Розалинда Лейкер - Венецианская маска. Книга 2 Страница 15

— Ты как будто читаешь мои мысли, — обрадовался Доменико, принимая их.

Ему была отведена достаточно уютная и прекрасно обставленная комната, правда, в менее престижной части дворца, поскольку дож не желал и не мог позволить себе, чтобы Доменико пребывал в тесноте и смраде какой-нибудь тюремной камеры, прежде чем его вина не будет доказана. Суть предъявленного ему государством обвинения состояла в том, что Доменико якобы вступал в сношения с представителями правительств других государств с целью подрыва безопасности республики и зелены власти дожа Венеции бунтарским режимом. Обвинение выглядело настолько смехотворным, что Доменико ни на йоту не сомневался в том, что в конечном итоге будет оправдан.

— Это лишь дело времени, придется подождать, пока мне не будет предъявлено обвинение в целом, тогда все выяснится окончательно, — уверял он Мариэтту.

Как и предполагал Доменико, следствие затянулось на довольно длительный срок. Его друзья и доброжелатели, которых оказалось немало среди членов Совета, требовали тщательной проверки всех высказываний свидетелей, а если это было необходимо, то их показания перепроверялись, что неизбежно затягивало ход расследования. Постепенно все стало принимать более серьезный оборот, чем предполагалось, поскольку вся деятельность, которой он занимался на протяжении длительного времени, истолковывалась заведомо неверно. Его целью всегда оставалось добиться поддержки сопредельных государств, чтобы противостоять растущему влиянию других стран, в первую очередь — Австрии, и сплотиться в лигу, чтобы стать сильнее, что в свою очередь позволило бы Венецианской республике обрести в их лице защиту.

— На данный момент это — единственно реальная перспектива защитить себя в том случае, если какая-нибудь из больших держав вздумает выступить против нас, — заявил Доменико на перекрестном допросе. — Я видел в этом прежде всего своего рода превентивную меру с тем, чтобы Самая Безмятежнейшая из Республик все же избавилась от своего чванства и реально посмотрела на то, что слабость, упадок, нерасторопность, бесконечные восторги и самоупоение по поводу якобы растущего богатства, словом, все пороки, довели ее уже до такого состояния, когда она падет к ногам любого агрессора!

В зале вспыхнуло возмущение. Ведь он замахивался на вернейших союзников Венеции! Обвинитель перешел на крик, чтобы быть услышанным в шуме голосов.

— Значит, вы своей деятельностью ускорили это падение, прибегнув к таким недостойным средствам, как неприкрытое взяточничество и возмутительные призывы по всей нашей Республике! Вы даже не гнушались тем, что выдавали государственные секреты!

— Никогда!

— Вы отрицаете, что занимались нелегальным ввозом оружия?

— Да! Еще раз считаю своим долгом заявить, что единственным призывом взяться за оружие может быть названо лишь мое искреннее желание, чтобы Венеция стала вновь мощной державой, какой она была в прошлые столетия, способной защитить себя и противостоять любому агрессору!

— Кого вы считаете агрессорами? Вы должны помнить, что соседние государства, все без исключения, уважают нейтралитет Венеции. Так что, ваш призыв может быть истолкован несколько иначе — как призыв к беспорядкам!

— Нет! — взревел Доменико. — Единственной моей целью было предотвратить кровопролитие здесь, на улицах нашей республики. А не вызывать его.

Но чаша весов склонялась не в пользу Доменико. Не было более худшего времени, нежели это, совершенно неблагоприятное для тех, кого надумали обвинять в государственной измене. Шел 1789 год. Во Франции бушевала революция, до Венеции дошли вести о том, что французский король и королева арестованы. Каждый венецианский дворянин, бывший в составе суда, питал глубочайшее отвращение ко всякого рода бунтам, и защите было весьма трудно убедить их в невиновности Доменико, мало того, эти попытки вызвали обратную реакцию.

В суде выступали свидетели. Первым был полномочный представитель императора Австрии, который под присягой заявил, что его страна не имеет территориальных претензий к Безмятежнейшей из Республик, и подтвердил уважение и неприкосновенность районов, ей подчиненных.

Его сменили представители итальянских государств. Выступавшие против создания лиги итальянских государств безжалостно набросились на Доменико, утверждая, что влияние его было радикальным, подрывающим основы порядка и вредило интересам их государств в той же мере, как интересам и самой Венецианской республики. Доменико и его защитники не сомневались, что эти свидетели получили крупные взятки, но тем не менее их присутствие здесь окончательно определило его судьбу. Даже те, кто вначале выступал за него, отказались от своей прежней позиции, поскольку, по их мнению, он зашел слишком далеко. Вердикт о его виновности был предрешен. Ожидавшая его перед дверями зала, где проходило судебное разбирательство, Мариэтта, которая пришла сюда вместе с Адрианной и Леонардо, упала в обморок, когда решение было оглашено.

Могло быть и значительно хуже — Доменико вполне могли замучить до смерти, либо устроить ему публичную казнь на Пьяцетте, но милосердие все же взяло верх, и он был приговорен к пожизненному заключению. Вся его собственность и владения объявлялись собственностью государства. Его препроводили туда, где ему предстояло отбывать заключение — в одну из камер, находившихся под крышей Дворца дожей, где содержались политические заключенные. Возможности попрощаться с семьей, которая оказалась между небом и землей, ему не было предоставлено.

Зато во дворце Челано в этот вечер было устроено пышное празднество — Филиппо вместе со своими братьями торжественно отмечал падение дома Торризи. Элена присутствовала на этом сборище, по-скольку было много жен родственников Челано. В душе она горько смеялась, вспоминая свои героические попытки предотвратить надвигавшуюся катастрофу. Да, прав был тогда Филиппо, когда после возвращения из Парижа он сказал ей, что осуществление замысла против Доменико займет немало времени. Как же хитро должны были работать его шпионы, чтобы заполучить возможность проникнуть в тайны его деятельности! Как же изумительно тонко надо было все организовать, чтобы добро представить в обличьи зла! Явно здесь немало пришлось попыхтеть и Маурицио, чьей хитрости и проницательности она всегда опасалась.

После ареста Доменико Элена еще раз просмотрела записи обрывков тех бесед, что ей удалось подслушать, но ничего стоящего, что действительно могло оказать Доменико хоть какую-то помощь, так и не обнаружила. Не остановившись на этом, она даже рискнула, надев для верности маску, отправиться к одному из юристов, где выложила перед ним некоторые из этих документированных записей, изменив, однако, имена и вообще представив все как некий гипотетический случай. Но, прочитав их, опытный юрист лишь покачал головой.