Один день в Древних Афинах. 24 часа из жизни людей, живших там - Филипп Матисзак Страница 17

– Уничтожь их трактиры! Нет, уничтожь все их имущество! Пусть у них ничего не останется! А этого говоруна Де-метрия, свяжи его, свяжи его узлом! Самым-самым тугим узлом! Собачье ухо ему на язык, собачье ухо!

«Собачье ухо» (kynotos) – это самый неудачный бросок игральной кости. Деметрий способен заговорить собеседника до смерти, и Келей желает завязать ему язык, чтобы он запинался на каждом слове.

Колдунья встает с места и отзывает Мормо при помощи фразы на непонятном языке: «Ананак, арбеуэри, аээйуо.

Возвращайся, госпожа, к своему трону и защити этого человека от всякого зла» [34].

Произнеся это, она буднично пересекает комнату и распахивает ставни. И колдунья, и ее клиент с облегчением вздыхают, когда зловонный дым вырывается наружу из комнаты, которая при дневном свете кажется очень хорошо обставленной, но самой обыкновенной.

Колдунья достает из ящика стола свинцовую табличку и, взяв стальное стило, принимается что-то на ней писать, то и дело сверяясь с одним из своих папирусов. Келей отмечает, что рука у нее бледная и изящная, с аккуратно подстриженными ногтями. Он молча ждет, пока колдунья вручит ему законченную работу.

Келей благоговейно вертит в руках свинцовую пластинку. Теперь у него есть проклятие. Настоящее первоклассное проклятие, произнесенное и освященное в присутствии Мормо. Осталось лишь отнести его духам подземного мира.

Сперва он не понимает, о какой такой пентетериде («пятом годе») говорится в итоговом тексте. Затем вспоминает, что каждые четыре года, во время праздника Великих Дионисий или панэллинских игр, проводятся мощные ритуалы, очищающие город от злых духов и заклятий. Обязательно следует уточнить, что заклинание не попадает под действие этих очистительных ритуалов, иначе проклятие почти сразу же перестанет действовать, ведь Великие Дионисии уже на носу! Келей впечатлен. Сам бы он об этом никогда не подумал. Для такого и нанимают настоящих профессионалов.

Утвердив текст, Келей называет колдунье имена остальных трактирщиков. Она изготовит по проклятию на каждого и через час проведет короткий ритуал запечатывания. Скрутив каждую пластинку, Келей проткнет их насквозь гвоздями, окропленными куриной кровью и прахом, чтобы «связать» заклинание.

После этого колдунья отправит заклинания в подземный мир. Эта часть нравится ей меньше всего. Следующей же безлунной ночью ей придется незаметно проникнуть на кладбище, взяв с собой проклятые послания. В полной темноте, совсем одна – по крайней мере, она надеется, что окажется там одна. Никогда не знаешь, что ждет тебя во мраке, если ты еженедельно призываешь духов, демонов и темных богинь. Вот еще одна причина, по которой люди обращаются к профессионалам: если с заклятием что-то не так, кара обрушивается не на заказчика, а на отправителя.

Завтра похороны. Хоронят несчастную дочь Алкея; ей было всего четырнадцать лет. Колдунья украдкой перелезет через ограду и закопает свинцовые таблички рядом с могилой девочки. Безлунной ночью Гермес Психопомп явится за девочкой, чтобы отвести ее дух к вратам Аида. Заметив тайные символы на свинцовых табличках, он увидит послание и отнесет его адресатам – Гекате и Артемиде, чье имя колдунье пришлось добавить, раз уж Келей упомянул его в присутствии Мормо.

После того как он заберет таблички и доставит послание, отменить проклятие уже не получится. Трактирщики обречены.

ЗАКОНЧЕННОЕ ПРОКЛЯТИЕ

Вот одна из пяти скрученных и проткнутых гвоздями свинцовых табличек, которые были обнаружены в 2003 г. в афинском деме Ксипете, к северо-востоку от Пирея:

«Геката Хтония, Артемида Хтония, Гермес Хтоний! Обратите гнев свой на Фанагору и Деметрия, на их трактиры, имущество и владения! Свяжу же врага моего Деметрия и Фанагору в крови и прахе со всеми мертвыми. И не освободит тебя первая пентетерида, таким узлом свяжу тебя, Деметрий, как можно туже, на язык же тебе брошу собачье ухо» [35].

Второй час дня (07:00–08:00)

Учитель борьбы готовится к тренировке

В Афинах физические упражнения – дело серьезное. Аристон, обучающий мальчиков борьбе, любит напоминать своим подопечным, как однажды Сократ раскритиковал своего друга Эпигена за плохую физическую форму:

«Люди крепкие телом и здоровы и сильны <…> и остаток жизни проводят в большей радости и славе, а детям своим оставляют немалые средства на жизнь. <…> Во всех человеческих занятиях тело нужно; а во всех случаях, где применяется телесная сила, очень важно возможно лучшее развитие организма. Даже и там, где, по-видимому, тело наименее нужно, в области мышления, даже и в этой области, – кто этого не знает? – многие делают большие ошибки оттого, что не обладают физическим здоровьем. Кроме того, забывчивость, уныние, дурное расположение духа, сумасшествие у многих часто вторгаются в мыслительную способность вследствие телесной слабости до такой степени, что выбивают даже знания. Напротив, у кого телосложение крепкое, тот вполне гарантирован от таких невзгод <…>. Наконец, какой позор состариться из-за своего пренебрежительного отношения ко всему, не увидав, каким красавцем и силачом можешь стать! А этого не увидишь при пренебрежительном отношении: само собою это не приходит!» [36]

На многие вещи Сократ смотрит не так, как остальные афиняне, но мнение философа по этому вопросу полностью совпадает с мнением тренера Аристона и позицией городских властей. Неудивительно, что в Афинах не один, а целых три больших гимнасия (и несколько малых, часть которых принадлежат частным лицам и используются профессиональными атлетами). Кроме Академии, где работает Аристон, есть еще Ликей и Киносарг.

Эти гимнасии находятся за городскими стенами, поскольку для занятий легкой атлетикой требуется большое пространство. Киносарг, расположенный в южном пригороде, наименее престижный из трех. В Академию и Ликей пускают только афинских граждан, поэтому детям метэков и незаконнорожденным сыновьям афинян приходится заниматься в Киносарге. Без сомнения, подобная дискриминация порождает некоторую озлобленность. Неудивительно, что философская школа киников зародилась именно в Киносарге.

Названия «Академия» и «Ликей» (от которого происходит слово «лицей») ассоциируются с ученостью, потому что греки, и, в частности, афиняне, не проводили границ между физическим образованием и тренировкой ума. Гимнасии – не дополнения к школам, они и есть школы. Каждое утро мальчики спешат в гимнасий, чтобы вдоволь поупражнять тело и ум. Каждый из учителей в гимнасиях поощряет то, в чем преуспел