Роберт Паль - И на земле и над землей Страница 19

Ученые переглянулись, еще более заинтересованно оглядели недавно купленного раба.

— Только мне непонятно, почему иные светлые наши боги у вас — темные дивы, демоны. Как могло такое произойти?

— Это у них они демоны, — блеснув ослепительно белыми зубами, по-приятельски поддел хозяина индус. — А вот у нас они как были богами, так ими и пребудут. А сам ты кто, из какого племени человек?

— Русич я… И, сдаетcя мне, что мы с вами родичи, если говорим и понимаем друг друга, знаем Веды и Авесту.

— Русия… Ариана… Сакалиба… — задумались ученые мужи, каждый поминая своих богов. — Как далеко разошлись наши пути. Сколько между нами веков, вернее — тысячелетий!..

— А вот корни остались едины. Как язык и боги…

Обилие общих, идущих еще от общего арийского языка слов, как Зарян потом подытожит, шло даже не на сотни, а на тысячи, начиная с простых бытовых и кончая сложными, религиозно-культовыми. К примеру: будить — будх, брат — братра, мать — мата, матри, своя — свака, тятя — тата, сноха — сноша, свекр — свакри, два, двое — два, двая, три — три, четыре — чатур, ведун — ведин, зима — хима, дать — да, дверь — двар, дева — деви, день — дена, дом — дам, еда — ада, живой — жива, мертвый — мрита, падать — пад, который — катара, этот— этат, твой — тва, грива — грива, ведать — веда… Вода, напитки — пива, пьющий — питух, глоток — пити… Боги: Бог — Бага, Бхага, Род — Рудра, Вышний — Вишну, Жива — Шива, Перун — Парьюна, Творец — Тваштар, Даждьбог — Дакша, Яр, Ярун — Арьюна — и так, кажется, до бесконечности.

Позже он узнает, что сохранили этот язык индийские жрецы, сделав его священным и тайным, доступным только для них, — санскритом. В таком первозданном виде он прошел через века. Тогда как язык хинди развивался и изменялся, как того требовала народная жизнь и законы самого языка.

После этого ученые часто приглашали раба-родича на свои беседы. От них он узнал, что много тысяч лет назад у них была общая родина и страна и были они одним народом. Об этой далекой родине, которая находилась где-то в глубине нынешней полуночи у великого океана, они до сих пор вспоминали с тоской. Считалось, что там было вечное лето, земля благоухала деревьями и травами, стада не знали счета, а люди — смерти.

Но вот что-то случилось: пришли невиданные прежде морозы, живая вода превратилась в мертвую, твердую как камень, а травы и деревья стали умирать. Как и люди, как и скот. И тогда оставшиеся в живых двинулись на полдень, к теплу.

Приятели пытались разгадать загадку: что это было? В одном из их древних мифов об этом говорится по-своему. Собрались, мол, вожди и племена на свой общий праздник, веселились, пели гимны богам — и вдруг свет померк, солнце пропало, подули страшные холодные ветры. Это из другой части земли прилетел злой черный дракон, украл их солнце и священных коров, навсегда заморозил эту чудесную землю.

Так ли, не так ли было, трудно сказать. Но что-то в самом деле произошло.

Однако по пути на полудень, к теплу или спустя много времени земли, которых они достигли, стали гибнуть от зноя. Из-за этого им пришлось повернуть обратно, не одну тысячу лет прожили они в обширных степях Оральских гор, на восход и запад солнца от них, на полноводной Ра-реке — в благословенной стране Ариана Ваэджо, специально созданной для них богом Ахурамаздой. От Арианы они и стали называться ариями.

Новая земля, не в пример прежней, оказалась более скупа на тепло, зато было много воды и трав для скота. Шли века, роды множились, порождали новые роды, и те заселяли новые земли.

Вначале все больше двигались вслед за солнцем, туда, куда оно уходило на ночь спать на цветущих травяных коврах. Когда населения накапливалось слишком много и земли для всех не хватало, уходили многими тысячами, благо места те после великих льдов еще не были заселены.

Новые волны переселенцев толкали ушедших раньше все дальше и дальше на запад, пока те не достигли края земли. Следом за ними шли новые волны, теперь уже с оружием в руках, потому что продвигаться приходилось с боями. Каждому для поселения хотелось самых теплых и удобных земель, а их оставалось все меньше. Вот и кипели бои, лилась кровь. Кровь братьев.

Огромные просторы заняли тогда арии. Эти просторы обеспечили их жизнь, но в то же время расчленили их былое единство, разорвали на отдельные группы, которые, обособившись, превратились в отдельные самостоятельные народы. Со временем они стали почти не похожими друг на друга и в конце концов забыли о своем родстве.

Первый крупный раскол произошел между теми, кто ушел из Арианы Ваэджо, и теми, кто остался. Общий язык и верование в каждой местности стали приобретать свои порой совершенно неожиданные особенности. В Европе их было довольно много и меньше в Азии: будущие хетты, индусы и иранцы. Славяне, дольше всех соседствовавшие с ними, после их ухода на юг тоже обособились, растеклись на отдельные народы и страны. А вот русы до сих пор подобающей им единой мощной державы не создали: уж слишком много терзали их всякие находники. И из числа ариев — тоже…

Слушать их Заряну было интересно. Он старался все понять и запомнить, потому что чувствовал: с этими знаниями жизнь его обретает какой-то новый смысл и значение. Оказывается, вон как далеко простерлись корни его народа, как он велик и древен! Ощутив это сердцем, даже раб смелеет во взоре, расправляет плечи. В такие минуты он забывал, что тут, в чужих теперь странах, он всего лишь «товар аль-Хазари».

— Далеко же ушли вы от нас, — вздохнул он сожалея. — А каким бы сильным народом были. Очень жаль, и мои славянские пращуры, думаю, тоже жалели, что потеряли столько братьев.

— Наверное, другого выхода не было, — размышлял ирианин. — Часть наших на боевых колесницах, гоня перед собой свои стада, ушла на закат. Но мы знали, что это опять — кровь, гибель, беда. А если бы двинулись всей массой? На своих братьев, о чем тогда еще помнили?..

— Когда же это было?

— Мы, нынешние персы-иранцы, ушли от Орала и земель Семи рек последними… две тысячи лет назад.

— А мы, хинды, — две с половиной. Хетты, самые близкие братья наши, еще раньше. Но и тут без крови не обошлось…

— Как же получилось, — все любопытствовал Зарян, — что кимры, скифы, саки и иные ваши братья не пошли с вами до конца? Остались в том же Семиречье, на Орале, на Ра-реке — почему?

Ученые мужи опять с пониманием переглянулись, помолчали, раздумывая, говорить ли. Печальная это история и случилась очень уж давно, почти забылась, — надо ли вспоминать? И все-таки ирианин решился.

— Был у нас великий жрец по имени Спитама Заратуштра. Когда двинулись на новое поселение, то ли чтобы взбодрить уставших от бесконечного движения сородичей, то ли так повелели ему боги, стал воспевать оседлую жизнь и славить труд земледельца. Это — среди кочевников, чьи обычаи тоже были освящены богами! Когда он и богами распорядился как-то очень уж необычно, единый народ наш раскололся. Те, кто не приняли и отвергли его новшества, не пошли за ним. Потом еще долго шли между нами войны.