Рекс Стаут - Авантюристка Страница 18

Я повернулся к Гарри, и он, который только что умирал, вставал на ноги.

— Подожди, не так быстро! — почти зло сказал я, вскакивая, чтобы помочь ему. — И, ради бога, не шуми!

Сейчас, возможно, будет драка, ты же знаешь, что означает этот свет.

— Но что это такое? — возбужденно спросил парень. — Пошли, пошли!

Честно говоря, я также стремился туда, как и он.

Первый раз в жизни я понял, почему в Библии и в древней мифологии было так много сказано о добыче огня. Современная цивилизация очень далека от природной пользы, чтобы понимать его значимость.

А тут был любопытный пример силы привычки — или, скорее, инстинкта — в человеке. Пока мы были в темном проходе, мы шли не остерегаясь.

Но вид света сделал нас осторожными, и мы замолчали. Мы прекрасно знали, что обитатели этого подземного мира могли нас видеть в темноте так же хорошо, как и при свете. Может быть, так даже лучше.

Очень тяжело идти по пути простого разума.

Гарри был настолько слаб, что еле стоял даже в том возбуждении и радости. Мы шли очень медленно. Я, как мог, поддерживал его, сам как бы будучи мотором.

Поворот был не очень далеко, и мы дошли до него за пятнадцать минут.

Перед поворотом мы остановились. Гарри тяжело дышал после ходьбы, а я еле сдержал крик, когда впервые за эти дни увидел его лицо.

Оно было искаженным, белым, щеки впали, глаза сидели глубоко и мигали от боли. А волосы на подбородке и губе были длинными, выросли очень быстро за такое короткое время. Я понял, что выглядел не лучше, поскольку он уставился на меня, как на чудовище.

— Боже мой, старик, ты выглядишь как привидение! — прошептал он.

Я кивнул, крепко сжимая его плечо.

— Теперь посмотрим, что значит этот свет. Будь готов ко всему, Гарри, но мы уже прошли через самое плохое. Положи руку мне на плечо.

Мы пошли к углу и повернули направо, прямо к источнику света.

Невозможно передать хоть как-то ту картину, которая предстала нашим глазам. Наш мозг был пронзен вспышкой. Вот подробности.

Перед нами была огромная пещера, круглая по форме, с километр в радиусе. Тогда она казалась намного больше. Оттуда, где мы стояли, до противоположной стены было километра три. Потолка не было видно, все кончалось темнотой, хотя свет горел достаточно высоко.

Везде, на сиденьях, на корточках, ряд за рядом, сидели самые ужасные на свете существа.

Это были мужчины, у них должно быть какое-то имя. Рост они имели метр двадцать сантиметров, с волосатыми руками и ногами, странными, обрюзгшими телами, а глаза — остальная часть лица была закрыта волосами — тупые и пустые, огромного размера. У них была внешность вурдалаков, обезьян, чудовищ — кого угодно, но только не людей.

Они сидели, тысячи их, тихо согнувшись на своих каменных сиденьях, смотря вперед, без единого движения, как деревянные идолы.

В центре пещеры находилось озеро, занимавшее где-то половину ее. Вода была черной как ночь, почему-то гладкой и тихой. На краю был выступ, перпендикулярный воде, пять метров высотой.

В середине озера, на равном расстоянии от центра и друг от друга, стояли три скалы — как их назвать — или колонны. Они были шириной два метра наверху.

И высоко поднимались над водой.

На верху каждой колонны стояла урна, и из каждой поднимался гигантский огонь. Вот это и давало свет.

Пламя поднималось на метров десять, неудивительно, что мы восхищались этим светом.

Но нас поразили не эти ряды сидящих в тишине гномов, не черное бездонное озеро и не танцующее пламя.

Я никогда не забуду ту картину, которую я увидел, когда последовал за взглядом этих животных. Даже сейчас, закрыв глаза, я вижу это.

В самом центре озера, посреди трех колонн с огнем, была четвертая колонна, построенная из какого-то блестящего камня. Ее стены сверкали, как тысячи белых алмазов, слепя глаза.

Эффект был неописуемый. Огромная пещера была полна лучей, исходящих от нее. Колонна была в два раза выше остальных. Она поднималась метров на тридцать.

Она имела цилиндрическую форму, не больше трех метров в диаметре. А на ее вершине, высоко над озером, освещенная пламенем, качалась и кружилась фигура женщины.

Ее тело, покрытое только волной золотых волос, сверкало в этом странном, мрачном свете. И из всех отражений, достигавших нас от колонны, самым ярким и потрясающим было отражение блеска ее глаз.

Ее руки были подняты над головой и двигали всем ее белым, гибким телом. Она скользила вперед и назад, во все стороны, то туда, то сюда, по краям высокой колонны, с размеренной, медленной грацией, как пантера.

Это было само воплощение красоты — сама идея красоты, реализованная и совершенная. Это ошеломляло и потрясало. Вы когда-нибудь стояли перед великой картиной или статуей и чувствовали дрожь — радость восприятия, — которая бежала бы по вашему телу?

Представьте, что эта радость помножена на тысячу раз, и вы поймете то чувство, которое овладело мной, когда я смотрел на Танец Солнца.

Я сразу узнал его. Я никогда не видел его, но его мне описывала красивая известная женщина, когда я сидел на палубе яхты в Кальяо.

Она обещала, что когда-нибудь станцует его для меня.

Я посмотрел на Гарри, который стоял рядом со мной и смотрел на это, как и я. Его глаза были широко раскрыты, он уставился на качающуюся фигуру в полном потрясении.

Он снял руку с моего плеча и стоял выпрямившись, и я увидел, как свет узнавания и надежды, глубокой радости заполнил его глаза и разошелся по лицу. Потом я понял, какая была опасность, и попытался положить руку ему на плечо, но он вывернулся в диком нетерпении. Он прыгнул вперед как молния, у меня вырвался крик, и Гарри бросился прямо в круг пламенного света.

Я прыгнул за ним, но слишком поздно. Он остановился на краю озера, и, вытянув руки к танцовщице на колонне, закричал голосом, которым наполнилась вся пещера:

— Дезире! Дезире! Дезире!

Глава 9

На суде

Я не знаю, что ожидал от истерических воплей Гарри: суматоху, смятение, немедленную смерть; но ничего подобного не последовало.

Я добежал до него и встал с ним на краю озера, где он остановился. Дезире Ле Мир резко остановилась и в напряжении стояла у самого края колонны, смотря на нас. Она была вся выпрямлена, ее тело было хорошо видно на фоне черных стен. Потом она медленно отошла назад, не отводя от нас глаз.

Внезапно она исчезла из поля нашего зрения.

Мы стояли, не двигаясь, я не знаю, как долго. Потом я повернулся и увидел опасность. Время пришло.

Инки, я уже был уверен, кто они, сошли со своих сидений из гранита и приближались к краю озера. Не было ни звука, ни голосовой команды, ни трубы. Они двигались как по команде одного импульса, одного мозга.