Павел Макаров - Адъютант генерала Май-Маевского Страница 18

Генерал особенно подчеркнул последние слова.

— Нет, Владимир Зенонович, вы не правы. К Кубани мы всегда можем отойти. Я постараюсь задержать насту­пление красных и перейти в контр-наступление.

— Антон Иванович, а как положение Колчака?

— Он отступает быстрее нас. У него большой недо­статок командного состава: унтер-офицеры командовали полками. Колчак просил у меня офицеров; как хорошо, что я не послал их.

Весь обед Деникин посвятил рассказам о своей счастли­вой семейной жизни. Май-Маевский, видимо, с трудом сохранял спокойное настроение. В тот же день мы выехали в Севастополь.

Комендант Севастопольской крепости, генерал Субботин предложил Май-Маевскому особняк, но генерал пожелал остаться в своем вагоне у станции. А через некоторое время мы переехали в гостиницу «Кист».

Жизнь Май-Маевского протекала спокойно; он посещал адмирала Нюнюкова, генерала Субботина; попрежнему много пил и увлекался Диккенсом.

По вызову Анны Петровны Май-Маевский уезжал на два дня в Ялту. Жмудские эвакуировались за границу, и Анна Петровна умоляла генерала ехать с ними; Май-Маевский тяжело вздыхал, но категорически отказался. Он трогательно распрощался с Анной Петровной и вернулся в Севастополь.

ПРОВАЛ ПОДПОЛЬНОГО КОМИТЕТА

Еще до приезда Май-Маевского в Севастополь брату удалось организовать подпольный комитет. В его состав входили: 1) Владимир—председатель и заведывающий воен­ной секцией, 2) А. Бунаков — помощник председателя, 3) И. Севастьянов (бывш. поручик) — руководитель разве­дывательной работой среди военных частей, 4) И. Вайс- блатт и 5) Иоффе (заведывали подпольной типографией), б) М. Кияченко—матрос, руководивший подрывной работой комитета, 7) С. Крючков, рабочий севастопольского порта, агитатор, 8) И. Ашевский, присланный из Симферополя для подпольных работ, 9) Лия Шульгина—держала связь с дру­гими организациями и с Симферополем. Как активные уполномоченные от войсковых частей и морского завода порта работали: Михачев Василий, Буклерский Николай, Богдасаров, Леонов. Секретарь союза металлистов Ященко был очень близок к комитету, а на Б. Г. Докшицкого (Бо­рисова) комитет возложил работу среди профсоюзов и помощь Севастьянову в подрывном деле.

Работа комитета проводилась успешно. Печатались воз­звания к войскам и населению. Шла усиленная подготовка к восстанию. В рабочем клубе на Базарной улице проис­ходили заседания. Я на них не бывал: мое появление в таком месте могло вызвать разговоры и навести на след контр-разведку. Я осведомлялся о ходе работ от брата, который продолжал числиться ординарцем Май-Маевского и ежедневно заходил ко мне.

Власти относились к Май-Маевскому предупредительно.

А в особенности, когда в газете «Юг» от 4 декабря 1919 года № 107 было напечатано:

«Организация власти.

«Для объединения и урегулирования деятельности гра­жданской власти на всей территории вооруженных сил юга России предполагается утвердить впервые должность главноначальствующего по гражданской части всей терри­тории.

«Права главноначальствующего по гражданской части бу­дут приравнены к правам главнокомандующего всеми воору­женными силами юга России.

«На пост главноначальствующего по гражданской части, как передают, будет назначен один из командующих ар­миями вооруженных сил. Называют имя генерала Май- Маевского».

Генерал Субботин приказал начальнику своего штаба, ген. Лукьянову, давать Май-Маевскому совершенно секрет­ные оперативные сводки. Я получал их под расписку, сни­мал с них копии и передавал брату. Эти сводки печата­лись комитетом и расклеивались по городу: в них сообща­лось о переходе на сторону красных целых дивизий Кол­чака, о взятии его в плен и катастрофе на деникинском фронте. Врангель сосредоточил все обозы армий на стан­ции Иловайской, а кавалерия красных нанесла удар на ст. Матвеев-Курган и забрала всю базу. В специальных добавлениях к сводкам комитет разъяснял всю бесцель­ность дальнейшей борьбы с красными.

На обеде у ген. Субботина я услышал такой разговор:

— Владимир Зенонович, интересная вещь: оперативные сводки принимает по радио капитан, участник «Ледяного похода», от него сводки поступают к нам. Кроме меня, начальника штаба и вас никто их не читает, а, между тем, они расклеиваются по городу. Повидимому, есть приемоч­ная станция, перехватывающая их.

Май-Маевский, пораженный этим, ответил:

— Может быть! Лично я сводку по прочтении тотчас же жгу.

Наш комитет решил относиться к сводкам осторожнее, но работу с ними не прерывать. Чтобы отвлечь всякое подозрение и оградить от слежки частную квартиру брата (Батумская, 37), где иногда устраивались подпольные совещания, мы завлекли как-то Май-Маевского к брату на обед. Генерал пробыл там до позднего вечера.

20 января я узнал, что комитет назначил днем захвата власти 23 января.

Обстановка, казалось, была самая подходящая. Немногочисненный гарнизон состоял в большинстве из мобили­зованных и пленных красных; среди них находилось много партийцев, державших связь с комитетом, равно как и с дредноутом «Воля».

Слащев, с небольшими силами, около четырех тысяч штыков (по словам Май-Маевского), еле-еле удерживал Перекоп. Против Слащева стояла 13-я армия красных. Рабочие порта, подготовленные к восстанию, должны были занять госучреждения и нести охрану города. Подрывной секции комитета поручалось взорвать некоторые суда на рейде и железнодорожный Камышловский мост. На меня с десятью товарищами возложили сложную операцию — произвести арест Ненюкова, Субботина, Лукьянова и других начальников, после чего я должен был принять на себя руководство восстанием и командование революционными силами.

Мы с братом обсуждали всесторонне подробности нашей задачи. Меня беспокоил вопрос о надежности комитета. Но Владимир ручался за всех членов.

— Все — стойкие ребята. Состав комитета хранится в строжайшей тайне.

Это было наше последнее свидание. Я лег спать непо­нятно удрученным, и сон долго не приходил.

Лишь перед рассветом я забылся. Вдруг раздался стук в дверь. Кто бы это мог быть в такую рань? Я вышел в коридор. Бледная, заплаканная ... жена брата шепнула через силу:

— Володю ночью... арестовали... дома!

Арест брата поразил меня. Наспех я обдумал, что делать. В глубине коридора у лестницы притаился подозрительный тип. Сообразив, что это шпик, я нарочито громко сказал:

— Это невозможно! За что его арестовали? — и тихо:

— Что нашли при обыске?

Невестка ответила: