Юрий Волошин - Пираты Марокко Страница 12

Пьер встал, волнение отразилось на его простоватом лице. Однако он тут же успокоился и сказал:

– Мессир, я не так богат, чтобы платить пенсии вдовам погибших матросов. Потому должен был думать, как уменьшить потери в бою.

– Вы хотите сказать, что мы не печемся о своих матросах? – В голосе адмирала послышались недовольные нотки, а некоторые офицеры неодобрительно глянули на Пьера.

– Ни в коем случае я не хотел принизить ваши возвышенные помыслы, мой адмирал. Просто я считаю, что матросы нам нужны не для того, чтобы их хоронить, а для плавания и боя. Потому я обеспечиваю в бою такой маневр, который наилучшим способом мог бы уберечь жизни людей, сохранив таким образом боеспособность моего судна.

– Интересно, но слишком туманно. Не могли бы вы, мессир Блан, подробнее осветить нам эти свои мероприятия.

– Прежде всего, я полностью рассчитываю на успех артиллерийских ударов по врагу с дальней дистанции, пока не завязалась мушкетная перестрелка. Затем я численным превосходством и точностью мушкетного огня подавляю огневую силу противника. Все это при постоянном маневре парусами с тем, чтобы избежать, по возможности, ответного удара, постоянно нанося свои.

– Каким же образом вы усиливаете свою огневую мощь? – спросил офицер «Святого Варлаама».

– На судне каждый матрос имеет под рукой три мушкета, не считая арбалета. К тому же у каждого есть пистолет. Пушки стреляют только картечью, на поражение живой силы. Огонь противника резко ослабевает, в результате собственные потери ничтожны и остается достаточно сил для абордажного боя. В результате мы захватили три шебеки и сорок с лишним невредимых арабов.

– Мессир адмирал, позвольте мне сказать свое слово? – подал голос капитан одного из купцов Жан Тентон, сухой жилистый мужчина с длинной седеющей бородой.

– Слушаем вас, капитан, – отозвался адмирал.

– Я был свидетелем всех событий, произошедших в середине каравана. Нас атаковали три шебеки, полные пиратов. Они решили расколоть караван и захватить его по частям. Мы были охвачены паникой, понимая, что в ваше отсутствие нам с ними не справиться. Однако остался наш уважаемый мессир Блан, который своими нестандартными решениями не только защитил караван, но еще и захватил все три шебеки пиратов. Он постоянно руководил и нашими действиями, что в значительной степени способствовало успеху дела, адмирал. Я восхищен действиями молодого капитана. Да он, как я и сам видел, бросился к вам на помощь, предоставив нам добивать и захватывать уже обессиленного противника.

– Стало быть, не все три корабля он захватил?

– Его люди высаживались только на один, адмирал. Но и два других пиратских судна после огня «Ивонны» уже не могли сопротивляться, а капитан Блан поспешил к вам на помощь. Думаю, что он и вам достаточно помог.

– Да, кое-что сделал, – буркнул недовольным тоном адмирал. – Но он в самом начале боя не выполнил моего приказа следовать за мной, господа, а это уже преступление. Вот почему у нас такие большие потери. Нет дисциплины среди присутствующих.

– Но, адмирал… – начал было Жан, но тот прервал его:

– Приказ на войне должен быть выполнен любой ценой. Иначе будет анархия и гибель! Надеюсь, это все понимают? А что касается вас, мессир Блан, то я подписал приказ об отстранении вас от командования кораблем охраны!

– Благодарю вас, сударь, но я и так не капитан. У нас на судне капитан Николо Сарьет. Вы это должны были хорошо знать. Вот он сидит рядом.

Адмирал изменился в лице, побагровел, но сдержал нахлынувший гнев, засопел и выдавил из себя:

– Раз так, то тогда весь спрос с мессира Сарьета.

Молчание было долгим. Наконец прозвучал голос Сарьета, что вызвало немалое удивление присутствующих:

– Мессир адмирал, должен заявить, что действия мессира Блана дали нам не только возможность одержать победу, но и вас выручить из безвыходного положения, в котором вы оказались по собственной воле.

– Что это значит, Сарьет? – вскричал адмирал. – Как смеете вы такое говорить? Вы понимаете, с кем говорите?

– Я говорю с человеком, который не стоит и мизинца мессира Блана, – с вызовом ответил капитан и демонстративно сел.

– Я… я… вы… Вон отсюда! Я лишаю вас права находиться в караване! Немедленно исчезните! Я… – он сморщился от боли, лицо побледнело, разом потеряв красную окраску. Некоторые из присутствующих вскочили, готовые помочь адмиралу.

– Пойдем, капитан, – спокойно сказал Пьер. – Прощайте, господа. Мы с готовностью выполним ваш приказ, адмирал. На этот раз мы будем дисциплинированны.

Пьер с капитаном вышли на свежий воздух, оглядели дрейфующий караван, улыбнулись друг другу и начали спускаться по трапу в свою шлюпку.

– Капитан, оповести мои суда об изменении диспозиции. Как будем готовы, тотчас идем своим курсом.

– Слушаю, сударь. Об этом не беспокойтесь. Позвольте спросить?

– Валяй, капитан. Спрашивай.

– Где вы научились так сражаться? Ходят смутные слухи, что вы будто были пиратом в Индии. Может, врут?

– Все верно, капитан. Служил я у одного замечательного человека. Он стал мне другом и очень многому научил. Да, мы пиратствовали помаленьку, но никогда не делали глупостей, как этот надутый индюк. Говорят, есть такая красивая и вкусная птица в Новом Свете.

– Не видел, но слышал. Так что вам не в диковинку повадки пиратов, мессир?

– Так ведь и пираты бывают разные. У каждого свои повадки, и не всегда можно их распознать. Надо всегда мыслить по обстановке, а не по шаблону, как наш адмирал.

Капитан Сарьет поглядел на молодого человека, в его взгляде было и удивление, и восхищение, и даже зависть.

Неделю спустя маленький караван входил в воды Кипра. Справа показались неясные очертания мыса Гата, и можно было уже считать, что путешествие закончилось благополучно. Однако и в этих водах христианские корабли частенько подвергались нападениям турецких и африканских пиратов.

При противных ветрах пришлось четыре дня добираться до Фамагусты.

Мощные бастионы встретили моряков грозными бойницами, шпили готических церквей и минаретов вонзались в небо, уже жаркое не по-весеннему. Десятки всевозможных лодок и малых судов пестрели у причалов.

С бастиона показался дымок пушечного выстрела. Спрашивали, кто заявился. С «Ивонны» грохнул ответный выстрел, взмыл стяг Франции, и суда стали медленно втягиваться в бухту, готовясь принять турецкого чиновника, который уже спешил к ним на шестивесельной шлюпке.

В Фамагусте Пьер встретился с греком, через которого переписывался с Гарданом, и, к своему изумлению, обнаружил у него письмо от друга. Грек извинялся, говорил, что никак не мог найти достойной оказии, чтобы переслать это письмо в Марсель. Пьер успокоил его и одарил десятью золотыми дукатами.