Восток в огне - Гарри Сайдботтом Страница 15

После нескольких пижонских трюков с гладием – кругов, восьмерок и так далее, Максим принял сгорбленную стойку, характерную для невысокого человека с коротким колющим оружием. Баллиста вдруг осознал, что вращает спатой в руке. Он поспешно надел темляк. Затем сам принял боевую стойку: выпрямился, расставил ноги пошире, равномерно распределив по ним свой вес, левым боком вперед, щит подальше от тела, глаза смотрят поверх левого плеча, меч поднят над правым.

Максим вдруг побежал. Зная коварство ирландца, Баллиста почти ждал этого. Их щиты встретились. Позволив себе отъехать чуть назад, Баллиста шагнул вправо правой ногой и поставил за нее левую, сделав оборот. Инерция его оппонента несла его вперед – великолепное исполнение фессалийского финта. Когда Максим проносился мимо, Баллиста повел меч вниз, ладонью вниз, нанося удар почти без силы, и уколол Максима в плечо. Его вознаградил громкий звук удара острия спаты о кольчугу. Менее радостным был звук, с каким мгновением позже гладий Максима поразил его в спину.

Двое мужчин сделали круг и начали биться более осторожно. Максим, непрерывно делая выпады, финты, работая ногами, в основном нападал. Единственным человеком, кто еще знал о здоровяке, была Юлия. Она была воспитана в духе эпикурейцев и пренебрегала снами и видениями как трюками разума. Они приходят, когда ты устал и находишься в напряжении тела и души. С момента встречи с боранами Баллисте было плохо. Слова их вождя, до какой-то степени, были правдивы. Пол-жизни в империуме римлян изменили Баллисту, заставили его делать вещи, каких он бы желал избежать – и первой в их числе был убийство здоровяка. Может, Юлия была права: то был не демон, а просто вина. И все же…

Баллиста отвел голову в сторону от выпада Максима, пропуская его гладий неуютно близко к телу. Засранец, подумал он. Соберись, дурак. Следи за клинком. Следи за клинком. Баллиста бился лучше всего, полагаясь на смесь навыков, практики и инстинкта, позволяя мускульной памяти разбираться с проблемами по мере поступления. Но разум должен был думать на два-три удара вперед, а не рефлексировать над убийством семнадцатилетней давности.

Баллиста двинулся, стремясь перехватить инициативу. Он сместил вес на левую ногу и шагнул вперед правой, занося меч для удара в голову. Затем, когда Максим вскинул щит для блока, Баллиста перенацелил удар в ногу. Но Максим был быстр и успел опустить щит.

Максим ударил щитом, целясь Баллисте в лицо. Тот отступил, упал на колено и махнул спатой на уровне колена, под щитом противника. И вновь быстрая реакция Максима уберегла его.

И вновь Баллиста нацелил рубящий удар в голову сбоку. В этот раз Максим шагнул вперед, ныряя под удар, и повел гладий вниз в рубящем движении к предплечью Баллисты. Англ оказался недостаточно быстр и не успел опустить руку. Максим развернул меч в руке, но и удар его плоской стороной оказался болезненным.

Баллиста ощутил, как нарастает его гнев. Руку начало жечь. Да будь он проклят, если позволит побить себя при всем народе этому хитросделанному ирландскому ублюдку. Страх с прошедшей ночи смешался с болью в руке и стал жгучей яростью. Он ощутил, как теряет самоконтроль. Баллиста пустился в серию опасных рубящих ударов, в голову и ноги Максима – любую часть тела, доступную для удара. Снова и снова клинок почти достигал цели, но Максим либо парировал удар, либо уворачивался. Наконец, он раскрылся. Баллиста рубанул наотмашь, целясь в голову. Лицо ирландца было совершенно открыто. Спата Баллисты не могла промахнуться. Вдруг трубы старшего над гребцами перекрыли шум тяжелого дыхания и шагов, врезаясь в сознание Баллисты. В последнее мгновение тот отвел удар в сторону.

- Гавань. Селевкия в Пиерии. По правому борту – воскликнул старший над стрелками.

Баллиста и Максим разошлись и опустили оружие. Англ словно подпрыгнул, услышав аплодисменты команды. Ушло мгновение, чтобы понять – команда приветствовала не прибытие «Конкордии» в пункт назначения, а боевое мастерство Баллисты и Максима. Он поднял руку, принимая аплодисменты, и подошел к своему телохранителю

- Спасибо.

- Конечно, было приятно пытаться выжить, - ответил Максим. – Ты бы зарубил толпу чуть хуже тренированных бойцов.

- И в своем гневе я открывался снова и снова для смертельного удара толкового мечника, захоти он этого. Спасибо.

- А, я знал, что ты на самом деле не пытаешься меня убить. На мою замену ушла бы прорва денег.

- Я тоже об этом подумал.

Оставаться в броне было большой ошибкой. В то время, как члены свиты, переодевшись в чистое, смотрелись парадно, Баллиста внутренне проклинал свою глупость, что не спросил триерарха, сколько у него времени перед швартовкой в Селевкии. Он попросил немного разбавленного вина. Усталый и разгоряченный спаррингом, Баллиста безбожно потел под жарким сирийским солнцем.

И вот еще одна задержка. Большой толстобрюхий торговец капитально облажался с разворотом на свежем западном ветру. Каким-то образом он вписался прямо в имперский боевой корабль. Их бушприты замысловато переплелись, закрывая устье канала, ведшее в главную гавань.

Стоя на носу судна, Баллиста проверил позицию «Конкордии»: к югу от бимса правого борта вздымалась зеленая громадина горы Кассий. К юго-востоку от надстройки по правому борту лежала плоская, изобильная долина реки Оронт. Прямо по курсу была Селевкия, у подножья горы Пиерия, что будто бы нависла над портом, но затем опала множеством изгибов.

Военный корабль, небольшая либурна, освободился от купца, развернулся и не без массы разнообразных обсценных жестов с палубы, проскользнул на северо-запад, к заливу Иссы. Вероятно, ощущая вину за свою неловкость, купец торопливо покинул бухту и направился в открытое море.

Селевкия, главный порт Сирии, имела две гавани. Одна низ них видала виды. Лишь немногим более, чем полукруг, открытый всем ветрам, она считалась небезопасной, годной лишь для местных рыбаков. Другая же была совсем другим делом - огромный рукотворный бассейн в виде прямоугольника, защищенный от западных ветров длинной ломаной дамбой.

Баллиста помнил, что его имперский мандат велел ему проследить за безопасностью Селевкии, но не был уверен, как сможет этим заняться из Арета, в сотнях миль от места. Он изучил подходы к городу. Канал был лишь в два корабля шириной, было бы несложно перекрыть его цепью. Ничего подобного видно не было.

Гавань производила несколько лучшее впечатление. Она была большой, и в ней гостили несколько купеческих судов, но и здесь витал воздух запустения. Пристань обвалилась, и в воде плавало много мусора. Но большее