Елена Гантимурова - Кольцо Дамиетте Страница 2

И вот теперь, после взятия крепости, сокровищница утеряна. И нет никакого сомнения в том, что она будет разграблена крестоносцами и рассеяна по всей Европе, оседая в замках папских рыцарей и монастырях.

– Тебе нет оправдания, Салех. Ты столько лет находился за стенами крепости в мире и спокойствии, что забыл, как защищать ее. Почему ты не вывез оттуда все, пока неверные еще не окружили Башню, а предпочел дождаться их орудий у крепостных стен? О, Аллах, как ты допустил, чтобы богатства, которые собирались десятилетиями, в одно мгновение оказались в руках неверных, не понимающих в своем невежестве истинной ценности попавших к ним сокровищ? И ты – султан устремил взгляд на Салеха, из черных глаз исчезла печаль, он вновь превратился в грозного владыку Сирии и Египта – со своим разжиревшим от лености гарнизоном позволил рыцарям захватить половину богатства султаната!

Салех знал, что обвинения гарнизона крепости несправедливы. Дамиетте стойко оборонялась несколько месяцев. В Башню Цепей, закрывшую собой доступ в гавань кораблям рыцарей, крестоносцы смогли попасть лишь с помощью длинных раздвижных лестниц, которые протянулись с галер до верхних площадок. И виной тому, что крепость, дважды перейдя из рук в руки, наконец пала, были не столько полководцы, сколько политики. Дамиетте стала разменной монетой в отношениях власти султана-отца и его старшего сына – наместника Египта Аль-Камиля. Старый султан прекрасно знал об играх, ведущихся за его спиной, но изменить что-либо был уже не в силах…

Аль-Адиль помолчал, справляясь с собой, и продолжил спокойнее:

– Немного погодя они захотят переговоров, я знаю, у них не хватит сил идти на Александрию. В их рядах нет мира, между баронами разлад. А Нил скоро разольется… Пусть же половодье сметет их, не почитающих Аллаха! Но то, что они взяли, обратно не вернуть.

Салеха было не провести – под маской хитрого и сильного правителя он видел усталого, скрывающего душевную боль человека. Год за годом Аль-Адиль все больше выпускал власть из своих рук, стараясь отстоять хотя бы видимость былого могущества.

Султан поднялся и, выпрямив спину, подошел к вновь упавшему ниц Салеху. Сандалии из мягкой кожи теленка почти касались лба бывшего военачальника.

– Ты возьмешь из казны денег. Много, сколько тебе надо. Сядешь на корабль и доберешься к ромеям, а оттуда вернешься к крепости. Ты будешь сражаться, но не на стороне Египта. Ты станешь одним из них. – А когда Салех, не поняв, вопросительно поднял глаза, пояснил: – Ты будешь рыцарем. Крестоносцем.

Султан Аль-Адиль, не обращая внимание на застывшего в удивлении Салеха, продолжил:

– Крепость разграблена, и это не изменить, а сокровища не вернуть. Ты выяснишь их путь, последуешь за ними к латинам. И помни – я посылаю тебя лишь за одной вещью. Если ты вернешь ее и передашь моему сыну, то знай – ты прощен. Помнишь кольцо, которое передали мне египетские жрецы? С двумя соединившимися золотыми змеями? По преданию, его может носить только женщина из рода фараона. Любая другая умрет, как только наденет его.

– Конечно, жрецы расстались с кольцом не по своей воле – они ничем не любят делиться, ни знаниями, ни реликвиями. Но у меня в то время хватало сил, чтобы убедить их побороть свою жадность. – Аль-Адиль неровно вздохнул, опять непроизвольно погладив левую сторону груди. – После моей смерти мой сын Аль-Камиль, чтобы укрепить свою власть в Египте, должен жениться на царице, египтянке древнего царского рода. Отдав ему кольцо, – тут голос правителя стал почти не слышен, – ты напомнишь, как я, несмотря ни на что, всегда любил его.

Салех, привыкший повиноваться без лишних слов, на этот раз не удержал возглас:

– Владыка, как я сделаю это?!

– Разве ты не был у них в плену, Салех? Тебе известны их обычаи и язык, среди крестоносцев ты станешь своим и даже опередишь многих. Сделай то, что я приказываю. А если ты не выполнишь мое приказание, – голос Аль-Адиля наполнился гневом, – лучше не появляйся в моих землях, я прокляну тебя!

Салех опустил глаза. После нескольких лет рабства в итальянском монастыре он умел понимать латинскую речь и даже говорил. Он никогда не простит тех унижений и побоев, которым подвергался в плену. Одной ненастной ночью, убив двух монахов и переодевшись в монашеский клобук, он сумел сбежать. Салех пробирался по лесам, обходя большие города, как загнанный волк, ночуя где придется, пока не вышел на побережье. На берегу, запугав двух рыбаков, он заставил их выйти в море и не смыкал глаз две ночи подряд, боясь, что если заснет, они просто выбросят его за борт. Аллах спас его, послав навстречу ливийский торговый корабль, и Салех потом долго не мог поверить в свое спасение.

Меньше всего он хотел снова вернуться туда. Волна ненависти поднималась в нем всякий раз, когда он вспоминал годы плена, и не было пощады рыцарям, если в бою они встречались с Салехом. Но, выполняя волю султана, ему придется смириться. «Быть одним из них» – он сделает это, даже если придется забыть все, чем он раньше жил.

Салех не знал, что говорил с повелителем последний раз. Через несколько дней султан Аль-Адиль умер от сердечного недуга в деревне недалеко от Дамаска. А еще через несколько дней, оплакав своего владыку, верный слуга направился в гавань, чтобы сесть на греческое судно. Вскоре в рядах баварского герцога Людвига появился новый рыцарь. Салех, сменив одежду на плащ крестоносца, поклялся выполнить приказ умершего султана, даже если на розыски кольца потребуется отдать много лет жизни.

Часть 1

Холмы с редкими соснами и кустами терновника наконец остались позади. Дорога засыпана мелким камнем, в неглубоких колеях – льдинки луж, на обочинах тесно от гладких валунов. Резкий поворот, и взгляду открылась долина с узкой лентой реки. На полях снег растаял давно, и земля от мороза твердая и сухая, зато виноградники на склонах видны лишь наполовину ветвей. Этой весной из-за частых снегопадов горы до самых подножий в сугробах – начало апреля, а снег не тает. На другом конце долины, среди непонятно как уцепившихся корнями елей и пихт, на огромном каменистом утесе возвышается замок. На душе у Катарины, настроенной против поездки изначально, стало еще пасмурнее. Выпрямившись в седле, девушка хмурым взглядом рассматривала окруженные высокими стенами террасы. Густые брови, такие же темные, как спрятанные под теплой накидкой волосы, почти сходились на переносице, в карих глазах – настороженность и недоверие, рука с широкой сильной ладонью властно натянула поводья. Крупный невысокий тиролец взмахнул длинной гривой, замер – привык к неожиданным приказам хозяйки. Катарина вздохнула. Надежда, что какое-то чудо заставит их вернуться обратно, не сбылась – вот он, замок Хоэнверфен круглые башни поднимаются на фоне горных вершин.