Владимир Кедров - На край света Страница 2

— Забрали они наш товарец, а заместо него положили кость «рыбий зуб», — рассказывал Игнатьев.

— Из этой кости у них топоры да пешни[6] поделаны, — снова перебил его Скворец.

— Гришка, — сказал Пустоозерец своему покрученику[7], — ну-ко летом: снеси-ко сюда пару рыбьих зубов, самолучших.

Григорий мигом принес моржовые клыки. Все удивились их величине и весу.

— Этот зуб фунтов на десять, пожалуй, будет, — подняв желтоватый клык, Попов взвесил его на руке.

— Три — четыре рыбьих зуба пуд весят, — самодовольно отозвался Пустоозерец. — А цена рыбьему зубу — пятнадцать, а то и все двадцать пять рублев за пуд!

— А самим-то вам, — спросил мореходцев Попов, — довелось ли встретить моржей?

— Видывали, — отвечал Игнатьев, — только добыть ни одного не добыли.

— Чукчи-то, видать, познатнее вас охотники, — заметил промышленный человек Иван Зырянин, скорчив рожу и почесывая затылок. Вокруг засмеялись.

— Бывалые люди, поморы, сказывают, — Игнатьев сделал вид, что не слышал колкости Зырянина, — морж на иные корги[8] в великом множестве вылегает. На тех коргах можно много моржей добыть. Только такой корги мы не видывали. Должно быть, они — там, подалее, за большой губой. — Игнатьев махнул рукой.

Служилый человек, казачий десятник, Дежнев задумчиво поглядел в направлении руки Игнатьева и промолвил:

— Да, там же дале за губой и незнаемая река должна быть, Погыча. Прошлым годом о ней юкагир Кенита сказывал. Погыча — она же и Анадырь-рекой прозывается.

Федот Попов сбросил с плеч охабень. Он посмотрел на Дежнева. Глаза Попова блестели. «Что это с ним?» — подумал Дежнев.

Холмогорец по рождению, Федот Алексеевич Попов был доверенным приказчиком богатого московского купца Алексея Усова. Лет шесть назад Усов прислал его с несколькими покручениками из Москвы в Сибирь менять товары на «мягкую рухлядь» — соболей, лисиц, бобров, песцов. Мысль о возможности открытия новой реки взволновала Попова. Она не раз приходила в голову молодому приказчику. Да и одному ли ему!

Последние четырнадцать лет были временем небывалых по размаху поисков новых земель и великих открытий в Сибири.

С 1632 года, когда стрелецкий сотник Петр Бекетов заложил на Лене Якутский острог, открытия новых земель и рек следовали одно за другим со сказочной быстротой. Казаки, а за ними торговые и промышленные люди соревновались в открытиях неведомых до того рек.

Предприимчивые казаки наперебой били челом воеводе, отпрашиваясь на «дальнюю государеву службишку» — проведывать новые реки. Небольшие отряды казаков отважно проникали через тайгу и горные хребты все дальше на север, юг и восток от Якутского острога.

И года не прошло с основания Якутского острога, а уж казаки Иван Казанец, Михайла Стадухин и Постник Иванов осмотрели левый приток Лены — реку Вилюй. Тем же летом 1633 года Иван Ребров с отрядом казаков спустился по Лене в Студеное море. Эти смельчаки открыли реки Оленек, Яну и Индигирку.

Посланный Ребровым Илья Перфильев еще не успел довезти до Якутского острога весть об открытии новых рек, а уж коч казачьего десятника Елисея Бузы бежал по Студеному морю следом за Ребровым. Тем временем конный отряд Постника Иванова исследовал среднее течение Индигирки. А в 1639 году томский казак Иван Москвитин, выйдя к берегу Охотского моря, завершил движение русских «встреч солнца», начатое 59 лет назад Ермаком Тимофеевичем. Русские достигли Тихого океана.

В окружавшей Игнатьева толпе казаков Попов видел Семена Дежнева, Михайлу Савина, Сергея Артемьева и Григория Фофанова — участников недавнего открытия реки Колымы. Пять лет назад оставив Якутский острог, эти люди пришли на Колыму под начальством всем известного Михайлы Стадухина. Сначала они побывали на Оймеконе-реке, верховом притоке Индигирки. Затем они спустились по Индигирке в Студеное море и лишь немногим опоздали открыть реку Алазею: на ней уже был Дмитрий Ярило. Соединив отряды, Стадухин с Ярилой двинулись дальше и тем же летом, четыре года назад, открыли Колыму-реку.

«Теперь наступил наш черед… Мой черед! — думал Попов. — Я должен искать Погычу-реку! Я проведаю ее!»

— Вы приметили, ребята, — сказал он промышленным людям, — мало уж стало соболя на Колыме-реке. Многовато вас собралось. Да и ловки вы стали добывать зверя. Вон один Мишка Захаров почитай что половину соболей перевел, — он указал на молодого охотника, разжигавшего костер. — А там, на этой Погыче или Анадыре-реке, — нетронутые охотничьи угодья! — все более увлекаясь, говорил Попов. — Зверь пушной там непуганый. Почему же не быть там соболю? Отчего бы не водиться лисам? А кость «рыбий зуб» где ж еще искать, коли не там?

Игнатьев утвердительно кивал головой.

— Сибирские реки текут на полночь[9] в Студеное море.

— До Анадыря-реки можно добраться морем, как, скажем, с Лены до Колымы. Может статься, и другие новые реки приищутся. А ты, Семен, как думаешь? — обратился Попов за поддержкой к Дежневу.

— Думаю, Федя, ты дельно говоришь. Морем можно добежать до Анадыря-реки. Слыхивал я: богата река Анадырь. А на тех новых землицах, думать можно, и людей много живет.

Дежнев встал. Его крепкая, ладно скроенная фигура четко рисовалась на фоне бледного небосвода. Холмогорец, как и Попов, Дежнев[10] был того, частого в северной Руси, типа, который сохранился там и поныне — высокий крутой лоб, глубоко сидящие серые глаза — спокойные и серьезные, прямой и крупный нос, русая борода, подстриженная по-крестьянски лопаткой.

— Коли бы та река, — продолжал он, — да те землицы новые под государевой рукой были, немалая бы прибыль Руси от того получилась.

Промышленные люди зашумели.

— А верно. Отчего бы нам туда не податься! — сказал Михайла Захаров своему другу Ивану Зырянину.

— Здорово было бы! А? — весело блеснув черными глазами, отозвался Зырянин.

Попов поднял руку:

— Ребята! А ну, говори, кто искать новую реку охотник!

— Я! Я! Я! — закричали со всех сторон, и несколько десятков рук поднялось над толпой.

— Исаю Игнатьеву и Семену Пустоозерцу, первым показавшим путь, честь и место, — говорил Попов, оглядывая поднявших руки. — Степан Сидоров! Без тебя этого дела и не мыслю: кочевой мастер в морском походе — первый человек! Михайла Захаров, Иван Зырянин! Да с такими богатырями не то что до Анадыря-реки, до края света можно дойти.

— Уважь, Михайла, — обратился кочевой мастер к писарю Савину, — пиши, кто охотник идти за рыбьим зубом.