Юрий Волошин - Пираты Марокко Страница 16

Что-то обожгло ему ногу, и одновременно в голове взорвалась бомба.

Очнулся Пьер, лежа на палубе. Руки и ноги его были крепко связаны. В голове болело и гудело. Глаз заплыл кровью, и он никак не мог его открыть. Любое шевеление головы отдавалось неимоверной болью.

Пьер лежал и силился понять, что происходит, шум долетал до него как бы издалека, и он не мог сосредоточить на нем свое внимание. Рядом кто-то пошевелился. Пьер скосил глаз и тут же закрыл – боль пронзила голову. Он полежал еще немного и стал различать отдельные звуки, но осознать ничего не мог.

В глаза ему ударил свет неяркого пожара. Какие-то люди суетились и пытались залить пламя забортной водой, черпая ее кожаными и деревянными ведрами. Перед глазами мелькали босые смуглые ноги в коротких штанах. Голоса людей были ему непонятны.

Вдруг мозг ожгла мысль: а не плен ли это? Но как же так могло случиться? Ведь они так хорошо начали! Не может быть, чтобы свои его бросили!

Он закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться. Это оказалось трудным делом. Голова слишком болела, да и не только голова. Пьер ощутил сильную боль в бедре, но откуда она взялась, вспомнить не мог. Он попытался повернуться, но и тут ничего не вышло. Путы были достаточно крепкими. Руки и ноги занемели и почти ничего не чувствовали.

Превозмогая боль, Пьер повернул голову. Взгляд его уперся во француза, с которым он бился рядом совсем недавно. Тот тоже лежал связанный, но в глазах было осмысленное выражение. Пьер спросил:

– Где мы? Что случилось? Где остальные?

– Мессир, вы очнулись? Хорошо. А мы теперь пленники. Нас захватили. Ребята не могли нас спасти. Так уж случилось, мессир…

– Как же так? Как тебя зовут, что-то я запамятовал. Голова чертовски раскалывается…

– Я Арман, мессир. Матрос, а был когда-то бродячим артистом. Вот теперь буду рабом, мессир. Судьба… Рассчитывал заработать, ибо вы хорошо платили. И вроде уже заработал, ан нет! Судьба!

– Судьба, – повторил Пьер. До него еще не дошел весь ужас случившегося. – Судьба, говоришь? Нет, видимо, здесь есть моя ошибка, Арман. Где-то я проглядел. Ну, конечно! Увлекся дракой, делом, которое и без меня отлично могли сделать. Вот и получили мы в результате перст судьбы.

Глава 7 Плен

Превозмогая боль в голове и ноге, Пьер повернулся и оглядел просторы моря. Он впился глазами в парус, узнал в судне дорогие очертания «Ивонны». Она медленно удалялась, а глаза Пьера непроизвольно наполнились влагой. Тяжелый вздох сотряс его грудь, он отвалился назад и закрыл глаза, пережидая всплеск боли в голове. Потом он услышал негромкий голос Армана:

– Мессир, как вы?

– Как настоящий раб, Арман. Страшно болит голова.

– Еще бы ей не болеть, мессир. Шарахнули вас отменно. И если бы не шлем, то были бы вы уже поставлены перед Господом нашим.

– Все же, Арман, как так случилось, что мы остались у пиратов? Неужели нас бросили?

– Да вот так и случилось, мессир. Вы же сами приказали рубить сети и отваливать. Видимо, вы рассчитывали в последний момент прыгнуть к себе, а я прикрывал вас. А когда суда стали расходиться – вас оглушили, да и мне досталось, когда я отвлекся, защищая вас.

– Стало быть, никто нас не заметил из своих?

– Как же, мессир! Заметили и попытались было забрать, но ваш друг месье Фома ответил, что есть ваш приказ отходить. Ни я, ни тем более вы не смогли уже перепрыгнуть на свой корабль. А пираты уже навалились на нас и отсекли от борта.

– Как же Фома мог так поступить?

– Мессир, но положение было действительно очень опасное. Атакованные с двух сторон, мы бы не выдержали. Тогда бы все попали в плен, кто в живых остался бы. А так корабль спасен, есть кому защищать остальные. А мы… Бог даст – не пропадем. Ведь можно выкупиться, а? – с надеждой в голосе спросил Арман.

– Безусловно, Арман. За этим дело не станет. Будем считать, что лишь время отделяет нас от свободы. Значит, нам надо смириться на это самое время. Тут уж ничего не поделаешь. Придется ждать и надеяться, что время это пройдет скоро.

– Вам хорошо говорить об этом, мессир. А у моих родственников вряд ли найдутся средства и даже желание тратиться на такого беспутного человека, как я.

– Об этом не беспокойся. Обещаю, что я заплачу за тебя весь выкуп. Однако, Арман, не стоит распространяться о том, что я не простой матрос.

– Конечно, мессир! Я все выполню, что вы прикажете.

– И все же мне не совсем ясно, что произошло, Арман. Ведь «Ивонна» имела достаточно сил для боя, не так ли?

– Мессир, я не совсем в этом уверен. Вы только вспомните – три неприятельских судна находились рядом, одно из них уже атаковало нас, а третье было на подходе. Они хоть и были повреждены, но поспешили на помощь своим. Хотели взять нас в клещи, но отличный залп позволил остановить ближайший корабль, а от другого удалось уйти благодаря удачному маневру. Но продолжать сражение было просто невозможно. Это была бы верная смерть и плен для всех, мессир.

– Может быть, ты и прав, Арман. Погляди, что у меня с бедром. Что-то уж сильно болит…

– Мессир, у вас оно распорото дюймов на десять тесаком, это случилось почти одновременно с ударом по голове. Рана еще кровоточит. Перевязать бы, да…

Тут к ним подошел полуголый араб и с неприятной улыбкой на грязном усатом лице уставился на пленных. Потом он сказал что-то, чего Пьер не сумел понять, показал на рану на бедре, которая кровоточила, пропитывая ткань штанины.

Араб присел, оглядел расползшиеся края, покачал головой, достал пороховницу, насыпал немного пороха в рану. Пьер с недоверием и ожиданием чего-то ужасного наблюдал за ним, пока не понял, что именно тот собирается делать. А араб высек огонь кресалом и поднес тлеющий фитиль к пороху на ране. Он вспыхнул, потом зашипел, и Пьер от боли потерял сознание.

Очнувшись, он заметил, что рана грубо перевязана тряпицей и уже не так сильно болит. И боль в голове уменьшилась, но совсем немного.

Пиратские суда ставили паруса и начинали медленно двигаться, покачиваясь на пологой волне. Одна шебека шла с довольно сильным креном, остальные были изрядно потрепаны и выглядели, как только что вышедшие из жестокого шторма.

Подошел еще какой-то араб, грубо повернул почти бесчувственные тела французов, распутал веревки и забормотал что-то себе под нос, потом показал рукой на фок-мачту, давая понять, что можно расположиться там.

– Он думает, что мы в состоянии доползти туда, – со злой гримасой процедил Арман.

Это был еще довольно молодой человек лет тридцати с черной шевелюрой слегка вьющихся волос, с бородкой и усами, в которых просвечивала рыжина. Он был несколько худоват, жилист, но чувствовалось, что человек этот ловок, быстр и достаточно силен. Его длинные пальцы постоянно были в движении, глаза смотрели пристально, пытливо, долго не останавливаясь на каком-то одном предмете. Он был среднего роста, но длинноногий.