Эмма Выгодская - Опасный беглец. Пламя гнева Страница 18

— Огонь по бунтовщикам!.. — командует майор. Сипаи вскидывают ружья. Только один раз успели прокричать команду офицеры. Несколько выстрелов, и полковник убит, убиты два лейтенанта; майор бежит, перескочив через глубокий ров, ищет спасения за стенами города.

Офицеры бегут! Конец пришел власти саибов…

— Ха-ла-а! Радж ферингов кончился! — ликует толпа.

Пятьдесят четвертый спешит на соединение с мирутскими полками. Сипаи Дели и совары Мирута встречают друг друга и обнимаются, как братья.

— Дели наш!.. Конец пришел саибам!.. Бхай-банд!..

Узкая улица по эту сторону городских ворот уже не вмещает всех, волной напирает толпа, и передняя колонна повстанцев выходит на главную улицу города — Серебряный Базар.

Во дворце — смятение. Бахадур-шах и рад и не рад повстанцам. Англичане бегут, — это хорошо; но они еще могут вернуться. Трясущимися руками правитель Дели надевает свой парчёвый убор. Он отдает приказ — раскрыть ворота, ведущие к реке, и закрыть ворота, ведущие в город. Старый шах не знает, как ему быть.

Несколько англичан из города ищут спасения во дворце. Внизу под лестницей, ведущей в покои шаха, стоит Фрэзер, главный управитель города, палач мусульман и индусов — большой саиб среди саибов. Капитан Дуглас, начальник дворцовой охраны, поднимается вверх по лестнице. Он просит Бахадур-шаха укрыть англичан в своих покоях.

Старый шах, седой, испуганный, выходит к нему навстречу. Он придерживает полы парчёвой одежды над разъезжающимися от страха худыми старческими ногами.

— Уходи, капитан! — трясущимися губами говорит Бахадур-шах. — Если я спрячу англичан, — восставший народ убьет меня.

Внизу слышны крики. Хаджи, хранитель шаховой печати, уже заколол Фрэзера у входа. Слишком много гнева против угнетателей скопилось в народе, слишком велики преступления англичан. Толпа бежит наверх. Фрэзер убит, убит и капитан Дуглас, в покоях самого шаха.

Большая толпа повстанцев идет по Серебряному Базару. Ткачи, оружейники, каменотесы, медники, бочары присоединились к сипаям, — беднота города, рабочий люд.

— Оружие! — слышны крики. — Взять оружие саибов!..

Толпа теснится у западного тупика улицы. Здесь, за высокой стеной — круглое здание Арсенала. Кузнецы, седельники, гончары, грузчики, погонщики верблюдов знают, что им нужно. Здесь оружие: ружья, патроны, порох, пушки, снаряды — тысячи ружей, десятки тысяч патронов; оружие — хлеб восстания.

Ворота Арсенала закрыты. Два королевских лейтенанта заперлись и забаррикадировались изнутри. Вся арсенальная прислуга еще рано утром ушла от офицеров, они все — индусы, солдат-британцев нет. Некому защищать кладовые Арсенала.

— Именем правителя Дели, открыть оружейные склады!..

Конный риссальдар, Рустем-хан, туземный офицер мирутского полка, подъехал к воротам.

Мертвое молчание отвечает Рустем-хану.

— Именем Бахадур-шаха!

Риссальдар соскакивает с коня и стучит рукоятью шашки в железные ворота:

— Именем шаха Дели!..

— Уходи! — отвечают ему из-за ворот. — Мы не откроем бунтовщикам.

Это лейтенант Форрест вышел из внутренних помещений Арсенала.

Ага, феринги отвечают!.. Куски железа, камни летят в крепкие перекладины ворот.

— Отдавайте оружие, феринги!

— Патроны!.. Порох!..

— Оружие повстанцам! Открывайте кладовые!..

— Прочь, бунтовщики!.. — тонким срывающимся голосом кричит лейтенант. — Вы изменили нашей королеве!..

— Больше нет над нами твоей королевы!.. Открывай! — ревет толпа.

Бешеные удары по воротам. Штурмом идут на стену повстанцы. Ворота крепки, — двойные, обитые железом.

— Лестницы! Несите лестницы! — командует Рустем-хан. Группа сипаев идет обходом, приставляет штурмовые лестницы к боковой стене, люди карабкаются наверх, десятки голов уже на гребне стены…

И тут толчок чудовищной силы колеблет землю. Грохот раскалывает небо, — грохот, какого не слыхивала земля Азии.

Точно огненные недра земли, прорвав кору, с бешеной силой устремляются в небо.

Два британских лейтенанта взорвали пороховые склады.

Центральное круглое здание Арсенала лопается, как набитая порохом огромная бомба. Столбы пламени и черного дыма устремляются к небесам. Меркнет солнце. С грохотом рушатся окрестные дома.

— Великий бог!.. Спасите! Спасите!.. — Окровавленные люди мечутся среди развала кирпичей, в тучах белой известковой пыли.

Далеко отхлынула толпа. Горожане бегут из соседних улиц.

— Где Рустем-хан? Риссальдар убит. Силой взрыва его швырнуло на стену соседнего дома.

Замешательство в рядах соваров. До самого Мусульманского Базара, до Раджраттских ворот отхлынула конница. Пустеют кварталы, прилегающие к Арсеналу.

— Горе нам, братья!.. Чем будем воевать?..

Новые и новые облака дыма поднимаются к небу, — это взрываются новые подземные кладовые. Долго не стихает треск взрывающихся на складах ракет, пальба воспламенившихся патронов.

Три часа пополудни. Зной невыносим в этот час. Люди ищут тени. Они хотят скинуть ранцы, напиться воды у фонтанов, отдохнуть.

Отдельные кучки сипаев бродят по переулкам.

— Мы отбились от своих… Где нам становиться? — спрашивают одни.

— Идите во дворец. Там укажут! — кричат другие.

— Радж ферингов кончился. Теперь Бахадур-шах будет ставить начальников над нами…

Но Бахадур-шах молчит. Он велел запереть ворота, ведущие из дворца в город. Бахадур-шах боится восставшего войска.

— Рустем-хан убит взрывом… Кто же теперь будет нашим риссальдаром? — спрашивают друг друга конные совары.

Высокий сипай в форме гренадерского полка взбирается на уцелевший обломок стены.

— По своим полкам, солдаты! — кричит гренадер. — Или вы хотите, чтобы саибы захватили вас врасплох и перебили, как стадо коз?.. Сипаи из Мирута!.. Девятый аллигурский!.. Конники Восемьдесят второго!.. Каждый к своему знамени!..

— Да! Да!.. Держаться старых товарищей. Правильно, правильно! — кричат солдаты. — Каждый при своем знамени.

Сипаи-пехотинцы шумным табором располагаются на Серебряном Базаре и прилегающих улицах.

— Радж ферингов кончился!.. Сам Бахадур-шах будет ставить начальников над нами!..

Сипаи ждут у походных костров на площади базара.

— Почему же молчит Бахадур-шах?

— Скоро он пошлет своих глашатаев по городу.

Огромное черное облако, пронизанное пламенем, долго стоит над центром города, оно видно на много миль кругом, из дальних и из близких селений.