Рассел Уитфилд - Гладиатрикс Страница 126

Ланиста наклонился и тихо поцеловал ее в лоб.

— Прощай, Лисандра Спартанская, — проговорил он, поднялся, вышел и притворил за собой дверь.

В лечебнице воцарилась тишина. Лисандра постепенно осознавала огромность дара, поднесенного Луцием Бальбом, и ее глаза вновь наполнились слезами. Как же ей поступить?.. Некогда она сказала Фронтину, что уже не сможет вернуться в Спарту и снова быть жрицей. Эта часть ее души отболела и умерла.

Осталась лишь гладиатрикс.

ЭПИЛОГ

Год спустя. На границе Дакии

Марк Сабин скорчился в инстинктивном страхе, укрываясь за горой трупов. Он прослужил в легионе около двух лет, но еще ни разу не был в сражении, и то, что происходило теперь, наполнило животным ужасом его душу. Люди и кони падали, зарубленные мечами или утыканные стрелами, подобно ежам.

Они появились на закате, перемахнули земляные стены и бешеной бурей пронеслись через полевой лагерь. Их жуткий пронзительный боевой клич мешался с гудением пламени и стонами умирающих римлян. Варваров нельзя было сосчитать! Безумные всадники на разъяренных конях вынесли ворота и галопом влетели внутрь.

Едва начавшись, битва была безнадежно проиграна. Марк решил спасти хотя бы собственную шкуру, для чего и зарылся в груду погибших. Но над лагерем снова понеслись ужасные крики — это победители пытали пленников, взятых живыми. Дикари безжалостно калечили их, оскопляли, бросали в костры. Марк обгадился от страха, но ему было не до того, чтобы испытывать стыд. Он молился всем сразу олимпийским богам, выпрашивая себе жизнь, просил своих давно умерших родителей не забирать его к себе прямо сейчас. Сабин очень не хотел умирать.

Потом чьи-то грубые руки принялись растаскивать тела, под которыми он искал убежища. Легионер в ужасе закричал, попытался удрать, но ничего из этого не получилось. Его мгновенно схватили, сорвали панцирь, а потом и тунику.

— Пожалуйста! — повторял он, заикаясь. — Пожалуйста, не убивайте меня.

От вида этих варваров, в чьих глазах светилась лишь смерть, по его ногам снова потекла вонючая жижа. Они без умолку трещали на своем диком наречии и волокли его куда-то сквозь дымные руины некогда упорядоченного и стройного лагеря. По сторонам высились врытые в землю колья, на которых торчали легионеры, уже мертвые или еще не совсем, кричащие и бьющиеся в последних муках.

Вот тут до Марка начало постепенно доходить, что нападавшие — все поголовно! — были женщинами. А он-то, дурак, смеялся над побасенками о дакийских амазонках, считал их досужими вымыслами. Кто же мог ждать, что страшилки, которыми баловались солдаты у походных костров, внезапно обретут столь пугающую плоть?!

Потом к Марку подъехала воительница, явно возглавлявшая отряд. Верхом на коне, облитая зловещим светом пожара, она показалась ему жуткой, точно сама смерть. У ее седла болтались свежие лоскуты кожи с волосами, сдернутые с римских голов. Колчан амазонки был пуст, с меча, густея, капала кровь.

— Римлянин! — произнесла она на отличной латыни, пригвождая Марка к месту взглядом ореховых глаз. — Из всех, кто незваным явился сюда, живым уйдешь только ты один. Но не потому, что я исполнена милосердия. Оглядись! Навеки вбей в свою память, в каких муках умирали твои товарищи по оружию! Запомни, судьба постигнет всякого римлянина, осмелившегося ступить на землю моей родины! Найди людей своего племени и поведай им о том, что здесь произошло. Скажи, что Сорина Дакийская выполнила обещание, данное некогда одной спартанке. Сообщи римлянам, что я вернулась забрать то, что по праву всегда было моим! Хорошо ли ты понял меня, легионер?

Марк, сотрясаемый отчаянной дрожью, сумел лишь робко кивнуть.

— Вперед!.. — закричала амазонка, вздергивая коня на дыбы.

Ее названые сестры разразились пронзительным боевым кличем и понеслись за ней в ночь. Земля глухо гудела под копытами их коней.

ПОСЛЕСЛОВИЕ АВТОРА

«Гладиатрикс» — художественное произведение, так что относиться к нему прошу соответственно. Я не претендую на глубокое знание классической истории и на то, что мне удалась ее стопроцентная реконструкция. При этом моя книга основывается на некоторых незыблемых фактах.

То, что женщины действительно дрались на гладиаторских аренах Древнего Рима, сомнению не подлежит. О них упоминают некоторые древние авторы, например Светоний: «Домициан устраивал в Колоссеуме и в цирке множество удивительных зрелищ. Помимо обычных гонок колесниц, запряженных парами лошадей, давали настоящие битвы, одна с участием пешего войска, другая — конного. В амфитеатре разыгрывались морские бои. Происходили охоты на диких зверей и бои гладиаторов при факельном свете. В них участвовали и мужчины, и женщины».

Послеполуденное время и вечер отдавались главному событию — гладиаторским боям. Таким образом, упоминание о факельном свете служит свидетельством, что Домициан со всей серьезностью относился к поединкам женщин. Другое дело, что по своей популярности и общественной значимости они все-таки никогда не превосходили мужские бои. Здесь можно провести параллель с современным футболом. Женский футбол снискал популярность у определенной группы болельщиков, но доминируют в этом виде спорта все же мужчины. Точно так же обстояло дело и в гладиаторских состязаниях.

Помимо произведений современников о гладиатрикс нам рассказывает такое веское свидетельство, как одна каменная стела, найденная в XIX веке в городе Галикарнасе. На ней изображены две женщины-воительницы, стоящие одна против другой в боевых стойках. Обе — в тяжелом вооружении, но надпись не оставляет сомнений, что перед нами именно женщины. Приводятся их имена — Амазона и Ахиллия. Это последнее есть женская форма от всем известного Ахилла. «Амазона» же, несомненно, происходит от древнегреческого названия племени легендарных воительниц.

Над головами поединщиц высечено греческое слово «апелитезан» — имеется в виду, что обе женщины с почестями оставили гладиаторскую карьеру. Из этого можно сделать вывод, что Амазона и Ахиллия — почти наверняка это были их гладиаторские псевдонимы — завоевали себе свободу небывалой доблестью на арене.

В своей книге я попытался воссоздать историю, которая могла стоять за двумя таинственными женщинами из древнего Галикарнаса и подвигнуть современников изваять каменный фриз в честь их схватки. Учтем, что это была очень трудоемкая и дорогостоящая работа. Значит, произошел действительно выдающийся поединок, который надолго запомнился людям.

В целом я постарался насколько возможно вплести «Гладиатрикс» в ткань известных исторических фактов.