Луи Буссенар - Капитан Ртуть Страница 18

Ртуть достал спички, зажег огонь… и испустил страшный крик.

Бедняк сидел на стуле подобно восковой статуе, голова его запрокинулась, глаза закатились, как у мертвеца.

– Бедняк, милый Бедняк! Ты слышишь меня? Это я – Ртуть, твой друг и брат!

Капитан кинулся в угол палатки, взял кувшин с водой, обмакнул платок и смочил другу виски. Затем раздвинул ему ножом зубы и влил в рот несколько капель водки.

Никакого результата! Капитан не решался отойти, чтобы позвать врача, и вдруг вспомнил о пленном. Мексиканец исчез! Негодяй, отравитель!

Ртуть выскочил из палатки.

– На помощь! Бедняк при смерти!

Товарищи поспешили за врачом. Тот осмотрел пострадавшего, жестом отстранил толпящихся.

– Господин Ртуть, поддержите его, чтобы он не упал.

Врач коснулся лба пациента, делая пассы[67], пошевелил пальцами, потом надавил на глазные яблоки и сильнодунул. Бедняк вздрогнул.

– Внимание! – крикнул врач.

Внезапно больной вскочил как ошпаренный. Он так резко откинулся назад, что непременно разбился бы, если б Ртуть не держал его. Потом открыл глаза и в страхе торопливо осмотрелся.

– О, я несчастный! Бандит убежал!

Бедняк упал в объятия Ртути, который старался его утешить. Врач тем временем все объяснил: случай абсолютно ясный – магнетизм[68] и гипноз[69].

– О, эти глаза! – вскричал Бедняк. – Демонический взгляд!

Вдруг Ртуть заметил на кровати листок бумаги. Он поднял записку и прочел вслух:

– «Французским псам от Бартоломео Переса – смертельная ненависть!»

Часть вторая

В ТАМАУЛИПАСЕ

ГЛАВА 1

Немного истории. – НаполеонIIIи его советники. – Император Максимилиан. – Нио и Базен. – Иллюзии и пробуждение.

Прошел год. Взятие Пуэблы решительно повлияло на судьбу Мексики. Французская армия без боя вошла в Мехико. Президент Хуарес вынужден был поспешно покинуть свою резиденцию[70].

Десятого июня 1863 года генерал Форей телеграфировал военному министру в Париж, что французские солдаты буквально утопали в цветах. Подобный триумф[71] сравним разве что со вступлением армии в столицу четырнадцатого августа 1859 года после итальянской кампании.

За провал пятого мая 1862 года отплатили сполна. По мнению генерала, военный вопрос был закрыт, оставался вопрос политический. Генерал обратился к мексиканцам с мудрыми советами, проповедуя согласие, отказ от разделения партий на либеральные[72] (партия Хуареса) или реакционные[73], которое лишь ослабляло нацию, призванную создать новое правительство для восстановления всеобщего благоденствия.

Если бы Толстяк или Булочка спросили тогда горниста, сержанта Питуха, о политическом положении, тот оказался бы, наверное, в большом затруднении и не смог бы объяснить молодым зуавам, почему победившая Франция отдала исполнительную власть в руки архиепископа[74] Мехико Лабастиды и самых реакционных генералов Альмонте и Саласа. Но такова была воля французского императора, считавшего необходимым восстановление прежней власти времен всемогущей инквизиции[75].

Советники, оказавшиеся, к несчастью, отнюдь не бескорыстными, дезинформировали[76] императора о положении в стране. Французы представлялись освободителями Мексики, где большинство населения ненавидело клерикальный[77] режим, который ему навязывали.

Ассамблея[78] нотаблей[79] объявила, что установление монархии является единственным возможным выходом для Мексики, только таким путем можно победить анархию, то есть республику Хуареса. Псевдопатриоты – эгоисты и предатели родины – пришли к заключению, что на трон должен сесть не национальный правитель; монарха следует выбрать среди иностранных принцев.

Необходимо было, чтобы прошлое, семья, международные связи принца гарантировали реакционные, чуждые прогрессу, идеи. Этим требованиям и отвечал его императорское и королевское величество австрийский эрцгерцог Максимилиан… Ассамблея нотаблей приняла кандидатуру двумястами двадцатью девятью голосами против двух. Было решено поместить в зал заседаний бюст императора Наполеона и просить благословения Папы Римского.

В Европу послали депутацию для вручения короны эрцгерцогу, брату австрийского императора Франца-Иосифа I (император занимает венский трон вот уже шестьдесят четыре года, сейчас монарху восемьдесят два), и для выражения ему пожеланий от имени мексиканской нации, «представленной, согласно государственному праву и традициям страны, ассамблеей нотаблей».

В действительности дело обстояло иначе. Французская армия захватила, правда, Мехико и Пуэблу, но стоит хоть мельком взглянуть на карту, чтобы удостовериться, какую ничтожно малую часть огромной территории составляли оккупированные города.

Генералу Нио, которого трудно обвинить в пристрастии, удалось донести до нас объективную картину этой тяжелейшей экспедиции. Он отмечал, что французское влияние не распространялось далее, чем на двадцать лье вокруг каждого города. На стороне интервентов не выступало ни одной серьезной мексиканской организации.

В некоторых местностях население приветствовало французские войска с симпатией. Случалось даже, что села и небольшие городки, измученные партизанскими налетами, просили защиты у французского гарнизона. И только. Основная же масса народа продолжала признавать Хуареса и подчиняться ему, в то время как эрцгерцога Максимилиана уверяли, что присоединение к Империи было всеобщим…

Первого октября 1863 года Форей, произведенный в чин маршала, поручил генералу Базену командование экспедиционным корпусом[80] и ведение политических дел. Начались мероприятия, цель которых оказалась сложной и, пожалуй, невыполнимой: добиться одобрения народом решения нотаблей, что являлось непременным условием, поставленным эрцгерцогом Максимилианом и императором Наполеоном до коронации.

Базен находился во главе сорока семи тысяч человек, хорошо вооруженных и экипированных[81]. Мексиканская армия, присоединившаяся к Империи, насчитывала десяток тысяч, но слепо полагаться на нее было бы неосторожно.

Что касается армии Хуареса, трудно было даже определить ее численность. Ядро составляли армейские корпуса в сорок тысяч человек под командованием генералов Добладо, Негрете, Урага, Альвареса, Порфирио Диаса. На деле эту цифру следовало, по крайней мере, удвоить с учетом партизанских отрядов. Бесчисленные группировки возникали повсюду и пользовались поддержкой местных жителей, которые давали партизанам сведения, снабжали продовольствием, предупреждали о передвижении французов.