Джеймс Купер - Браво, или В Венеции Страница 2

Якопо — типичный романтический герой. Писатели-романтики любили изображать людей, стоящих вне общества. Такие фигуры служили им для выражения их отрицательного отношения к господствующим общественно-политическим, религиозным и моральным устоям. Какие-то черты куперовского браво напоминают героев романтических поэм Байрона.

Он страшно мрачен и угрюм:В его лице тревожных думИ прежних мук, и тяжких бедДоныне виден страшный след.И что-то есть в его очах,Что тяготит, вселяет страх:Мятежный блеск их говорит,Что дух надменный в нем парит…

Так характеризует Байрон героя своей поэмы “Гяур”. Разве не подходят эти слова и для характеристики Якопо Фронтони? Как и байроновский герой, венецианский браво под зловещей внешностью таит душу, закаленную в страданиях и способную к благородным чувствам.

Но зоркий глаз найти бы могВ нем мрак скорбей и след тревог.Но тот, кто видит глубокоВ душе заметить мог легкоИ чувств возвышенных черты,И отблеск прежней красоты.

Эти строки Байрона о его герое так же подходят и для определения личности Якопо Фронтони. Чем больше мы знакомимся с ним, тем яснее становится, что тот, кого считают подлым убийцей, на самом деде самоотверженный сын и трогательный влюбленный, способный не только сочувствовать страданиям других, но и помочь в беде.

Романтические герои такого противоречивого склада были важным нововведением в литературе начала XIX века. До этого в XVIII веке в литературе эпохи Просвещения преобладало одностороннее представление о человеческом характере. Считалось, что человек может быть либо хорошим, либо дурным. Романтики ввели в литературу новое понимание человека. Им принадлежит открытие противоречивости человеческой природы. Это получило выражение в тех героях романтической литературы, которые сочетают в себе как хорошие, так и дурные черты.

Сочетание в одном человеке противоречивых и даже враждебных чувств и стремлений представляло собой своего рода моральную загадку. Не случайно поэтому, что и первые образы таких людей в литературе неизменно носили характер загадочных личностей.

Открытие двойственности и противоречивости человеческого характера, сделанное писателями-романтиками, имело большое принципиальное значение. Оно обогатило литературу и подвинуло вперед познание человеком самого себя. Художники-реалисты продолжили и углубили изучение человека во всей его сложности и противоречивости. Стендаль и Бальзак, а затем Толстой и Достоевский создали изумительные по богатству сложные образы людей, раскрыв диалектику душевной жизни человека. Нам, пользующимся плодами великих открытий этих гениальных мастеров психологического анализа, образы Купера и, в частности, фигура Якопо Фронтони кажутся несколько наивными. Но художественное значение Купера нельзя измерять только посредством сравнения с титанами реализма XIX века. Купер был одним из их предшественников, и если верно, что Достоевский мог бы дать несравненно более глубокое изображение такого характера, как венецианский браво, то все же нельзя забывать того, что, когда Купер впервые изобразил Якопо Фронтони, это было для своего времени литературным открытием немалого значения.

Но дело не только в разных методах изображения характеров. Если даже таким удачным образам, как образ Якопо, недостает психологической глубины, доступной реалистическому искусству более позднего времени, то жизненная правда характера венецианского браво несомненна.

Этот герой не только запоминается. Он производит глубокое впечатление на душу читателя. Якопо вызывает к себе сочувствие, ибо постепенно становится ясным, что он не палач, а сам является жертвой несправедливого государственного строя. Здесь мы подходим к тому, что составляет идейную сущность романа Купера.

"Браво” не только увлекательное романтическое повествование. Это произведение с вполне определенной политической тенденцией. Белинский в своей рецензии, которую мы цитировали выше, мог сказать об этом только глухо, ограничившись одной фразой; “Коварная, мрачная кинжальная политика венецианской аристократии”. Его, жившего в условиях полицейского режима Николая I, не могла не восхитить та художественная выразительность, с какой Купер показал облик государства, в котором главную силу власти составляла тайная полиция. Купер великолепно обрисовал политические нравы Венеции, официально поощряемую правительством систему тайных доносов граждан друг на друга, произвол власти, заточающей в тюрьмы невинных людей, бессилие народа добиться своих прав.

Все это возникает на страницах романа совсем не случайно. В предисловии к одному из изданий романа Купер сам рассказал о причинах, побудивших его создать это произведение. Как писал Купер, “Браво” “был задуман в период краткого пребывания в Венеции весной 1830 года. Крупные политические события, которые перед тем происходили во всей Европе и которым, вероятно, было суждено произвести еще большие перемены, тогда только что начинались… Это произведение было написано главным образом в Париже, где случайности помогли украсить сюжет наблюдениями, которые автор каждый день мог делать над эгоизмом и честолюбием, когда они играют надеждами самых справедливых народов, злоупотребляют их доверием и спекулируют их энергией. Едва ли необходимо говорить теперь, что цель этого произведения — политическая”. Таким образом, по признанию автора, “Браво” является прямым откликом на французскую революцию 1830 года. Французский народ тогда восстал, чтобы свергнуть монархию Бурбонов, реставрированную штыками армий, разгромивших в 1815 году Наполеона. Реакционное правительство предреволюционной Франции послужило для Купера своего рода образцом. Он мог увидеть, что представляет собой на деле власть небольшого аристократического меньшинства. Купер без особого сочувствия отнесся к последствиям революции 1830 года, ибо на место аристократов она поставила у власти буржуазию.

Поскольку сам Купер признал, что цель его романа была политическая, уместно остановиться на вопросе о социально-политических воззрениях писателя. Суждения Купера были несколько противоречивы, и его позицию не так-то просто установить. С одной стороны, писатель признавал неизбежным деление общества на классы. Принадлежа сам к богатым землевладельцам, он считал, что этот класс обладает тем уровнем культуры, который необходим для того, чтобы управлять страной. Однако к народным массам Купер отнюдь не питал презрения. Наоборот, он уважал людей труда, понимая, что ими создаются все материальные блага, необходимые для общества. Однако отсутствие культуры лишало, по мнению Купера, народ права руководить жизнью общества. Куперу представлялось, что между старой земельной аристократией и народом существует патриархальная связь, как между добрыми господами и преданными слугами.