Александр Кривицкий - Тень друга. Ветер на перекрестке Страница 114

«Пробный шар», запускаемый на страницы газеты, в радиоволны, на телевизионный экран, по видимости наделен схожей функцией. Он как бы берет «пробу» общественного мнения, выясняет, куда и откуда дует ветер. Его отлично от метеорологического существенно. Тот взвивается ввысь, нагруженный точной аппаратурой. Искомые данные придут в результате ее объективной работы.

«Пробный шар» в политике, едва выскочив на свет божий, уже нагружен итогом, выводом, концепцией. Он не устремлен к истине, а проверяет реакцию на собственное содержимое. Среди всех мыслимых шаров (детских, разноцветных, воздухоплавательных с корзинами, в том число и тех, на которых так увлекательно и счастливо летали жюльверновские герои, метеорологических, научных), среди всего разнообразия «пробный шар» Маргрет Гоинг — монстр среди шаров.

Теперь посмотрите, как повела дальше эту кампанию «Таймс», запуская со своих страниц, как со стартовой площадки, новые «пробные шары». Ровно через неделю после отчета о выступлении оксфордского лектора газета напечатала «Письмо в редакцию» полковника авиации Джона Лонга. Вот оно:

«Эти замечания Маргрет Гоинг относительно распространенных представлений о решении сбросить бомбу на Хиросиму очень своевременны и необходимы. В качестве офицера сравнительно невысокого звания я присутствовал на всех совещаниях объединенного штаба разведки и хорошо помню, чем были озабочены мои начальники, все они высокогуманные и глубоко думающие люди...» И в заключение: «Я могу заверить, что мы были весьма озабочены перспективой тех огромных людских потерь, с которыми могли быть связаны сражения на последнем этапе войны. Мы были в ужасе. Вряд ли можно поэтому удивляться, что хотя нас поразил взрыв атомной бомбы над Хиросимой, все же мы испытали известное чувство облегчения. Я думаю, не только мы. Следует широко пропагандировать мнение профессора Гоинг, с тем чтобы вместо сложившегося мифа стала известна истина». И подпись: «Джон Лонг, командир крыла королевских воздушных сил. Балеарская международная школа. Пальма де Мальорка».

Нет слов для комментариев! Оставлю пока читателей наедине с докладом Гоинг и письмом Лонга. Только замечу: монстры поднимаются в небо гурьбой. Через два дня «Таймс» запускает третий «пробный шар» — публикует письмо лорда Шерфильда, сотрудника британского посольства в Вашингтоне во время войны. Вот оно:

«Сэр, меня очень заинтересовало письмо Джона Лонга на ваших страницах о решении бомбардировать Хиросиму. В качестве сотрудника британского посольства в Вашингтоне, занимавшегося проблемами атомной бомбы под началом посла лорда Галифакса и фельдмаршала Генри Вильсона, я был не только в курсе английской политики, но и знал направление американской политики. Как подчеркивает командир крыла Лонг, на чаше весов была потеря множества жизней американцев и англичан в случае высадки в Японии...

Я был убежден в то время, что решение, принятое совместно президентом Трумэном и м-ром Эттли, — решение использовать две бомбы — было оправдано и необходимо, ибо ничто иное, кроме такого двойного удара, не заставило бы Японию капитулировать и не привело бы к быстрому окончанию войны. Ничто из прочитанного и услышанного мною с тех пор не заставило меня изменить свою точку зрения». И подпись: «Преданный вам Шерфильд, палата лордов».

Уверен, читателю все ясно. И действительно, нет у меня желания комментировать все это бесстыдство. «Пробные шары», вылетевшие из распахнутого окна в кабинете шеф-редактора «Таймс», тащат за собой на всеобщее обозрение оправдательный вердикт атомной бомбе.

Можно ли представить себе в нашем XX веке образчик более коварного и опасного цинизма? «Таймс», конечно, понимает, какую «игру с шарами» она ведет. Спустя шесть дней она обнародовала четвертый материал о Хиросиме. Есть основания полагать, что уже в этом промежутке времени редакцию завалили протестующие письма, и не только английских читателей.

Одно из них и публикуется «Таймс». Цель — задним числом создать ощущение дискуссии вокруг тезиса, утверждаемого императивно. Тем не менее письмо это достаточно красноречиво. Оно написано человеком, а не монстром. Вот оно:

«Сэр, лорду Шерфильду не следовало защищать бомбардировку Хиросимы. По любым стандартам это было варварское преступление, которое с моральной точки зрения трудно отделить от гитлеровских газовых камер. Союзники могли с легкостью довести до сведения японцев, что у них есть могучее новое оружие, без того чтобы сбрасывать его на населенные пункты. Но нет уверенности, что следовало сделать даже это, ибо, как писал генерал-майор Дж. Фуллер в своей книге «Вторая мировая война» (1948 г.), «хотя спасать жизни своих солдат похвально, это ни в коей мере но оправдывает средств, противоречащих всякому представлению о гуманности и обычаях войны». И дальше: «Невозможно применять методы войны, которые опозорили бы Тамерлана». И подпись: «С уважением Уильям Куксон, редактор «Андженды», Лондон».

Но на что же все-таки рассчитывала «Таймс», уступая негодованию читателей и давая место на полосе этому письму? А рассчитывала она на сложный молекулярный процесс формирования общественного мнения, на произвольно зафиксированный счет 3:1 (один отчет о лекции и два письма за бомбу, одно против), на определенное свойство «пробного шара»: если он и лопнет, то при этом все же засеет некое пространство своим содержимым. От него не прольется на земле благодатный дождь, как это бывает, когда облако, засеянное йодистым серебром, сгущается в тучу. Начинка «пробных шаров», подобных «таймсовским», низвергает на людей ОВ — вещества, отравляющие сознание.

Против такого покушения есть одна защита: человечность и знание фактов. У нас в стране сама мысль об индульгенции для бомбы над Хиросимой кажется противоестественной. Но вот ведь на Западе даже и такое возможно. Поэтому есть необходимость напомнить:

1. Группа японских ученых к тридцатилетию атомных бомбардировок подготовила специальный доклад генеральному секретарю ООН. По данным этого документа, в 1945 году в Хиросиме и Нагасаки погибло 220 тысяч человек при общем населении 570 тысяч человек.

Если к этому добавить число скончавшихся уже после 1945 года, то количество жертв возрастет до 250 тысяч человек, что значительно выше цифр, которые приводились ранее. Оставшиеся в живых до сих пор опасаются последствий атомных взрывов не только для своих детей, но и для внуков.

Согласно докладу, обнаружены заболевания лейкемией у второго поколения жителей этих городов. В Хиросиме испепелено 70 тысяч из 70-ти, в Нагасаки — 18 тысяч из 51 тысячи зданий.