Томас Костейн - Королевский казначей Страница 19

— Конечно, — с усмешкой сказал Кер. — И плюс еще тридцать процентов за риск!

— У французского короля за подобный заем я бы потребовал сорок процентов. Жак Кер, тебе должно быть ясно, что я хорошо к тебе отношусь. — Старик начал перебирать тощую бородку руками, которые, казалось, состояли лишь из вен и ногтей. — Что касается Бокейра, он находится далеко на юге и до него не дотянутся жадные руки англичан. Да, да, я должен получить Бокейр!

— Если бы народ Парижа знал, что вы у меня требуете, он растерзал бы вас на улице!

Тусклые покрасневшие глаза дряхлого банкира внезапно прояснились. Кер заметил, как на него уставились жесткие глаза старого хищника. Эти глаза не знали возраста. Они абсолютно не соответствовали его старому телу.

— Жак Кер, позаботьтесь о себе, — прохрипел банкир. — Вернее всего, они забьют камнями именно вас. Простой народ не любит богачей. Если они узнают, что Жак Кер желает сам оплатить всю стоимость предстоящей войны, им захочется узнать, где он взял столько денег. Они могут заявить, что это денежки из их карманов. Они станут говорить, что Кер настолько богат, что у его коней подковы из серебра. Они станут вам сильно завидовать. — Старик замолчал и покачал головой. — Жак Кер, вы — щедрый и храбрый человек. Вы можете выиграть для них свободу, а в качестве благодарности от них получите лишь камни в спину.

Кер никогда не сомневался, что простой народ хорошо к нему относится. Эти люди гордятся тем, что он был одним из них и смог добиться успеха. «Старость лишила банкира разума, — подумал он, — алчность не позволяет ему ясно мыслить».

Тем не менее в словах старика звучали пророческие нотки, Кер почувствовал это, и ему в первый раз стало не по себе. Он поднялся и стал расхаживать по комнате, чтобы вернуть присутствие духа.

— Джузеппе из Ломбардии, — наконец сказал он, — я не очень скромный человек и понимаю, что являюсь достаточно богатым. Если все займы, которые я должен делать, будут обладать отдачей, как бомбарды Жана Бюро, и способны разрушить все, что я создал, я смогу что-нибудь придумать. Он постучал себя по лбу. — Я построю что-нибудь более интересное на руинах. Я ничего не боюсь, и, конечно, не боюсь англичан. Я могу отогнать тех, кто пытается укусить меня за пятки. Я уже пришел к решению по поводу условий займа, — продолжал Кер, — и поэтому я не отдам вам Бокейр в качестве залога и не отдам все остальные земли, которые вы у меня требуете. Вы получите всего пять поместий, не больше. И выберу их для вас я сам. Это мои условия. Хотите соглашайтесь, хотите — нет!

— Я должен подумать, — заныл ломбардец. — Я не могу так просто рисковать деньгами. Мне следует об этом поразмыслить. Господин Кер, я еще раз повторяю, что мне нужно об этом очень серьезно поразмыслить.

— Я вам даю неделю, — заявил казначей. — Возвращайтесь домой и все подробно рассмотрите. Я жду вас через неделю. Война не может ждать ростовщиков.

— Войны не могут начинаться без ростовщиков, — гордо заявил старик.

— Банкир, тут вы ошибаетесь. Эту войну мы можем вести без ростовщиков. Но только не без Жака Кера!

Старик поплелся из комнаты, что-то бормоча про себя.

Жак Кер вернулся к бумагам, лежавшим на столе. Он быстро просмотрел их и написал «да» или «нет» на полях каждого листка, а в конце нарисовал сердце.

В комнату вернулся Никола:

— Здесь Робер де Пуатеван. Конечно, он врач короля, но почему он себя так нагло ведет?

Лицо Кера помрачнело.

— Боюсь, что он нам принес плохие новости. Пригласи его, Никола.

Со стороны ширмы послышался шорох и царапанье. Кер нахмурился.

— Что там такое?

— Это кошка. Она сидит у девушки в корзинке.

— Она все еще здесь? Мне показалось, что я тебе приказал дать ей денег и отослать прочь. Я много раз пытался расстаться с тобой, бестолочь, и, наверное, мне так и придется сделать.

Никола оставался спокойным.

— Вам не следует злиться на меня, господин мой. Я вам нужен, и вы об этом прекрасно знаете.

Кер беспомощно потряс руками.

— Клянусь святыми, с тобой невозможно спорить. Попроси сюда врача.

Робер де Пуатеван был небольшого роста, он отличался смелостью и ничего не боялся, даже того, что может подхватить болезнь от хворых, с которыми имел дело каждый день. Пуатеван никогда не пользовался предохранительными средствами, к которым прибегали его коллеги: он не надевал халат, пропитанный специальными химикатами, не засовывал в уши и ноздри руту и не клал чеснок под язык. Он носил обычное платье серого цвета. Единственное, что указывало на его профессию — это кадуцей, вышитый на его воротнике.

Де Пуатеван быстро вошел в комнату и сел в кресло, даже не поприветствовав Кера.

— Жак Кер, — сказал он, вытягивая в его сторону указательный палец, — Агнес Сорель собирается подарить королю еще одного младенца.

Кер был в шоке.

— Но, дорогой Робер, она так плохо себя чувствует! Неужели госпожа Агнес надеется выдержать роды, ведь она больна?

Врач мрачно ответил:

— Вы можете быть уверены, что мне не по душе эти новости.

— Вы уже сказали об этом королю? Робер де Пуатеван утвердительно кивнул:

— Час назад. Сначала его величество с гордостью встретил эту новость. Когда я ему объяснил, что несчастная не выдержит подобное испытание, он на меня разозлился. Но я этого ждал. Наш властелин не любит получать неприятные известия. Он сказал, что не доверяет моему Мнению… Что ж, я приглашу Оливье де Буссэ из университета.. Этого хвастуна и пустозвона и всех остальных подобных ему врачей. Как требует король, мы проведем консультацию. Они будут сидеть несколь-хо часов с важным видом, говорить по-латыни. Но мне заранее ясно, что они ничего не знают. Потом они заявят его величеству, что Робер де Пуатеван поспешил с выводами, а они выражают противоположное мнение. Эти всезнайки скажут, что леди Агнес, безусловно, очень больна, но, с другой стороны, она еще молода. Нельзя заранее сказать, что пожелает сделать Господь Бог, никто из смертных не может знать, что у него на уме. Иногда, господин Кер, я стыжусь своего призвания! Мы делаем вид, что нам многое известно, но на самом деле мы знаем так мало! Возьмите, например, яды…

— Мой дорогой Робер, остановитесь.. Если вы начнете рассуждать на эту тему, вы станете говорить часами. Честно сказать, у меня нет для этого времени сегодня. Очень много работы. Вы мне сообщили ужасные новости, и я боюсь, что не смогу дальше работать с полной отдачей.

Некоторое время оба мрачно смотрели друг на друга.

— Скажите мне правду, господин Робер. У нее есть хотя бы какая-то надежда?

Врач грустно покачал головой:

— Жак Кер, Агнес Сорель умрет!