Украина в водовороте внешнеполитических альтернатив. Исторический экскурс в 1917–1922 годы - Валерий Федорович Солдатенко Страница 14

считая, что край остается частью России, не обращая особого внимания на усилия Центральной Рады относительно государственного самоопределения УНР, здесь рассматривали ситуацию в Украине сквозь призму процесса развития социалистической революции, установления советской власти. То есть события в Украине воспринимались и оценивались как внутренние, внутрироссийские. Видимо, не зря в 14 случаях из 15, когда на заседаниях СНК слушались вопросы об Украине (речь идет о ноябре – декабре 1917 г.), докладчиком или автором, которому поручалась подготовка документов, был нарком по делам национальностей России И. Сталин и только однажды – нарком иностранных дел Л. Троцкий. Для В. Ленина И. Сталин стал неоспоримым авторитетом в украинских проблемах, а для правительства – скорее наркомом или же ведущим “специалистом” по установлению власти Советов на местах, чем наркомом по делам национальностей»[65].

3 декабря 1917 г. на заседании СНК после очередного обсуждения вопроса о Центральной Раде была создана комиссия для разработки проекта манифеста к украинскому народу и ультиматума Раде. Документ готовился главным образом В. Лениным, в составлении и редактировании текста участвовали Л. Троцкий (им были сформулированы ультимативные требования) и И. Сталин[66].

4 декабря СНК обнародовал Манифест к украинскому народу с ультимативными требованиями к Украинской раде. Манифест признавал право всех народов, в том числе украинского, на национальную независимость: «…Мы, Совет Народных Комиссаров, признаем народную Украинскую республику, ее право совершенно отделиться от России или вступить в договор с Российской республикой о федеративных и тому подобных взаимоотношениях между ними.

Все, что касается национальных прав и национальной независимости украинского народа, признается нами, Советом Народных Комиссаров, тотчас же, без ограничений и безусловно»[67].

Отметим, что В. Ленин вовсе не случайно не употребляет официального названия тогдашнего государственного образования – «Украинская Народная Республика», а расчетливо, умышленно говорит о «народной Украинской республике», которую, как видно из дальнейших положений документа, Центральная Рада не могла представлять. Речь шла о признании «национальных прав и национальной независимости украинского народа». Что касается Центральной Рады, то Совнарком вполне определенно заявлял: «Мы обвиняем Раду в том, что, прикрываясь национальными фразами, она ведет двусмысленную буржуазную политику, которая давно уже выражается в непризнании Радой Советов и советской власти на Украине… Эта двусмысленная политика, лишающая нас возможности признать Раду как полномочного представителя трудящихся и эксплуатированных масс Украинской республики, довела Раду в самое последнее время до шагов, означающих уничтожение всякой возможности соглашения»[68]. СНК выдвигал Центральной Раде ультимативные требования: отказаться от дезорганизации фронта и пропуска контрреволюционных частей на Дон, Урал, в другие места, прекратить разоружение советских красногвардейских частей, а также способствовать борьбе против кадетско-калединского мятежа. В случае неполучения удовлетворительного ответа в течение двух суток Совнарком обещал считать Раду «в состоянии открытой войны против советской власти в России и на Украине»[69]. Таким образом, Манифест не дает никакого основания трактовать его как признание Центральной Рады и УНР, что между тем неоднократно пытались доказать некоторые историки.

Возможно, здесь сыграло роль и истолкование проблемы И. Сталиным – народным комиссаром по делам национальностей. 12 декабря 1917 г. в «Ответе товарищам украинцам в тылу и на фронте» он заявил: «Говорят, что конфликт возник по вопросу об Украинской республике, что Совет Народных Комиссаров не признает Украинской Республики. Верно ли это? Нет, неверно. Совет Народных Комиссаров официально признал Украинскую республику в “ультиматуме” и “ответе Петроградскому украинскому штабу”»[70]. И хотя дальше И. Сталин утверждал, что СНК может признать только такую республику, в которой хозяином будет народ, правящие круги которой не будут вести контрреволюционную политику, слова о признании существующей Украинской республики он написал. В. Ленин проявлял в этом вопросе большую осмотрительность и даже щепетильность, поскольку 5 декабря 1917 г. СНК поставил перед главковерхом Н. В. Крыленко задачу «организации борьбы и боевых действий с Радой»[71], тем более что Центральная Рада в тот же день дала отрицательный ответ на ультиматум. В документе, в частности, говорилось: «Украинская демократия в лице украинских советов солдатских, рабочих и крестьянских депутатов, которые организовались в законодательном органе – Центральной Раде – и в правительстве ее – Генеральном секретариате, вполне удовлетворена как составом этих органов, так и воплощением в жизнь ее воли.

Центральной Радой недовольны великорусские элементы черносотенного, кадетского и большевистского направлений, которые, вероятно, больше хотели бы другой национальный состав Рады. Но Генеральный секретариат предоставляет полную возможность указанным элементам покинуть территорию Украины и выехать в Великороссию, где их национальное чувство будет удовлетворено.

С этой целью украинские солдаты обезоружили анархически настроенных великорусских солдат, которые плели заговоры против власти украинского народа и грозились внести в жизнь Украины кровавую братоубийственную войну, анархию и всю ту распущенность, которая царит на территории народных комиссаров»[72].

Не согласившись, по сути, ни с одной из высказанных претензий СНК, Центральная Рада их решительно отвергала. «…На территории Украинской Народной Республики, – говорилось в послании, подписанном В. Винниченко и А. Шульгиным, – власть принадлежит демократии Украины. Всякие покушения вооруженной силой на эту власть будут подавляться такой же силой»[73].

В тот же день Центральная Рада направила и пространную телеграмму в ставку главковерха (за подписью В. Винниченко, С. Петлюры и генерального писаря И. Мирного), в которой опротестовывалось право российской стороны «грубо покушаться» на навязывание «своих форм политического устройства самоопределившегося государства… Генеральный секретариат предлагает иные методы нежели те, которые употребляются Советом Народных Комиссаров, а именно: добровольное соглашение всех областей и народов… на следующих условиях: 1) правительство должно быть однородно социалистическим от большевиков до народных социалистов; 2) должно быть федералистическим… только такое правительство правосильно решать вопросы мира всей России»[74].

Очевидно, к тому моменту, опираясь на дивизии «украинизованного» войска, Рада считала свое положение непоколебимым. Она развернула интенсивную кампанию, в ходе которой доказывала, что появление Манифеста – это объявление войны Украине, представляла свою борьбу против Советов в Украине и в России как войну между Украиной и Россией, между двумя народами. 5 декабря 1917 г. В. Винниченко говорил о Манифесте: «Объявление нас “буржуями” – средство борьбы неукраинцев с украинцами. Борьба, которую теперь ведут с нами большевики, борьба национальная… Не Генеральный секретариат, а Совет Народных Комиссаров затеял братоубийственную войну. Но тот, кто поднял меч, от меча и погибнет…»[75] Обращает на себя внимание и аргументация, к которой прибегнул М. Грушевский, анализируя ситуацию, связанную с появлением Манифеста. Утверждая, что на Украину надвигается вражеское войско, он дальше отмечал: «Оно (войско. – В. С.) уже вступило на украинскую землю и получило приказ: во чтобы то ни стало пробиться к центру нашего государства. Отправляют это войско на нас те же так называемые народные комиссары, которые лицемерно кричат