в селение, в одной из хижин мы обнаружили черствую лепешку, которую поделили пополам.

Солдаты пришли в селение лишь через двое суток. Сержант, узнав о моем поступке, ужасно разозлился, ведь мои неразумные действия могли стоить жизни археологам, отправившимся в заброшенный город. Что касается мунда, то это полукочевое племя и ему не составило труда быстро сняться и перейти на другое место, чтобы избегнуть репрессий за человеческие жертвоприношения, пояснил он.

Опасения сержанта оправдались: недельное ожидание ничего не дало, археологи не вернулись. Оставив в селении двух солдат, сержант и мы отправились в ближайший город. Насколько мне известно, о судьбе англичан-археологов никто ничего не знает, не думаю, что они живы. Мне запретили продолжать работу в экспедиции, но археология для меня отступила на второй план – я влюбился в Гаянэ, которая вернулась к родителям. Я поселился рядом с их домом, почти все время проводил с Гаянэ, к чему весьма неодобрительно отнесся ее отец – ему не нравилась большая разница в возрасте между мною и ею и то, что я не армянин. Если первое для него было не такой уже большой преградой, то второе – решающим обстоятельством. Но Гаянэ ответила мне взаимностью, и это не было ее наградой за спасение. Она и в самом деле полюбила меня! – Профессор разволновался, его глаза увлажнились, и он вытер их большим клетчатым платком. – Четыре года назад мы обвенчались в православной церкви в Бомбее[20] и взяли билеты на пароход в Англию. В последние дни перед отплытием Гаянэ стало казаться, что за нами следят, а по ночам ей снился жрец. Я серьезно воспринял ее слова, нанял охрану – рослого индийца, бывшего сипая, и он постоянно дежурил у двери нашего дома. Незадолго до отъезда неотложные дела вынудили меня уехать на какое-то время. – Профессор горестно вздохнул. – Когда я вернулся, охранник лежал у двери дома мертвый – в его шее торчал отравленный шип. Я бросился в дом и увидел Гаянэ, лежащую на полу, в центре нарисованного круга.

Профессор замолчал, на его лбу выступила испарина, и весь его вид говорил о том, что он сильно переживает, будто снова увидел все это наяву.

– Нет, Гаянэ не была мертва, – ответил профессор на немой вопрос Василя. – Но и живой ее нельзя было назвать. Она словно спала, едва дышала. Вызванные лекари подтвердили, что она находится между жизнью и смертью. Они не смогли ей помочь, а мне порекомендовали ждать и лишь уповать на милость Бога, молясь, чтобы Гаянэ очнулась. Я не стал пассивно ожидать, продолжал обращаться как к известным лекарям, знахарям, так и к колдунам, магам. Да, я дошел до того, что обратился за помощью к колдунам! Но все усилия были тщетны. Тогда я повез Гаянэ в Европу, надеясь на современную медицину, но все медицинские светила в один голос твердили, что уже ничего не поделаешь и, если она очнется, будет психически неполноценной, невменяемой. Но я не терял надежды. Денежные средства у меня заканчивались, я устроился на профессорскую должность в Варшавский университет. И вот там судьба свела меня с цыганкой-гадалкой.