Казаки. Донцы, уральцы, кубанцы, терцы. Очерки из истории стародавнего казацкого быта в общедоступном изложении - Константин Константинович Абаза Страница 12

Выдвигаясь на верхние города, Стенька оставил здесь вместо себя Ваську Уса. Вскоре после его отъезда митрополит Иосиф получил царскую грамоту, увещавшую казаков принести повинную. Ударили в большой колокол, и когда церковь наполнилась, митрополит приказал ключарю прочесть государеву грамоту. В это время подошли казаки с астраханскими изменниками – тоже стали слушать. Только ключарь кончил и передал грамоту митрополиту, как бросились к нему казаки и вырвали грамоту из рук. Не стерпел митрополит такого бесчинства:

«Еретики, разбойники, клятвопреступники!» – загремел он. В ответ раздались крики, послышались угрозы, ругательства: «Чернец! Знал бы ты свою келию! Не хочешь ли под раскат? Посадить его в мешок! Послать его в заключение!»… На этот раз тем дело и кончилось, казаки с государевой грамотой отошли к воровскому атаману.

Так прошла зима под управлением Стенькиных сообщников. В великую пятницу дали знать митрополиту, что юртовские татары, которые стоят за Волгой, привезли из Москвы новую грамоту. Митрополит сам пошел на базар объявить казацкой старшине об этой радости. Грамоту привезли прямо в соборную церковь, где митрополит ее распечатал в присутствии атамана. Когда же он начал читать, казаки повернулись и ушли в свой круг. Митрополит пошел за ними и, войдя в круг, велел читать снова. Только что кончилось чтение, как казаки закричали, что эта грамота не подлинная, а сочинил ее митрополит, что по нем давно уже тужит раскат… Митрополит возвысил свой голос: «Велено по грамоте великого Государя воров донских перехватить и посадить их тюрьму, а вам велено во всем вины свои принести: он, Государь-свет, милостив, вины вам отдаст; вы то все положите на меня, что великий Государь вас, окаянных, ничем велит не тронуть». – «Кого нам хватать и сажать в тюрьмы? Возьмите его, митрополита, и посадите в тюрьму!» – кричали казаки в бешенстве, наступая на святителя. Какой-то злодей добавил: «Счастье твое, что пристигла святая неделя, а то мы бы дали тебе память!». С той поры изменники ожесточились и тайно помышляли извести митрополита, который с крестом в одной, с царской грамотой в другой руке, казался им опасен: своим сильным словом он мог отвернуть от них астраханцев, а тогда воровское дело погибло. Как бы в ответ на свой злодейский умысел, казаки получили от Федька Шелудяка, из-под Царицына, грамотку, в которой старый вор советовал поскорее разделаться с митрополитом.

11-го мая архипастырь совершал проскомидию, когда воры пришли звать его в круг. Он облачился, взял крест и в сопровождении духовенства вступил в круг, посреди которого стоял с булавой Васька Ус. «Зачем вы меня призвали, воры и клятвопреступники?» По приказу атамана выступил казак, привезший грамоту: «Прислан я от войска с речами, что ты воровски переписываешься с Тереком и Доном, и по твоему письму Терек и Дон от нас отложились!» – «Я с ними не переписывался, – сказал святитель, – а хотя бы и переписывался, так, ведь, это не с Крымом и не с Литвою; я и вам говорю, чтобы и вы от воровства отстали и великому Государю вины свои принесли». Ответ этот сильно не понравился, круг зашумел, самые дерзкие выскакивали, чтобы сорвать с митрополита облачение. Тогда вырвался из толпы донской казак Мирон: «Что вы, братцы, – закричал он, на такой великий сан хотите руки поднять?». Зверем заревел казак Грузникин, схватил Мирона за волосы, другие стали его колотить и, вытащив за круг, убили на смерть, Однако, после этого никто не дерзнул коснуться священных одежд. Митрополит сам снял митру, панагию и вместе с крестом передал священникам: «Приходит час мой! – сказал он, – прискорбна была душа моя даже до смерти, днесь… Протодьякон Федор, разоблачай!» Протодьякон в ужасе снял омофор, потом саккос. Тут казаки выбили из круга духовенство с криком: «Нам до вас дела нет!». И повели святителя на пытку. Палач снял с него рясу, связал руки, ноги и, продев между ними бревно, положил его на огонь. «Скажи свое воровство, как ты переписывался?». Митрополит, чтобы пересилить страдания, громко читал молитву. Спросили о казне. Иосиф объявил, что у него полтораста рублей, а поклажи нет ничьей. Обнаженного, изувеченного страдальца одели в суконную ряску и повлекли на раскат. Проходя мимо убитого Мирона, митрополит осенил его крестом и поклонился. Взвели на раскат, положили и покатили к обрыву… Тут работали самые отчаянные воры с Алешкой Грузникиным, большая же часть казаков с Васькой Усом стояла внизу, под раскатом, в страхе ожидая конца. Когда тело святителя ударилось об землю, казакам послышался стук. Они обомлели и долго стояли, опустивши головы. Страшное дело легло у них тяжелым камнем на сердце.

Прошло полгода. По мосту, наведенному на реке Кутуме, двигались Государевы полки. Впереди шли священники с молебным пением и несли икону Богородицы «Живоносный источник в чудесах», данную боярину Милославскому при отпуске его Государем, по обычаю. Астраханцы вышли навстречу. Увидев икону, они пали на землю и завопили, чтобы Государь отдал им вины, как милосердный Бог грешников прощает. «Вины всем отданы, – отвечал кротко боярин, – и вы Государской милостью уволены». Воевода отправился в собор к молебну, с иконы велел списать новую и оставить в соборе на память будущим родам.

В конце того же лета, когда казнили Стеньку, войсковой атаман Корнило Яковлев вернулся из Москвы с царским стольником, который вез казакам Государеву грамоту, хлебный и пушечный запасы, и денежное жалованье.

Казаки встретили послов за 5 верст от Черкасска с честью, с великою радостью, потому что от неурожая и бывшей смуты совсем обнищали. Когда по обычаю собрался круг, царский стольник объявил, что атаман Корнило Яковлев и Михайло Самаренин дали в Москве за все великое войско обещание присягнуть на верность Государю.

Молодые казаки не сразу согласились: «Зачем нам присягать? – говорили они, – мы и так верны великому Государю». Три раза собирался круг, только по третьему приговорили: «Даем великому Государю обещание учинить перед святым евангелием, целым войском, а кто из нас на обещание не пойдет, того казнить смертью по воинскому уставу нашему и ограбить его животы». 29-го августа 1671 года отец Боголеп привел к присяге атаманов и прочих казаков по чиновной книге перед стольником и дьяком. С этого времени казаки присягали каждому новому Государю, вступавшему на российский престол; с той же поры донцы