Империя. Образ будущего - Константин В. Малофеев Страница 11

Русский стиль универсален и с теми или иными модификациями может приниматься за основу при возведении абсолютно всех типов зданий, подобно тому, как арабский стиль ясно прочитывается в современных небоскребах Дубая, а китайский – в небоскребах Шанхая. Опыт сталинских высоток показал, что такие элементы русского стиля, как шатер, также могут быть применены в высотном строительстве. Русский стиль должен стать обязательной нормой для финансируемых государством инфраструктурных объектов – госучреждений, школ и музеев, вокзалов и станций метро.

Многоквартирные бараки, «человейники», должны перестать быть нормой русского жилья. В России должно быть категорически пресечено варварское отношение к исторической застройке. Снос зданий, построенных до 1917 года, должен быть полностью запрещен. Такие объекты могут только реконструироваться, причем с достаточно жестким контролем. Снос зданий, построенных до постановления 1955 года «Об устранении излишеств в проектировании и строительстве», может осуществляться только после решения архитектурной комиссии. А вот «завалы», оставленные в центрах русских городов от эпохи советского бетонного конструктивизма и дополненные нынешним безвкусным многоэтажным строительством, должны постепенно разбираться. При этом никогда не следует упускать возможности восстанавливать историческую застройку.

Городская и сельская среда России, особенно ее духовно и культурно значимых регионов, должна преобразиться таким образом, чтобы пребывание в ней доставляло радость и было связано с познанием своей истории, духа своей культуры, своей легенды. «У нас нет совсем мечты своей родины. И на голом месте выросла космополитическая мечтательность… – сокрушался Василий Розанов. – Учась в Симбирске – ничего о Свияге, о городе, о родных (тамошних) поэтах – Аксаковых, Карамзине, Языкове, о Волге – там уже прекрасной и великой. Учась в Костроме… ничего – о Ипатьевском монастыре. О чудотворном образе (местной) Феодоровской Божией Матери – ничего»16.

Это отсутствие мечты о своей Родине – в еще большей степени ахиллесова пята современной России, что особенно остро выявили события 2020 года, когда запертые коронавирусом в границах страны граждане России просто не знали, куда поехать и где найти что-то интересное. Безусловно, гедонистический «туризм», культивируемый Западом как форма потребительской экономики, со временем должен уступить место более здоровому и увлекательному познанию своего Отечества. Историческая Россия должна быть мечтой, легендой, Китежем и в то же время доступной для созерцания, любования и освоения средой. И именно это единение с Родиной должно стать излюбленным отдыхом русских людей.

Особое внимание следует уделить монументальной политике памяти. М. Назаров пишет: «Проблема восстановления культуры очень наглядно концентрируется и в официальной символике: имена каких деятелей считаются достойными почитания и являются образцом жизни в виде памятников, названий улиц и городов»17. Ненормальной является ситуация, когда города России, с одной стороны, уставлены изваяниями организаторов и исполнителей красного террора против русского народа, их именами названы улицы и площади, а с другой стороны – до сих пор не восстановлены уничтоженные большевиками памятники создателям Российского государства, а самим городам и улицам не возвращены исторические названия. Стыдно, что в Москве нет достойных памятников великим князьям Владимиру Мономаху, Ивану Калите и Ивану III, царям Ивану Грозному, Федору Иоанновичу и Алексею Михайловичу, императорам Николаю I и Александру III. Пантеон русских героев должен быть значительно расширен по сравнению с тем крайне узким списком, который был «реабилитирован» при Сталине.

Миссия кино

Возрождение русской культуры должно произойти и в области кинематографа. Русское кино начало мощно развиваться при императоре Николае II, составляя серьезную конкуренцию американскому. Однако затем отечественная киноиндустрия была обречена на жалкое существование в крайне ограниченных пределах, задававшихся официальной культурной политикой советской власти, так как, в отличие от литературы, кинематографу требовалась серьезная господдержка. Тем самым возможности развития русского начала в кино были резко сужены.

И все-таки это русское начало присутствовало и доминировало как в историко-патриотическом кино 1930–1950-х годов, так и в советских мультипликационных сказках той же эпохи, сочетавших конкурирующую с Диснеем безупречность формы и глубокую национальность содержания. Отнюдь не случайно, что именно эти сказки, формировавшие мировоззрение советского ребенка, прекратили снимать с наступлением эпохи нового советского космополитизма при Хрущеве и его идеологе Куусинене.

Российская Федерация десятилетиями тратила государственные деньги на кинематограф при крайне убогих результатах, финансируя потуги представителей русофобски настроенного «креативного класса». С этой практикой должно быть покончено. Для выделения государственных средств должен существовать строго сформулированный государственный заказ в области кино – на фильмы историко-патриотические и духовно-нравственные, укрепляющие семью, многодетность и ранние браки. Эти проекты должны реализовываться в логике продюсерского кинематографа со строжайшим контролем на всех стадиях. Для любого другого кино, выходящего за рамки прямого госзаказа, должна существовать премиальная система поддержки. Успешное авторское кино, не противоречащее базовым ценностям и принципам русской цивилизации, должно удостаиваться значительных госпремий, в том числе и полностью покрывающих затраты на производство. Но это должно происходить постфактум, а не авансом.

Тот же заказно-премиальный принцип должен действовать и в других общественно значимых сферах культуры – театре, литературе, музыке, изобразительном искусстве. Везде должен существовать четкий, ценностно определенный госзаказ, исключающий коррупцию. А с другой стороны – развитая система государственных и общественных премий и конкурсов, которые поддерживают все яркое, живое, действительно удачное и при этом существующее в логике русской цивилизации.

И. Ильин писал: «К добродетели и верности можно призывать; их преимущества можно показывать и разъяснять; злые деяния можно воспрещать и наказывать. Но „Царство Божие” и духовная культура не вызываются к жизни государственным повелением. Это не означает, что государственной власти совсем „нечего делать”, но дело ее здесь ограничено, оно сводится к правовому обеспечению свободы, к препятствованию всем злым и соблазнительным начинаниям, к организации народного просвещения и к выделению людей благой воли»18. Именно для этих людей благой воли во всех областях культуры и науки должна существовать система государственных стипендий и грантов. Ученые и художники, достигшие всероссийских или даже всемирно значимых результатов, должны иметь материальную возможность сосредотачиваться только на исследованиях и творчестве.

Необходимо восстановление на уровне глубинных культурных кодов крепкой, солидарной патриархальной многодетной семьи. Образ именно такой семьи должен стать эталоном для существующего при господдержке кино и телевидения. Государственная политика в области культуры в целом должна стремиться к идеалам христианской Империи, отвергая сатанинские «ценности» глобальной «перезагрузки». Цивилизация Бога Слова, любви и истины, верности семье и Отечеству исключает пропаганду разврата Астарты, людоедской жестокости Молоха, культа Золотого тельца Ваала и всеобщего эгоизма цифрового Ханаана.

Русский стиль

Сохранение высокого характера классической русской культуры, противостояние попыткам ее опошления необходимы для твердого осознания преимуществ своей, русской, культуры. Как подчеркивал Н. Карамзин: «Русский, по крайней мере, должен знать цену свою»19. Эстетическое воспитание – музыкальное, художественное, литературное – обязано стать одной из важных составляющих образовательного