Эльвира Барякина - Белый Шанхай Страница 11

Русские приехали в Шанхай в самый неудачный момент, когда цена на труд снизилась, а отношения с иностранцами обострились до предела. Единственное, что удерживало китайцев от восстания — это вера в то, что «белых дьяволов» невозможно победить силой: ведь они не знают поражений.

Русские беженцы подорвали эту уверенность. До их появления никто не думал, что представители белой расы могут просить подаяние, умирать на улицах или становиться любовницами китайских бандитов. Сама идея превосходства белых людей затрещала по швам. Европейцы и американцы старательно не замечали русских — мол, это какая-то ошибка природы, а китайцы с удовольствием травили беженцев: если ты унижен и оскорблен, что может быть приятнее, чем пнуть того, кто еще слабее, чем ты?

Нина была права, бросив Клима. Что он мог ей предложить? Работу такси-гёрл? Половину нар в комнате, за которую платила пятнадцатилетняя девчонка? Нищей паре было куда сложнее выжить, чем каждому по отдельности.

6

Светало. Над крышами поднимались дымы, где-то вдали кричали петухи, а по улицам спешили первые разносчики с бидонами и корзинами на коромыслах.

Ада брела, опираясь на руку Клима: новые туфли в кровь стерли ей ноги.

— Спасибо, что вы подождали меня, — лепетала она пьяным голосом. — Я раньше думала: «А зачем мне вообще жить? Что меня ждет в будущем?» Но с вами мне совсем не страшно… Мы как-нибудь справимся, правда?

Клим вздохнул: а ему самому зачем жить? Чтобы доказать Нине, что он не конченый человек?

Ему хотелось иметь семью и заниматься любимым делом. Понятно, что с такими планами не станешь миллионером или полководцем — ну и что? Разве все должны мечтать об одном и том же?

По дороге к счастью совсем необязательно ломать свое «я». Из пункта «А» в пункт «Б» ведет множество дорог, и главное — найти свой собственный путь и не бросить начатое на середине. Тогда непременно доберешься до цели — во всяком случае так говорится в душеспасительных притчах и сказках, где Добро всегда побеждает Зло.

Вернувшись в комнату в Доме Надежды, Ада упала на постель Клима и тут же уснула. Он вспомнил, как танцевал с ней и представлял на ее месте другую женщину. Все-таки танго — великая вещь! Пока оно звучит, ты можешь быть кем хочешь и с кем хочешь. Музыка смолкнет, жизнь вернется на круги своя, но перед этим у тебя будет несколько чудесных минут.

Клим накрыл Аду одеялом и подошел к окну, откуда открывался занятный вид: налево — дворцы, направо — лачуги, а посередине полуразрушенная башня, весьма похожая на придорожный камень со стертыми письменами.

Эх, подсказал бы кто витязю на распутье, куда ему направиться, чтобы разыскать Царевну Лебедь! Впрочем, толку от этого все равно не будет. Если он даже встретится с Ниной, то что скажет? Люблю? Новость давным-давно устарела, а больше ему нечего добавить.

Можно, конечно, поминать былые заслуги, но в данный момент они никого не интересуют. До тех пор, пока витязь не залечит раны, не начистит доспехи и не раздобудет приличного коня, о Царевне ему думать рановато.

Глава 3

Чужаки

1

Записная книжка «Доходы и расходы»

Говорят, что русских в городе уже больше шести тысяч: к тем, кто прибыл на кораблях Старка, прибавились беженцы, доехавшие до Шанхая на поезде. Новичков встречают бойкие вокзальные мальчишки и за небольшую плату рассказывают, где тут православная церковь, где лавки подешевле, и где можно переночевать.

Власти совершенно не знают, что с нами делать. Они учредили Бюро по русским делам и отправили телеграмму в Австралию с просьбой принять нас. Но из этой затеи ничего не вышло: лицам, не имеющим средств к существованию, въезд в Австралию воспрещен.

Шанхайские содержатели ломбардов озолотились на беженцах, которые приносят им остатки прежней роскоши: драгоценные камни, меха, иконы и даже нательные кресты.

У маленькой Богоявленской церкви разбит временный лагерь, где люди живут в самодельных палатках и хижинах, сколоченных из фанеры. На подворье шум, грязь и теснота несусветные. Заросший бородой солдат, член Православной дружины, разливает суп из бадьи — очередь с мисками тянется через весь двор, и конец ее исчезает на улице. Мыло для стирки взвешивают на аптечных весах: «По одному куску в руки!» Очередь за ведром — воды принести, очередь на веревку — белье посушить.

В воротах появляется подрядчик, желающий сэкономить на рабочей силе: «Десять человек на бойню — кишки таскать. Есть добровольцы?»

Толпа бросается к благодетелю: «Я! Я готов!»

Мыться приходится в китайских публичных банях. Второй этаж предназначен для богатых, и вода из их ванн поступает на первый этаж в широкую канаву, облицованную камнем. Этой водой моются бедняки и, разумеется, то и дело подхватывают кожные болезни.

Все мечутся в поисках денег. Первыми стали зарабатывать женщины, объявившие себя гадалками: их услуги пользуются огромным спросом среди соотечественников. Гадание и ясновидение запрещены на территории Международного поселения, но колониальные власти ничего не могут поделать: русские являются лицами без гражданства, и их дела должны рассматривать китайские судьи, а по местным законам предсказание будущего — вполне достойное занятие.

Кое-что удается заработать оркестру кадетского корпуса — его приглашают играть в кинотеатрах, на свадьбах и похоронах. Остальные пробавляются случайными заработками.

Самое трудное в эмиграции — начинать с нуля. Кому какое дело, что на родине ты был генералом или известным драматургом? Жизнь отбрасывает тебя в начало игры — к желторотым юнцам, которые к тому же намного лучше разбираются в местном языке и обычаях. Но тебе уже не 18 лет и тебе по возрасту положено иметь хоть какие-то заслуги! Но предъявить людям нечего, и ты теряешь ценность не только в общественных, но и в собственных глазах.

В надежде на чудо я обошел все редакции англоязычных газет, но меня даже на порог не пустили. Русский акцент — это проклятие! Стоит мне произнести хоть слово и все двери захлопываются перед моим носом: «С большевиками дела не имеем!» И кому я что докажу?

Моя родина превратилась в источник опасности: во всем мире голытьба, вдохновленная примером большевиков, мечтает отнять у «буржуев» собственность, и те, кому есть что терять, видят в русских возможных смутьянов и провокаторов.

Чтобы разобраться, кто из нас белый, а кто красный, нужны силы и время, и гораздо проще выставить подозрительного оборванца вон — на всякий случай.