Первая Пуническая война - Михаил Борисович Елисеев Страница 12

Античная традиция приписывает карфагенянам несколько эпохальных изобретений в области военной техники. Например, Тертуллиан пишет, что именно пунийцы изобрели таран: «Ведь и барана, не того, которого Лаберий называет «гнуторогим, шерстокожим и носящим мошонку», но осадную машину с бревном, которая крушит, воюя, городские стены и которую еще никто не приводил в движение до тех пор, пока тот самый Карфаген, а “был он богат и в битвах бесстрашен”, не построил ее первым из всех, как качели для висячего натиска, заимствовав силу оружия от ярости животного, защищающего себя головой» (De pallio, I, 3). Плиний Старший пишет о том, что финикийцы изобрели баллисту и пращу (VII, 201). При штурме города Селинунта на Сицилии карфагеняне соорудили шесть исполинских осадных башен, поразивших воображение защитников (Diod. XIII, 54).

О том, как поддерживалась в карфагенской армии дисциплина, нам практически ничего не известно, за исключением одного момента. В «Законах» Платона некий афинянин произносит такие слова: «Подал бы я свой голос за карфагенский закон: во время похода никто из воинов не должен вкушать вина, но должно в течение всего этого времени пить на совместных трапезах одну только воду» (II, 674). И если это действительно так, то пунийские военачальники проявили изрядную предусмотрительность, запретив в войсках распитие алкогольных напитков во время боевых действий. Другое дело, когда они сами разрешали подчиненным немного расслабиться. Впрочем, именно с карфагенских полководцев правительство спрашивало по всей строгости за провальные кампании и проигранные сражения. Неудачников приговаривали к крупному штрафу, лишали гражданских прав и вешали на кресте.

Подводя итоги, можно сказать, что Карфаген обладал сильной и удачно сбалансированной армией, способной решать самые сложные боевые задачи. Большинство воинов были наемниками, хорошо знавшими свое дело, для них война была смыслом жизни и единственным способом заработать хорошие деньги. Неплох был средний и младший командный состав, состоявший из военных профессионалов. Зато подготовка высших командиров оставляла желать лучшего, поскольку это были представители местной олигархии, назначенные на такие ответственные посты благодаря богатству и связям. Возможно, именно это и имел в виду Полибий, когда сделал убийственный для пунийцев вывод: «Карфагеняне никогда не были искусны в сухопутной войне» (XXXII, 2).

Зато военный флот был гордостью Карфагена. Пунийские корабли господствовали в Западном Средиземноморье, и до поры до времени их гегемонию никто не оспаривал. Карфагенские триеры и пентеры бороздили моря от Геракловых столбов до Финикии, выходили в Атлантический океан, достигали Британских островов, ходили вдоль западного побережья Африки. Но чтобы правильно понять дальнейший ход событий, разберемся с классификацией кораблей Древнего мира.

Здесь принципиальным моментом является тот факт, что больше трех рядов весел с каждого борта у любого античного корабля просто не могло быть: «Все это подтверждается тем, что ни одно из изображений кораблей римского времени не демонстрирует нам более чем три ряда весел»[26]. Судя по всему, классификация судов в Древнем мире основывалась на количестве гребцов, приводивших в движение весла одного ряда по одному из бортов. Одним из самых знаменитых кораблей античности была триера (у римлян трирема). Согласно свидетельству Фукидида, первые триеры были сооружены в Коринфе (I, 13). У триеры были сплошная палуба и трюм, одна съемная мачта, один парус и небольшая верхняя палуба, на которой располагались стрелки и метатели копий. Длина триеры достигала 50 м в длину и 7 м в ширину, а в носовой части находился окованный бронзой таран. С каждого борта было три ряда весел, по одному гребцу на весло, максимальная скорость движения доходила до 18 км в час. Экипаж состоял из 170 гребцов, 30 моряков и десяти воинов. Командовал кораблем триерарх[27].

В отличие от триеры, на тетрере (у римлян квадрирема, у Полибия четырехпалубник) было два ряда весел, каждым гребли два человека. Корабль, с тремя рядами весел, «где на нижнем (на самых коротких и легких веслах), сидело по одному человеку, а на верхних по два»[28], назывался пентера (у римлян квинквирема, у Полибия пятипалубник). Гексера (у римлян сексирема, в тексте «Всеобщей истории» шестипалубник) «в таком случае располагала также тремя рядами весел с одним, двумя и тремя гребцами соответственно – длина весел росла с высотой»[29]. Такая же классификация применяется и для кораблей более высокого уровня: септера (септирема, семипалубник), октера (восьмипалубник), эннера (девятипалубник) или децемрера (десятипалубник). Децемрера могла иметь три ряда весел по каждому борту, самое длинное (с самого высокого яруса) приводилось в движение четырьмя гребцами, а два более коротких (в двух нижних рядах) – тремя гребцами каждое, что и делает равным десяти число гребцов. Соответственно увеличивались высота бортов и ширина корпуса корабля.

Помимо классификации судов по количеству гребцов у боевых кораблей античности существовало разделение на корабли открытые – афракты – и корабли закрытые (Полибий называет их иногда палубные) – катафракты. Разница заключалась в том, что суда-катафракты имели крытую палубу, а это в значительной степени повышало их боеспособность. Корабли-афракты строились беспалубные и обладали значительно большей маневренностью, поскольку были намного легче. В связи с этими особенностями происходило и разделение тактических задач кораблей во время боевых действий.

Со временем ударная и огневая мощь больших военных судов была увеличена за счет возведения на них боевых башен, в которых устанавливались большие метательные машины. На острове Родос изобрели приспособления, с помощью которых из корзин бросали тлеющие угли на вражеские суда. Такое увлечение превращением кораблей в плавучие крепости вылилось в гигантоманию, когда были созданы монстры, не имеющие практического применения, но зато демонстрирующие мощь государства. В III веке до н. э. в Египте был построен корабль, имевший два носа, две кормы и восемь таранов. Царь Гиерон II, правивший в Сиракузах, приказал построить еще более мощное и несуразное судно. На свет появился корабль с восемью башнями, вооруженный катапультой, метавшей огромные ядра и длинные копья. Обшитый свинцовой чешуей, корабль мог выдержать удары вражеских таранов, а наличие на нем библиотеки, гимнасия, помещения для прогулок и даже грядок с диковинными растениями делало присутствие на нем не только безопасным, но и приятным. И хотя техническое оснащение корабля проводилось под непосредственным руководством Архимеда, родственника Гиерона (Athen. V, 43), практического толку от такого чуда было немного. Возможно, что это понимал и сам ученый, но решил поучаствовать в проекте только из уважения к своему царственному родственнику. К чести карфагенян, они не