Лилия Подгайская - Жестокое время Тюдоров Страница 2

Кэтрин вынуждена была принять предложение короля, но ей было очень страшно. Генрих, в молодые годы красивый, весёлый и очаровательный со временем превратился в мрачного, чрезвычайно подозрительного и крайне жестокого человека. Его власть была безграничной и, по-видимому, совсем вскружила ему голову. Решившись на разрыв с Папой Римским и католической церковью, Генрих объявил себя главой самостоятельной англиканской церкви и принялся рушить монастыри, присваивая себе их огромные богатства. По всей стране пошли новые волны нищих — изгнанные из своих пристанищ монахи искали пропитания и приюта. Однако, порвав с католической церковью, король не принял для себя и протестантской веры, так и остался между ними. Это давало ему возможность удовлетворять свою разросшуюся до неимоверных размеров жестокость, подвергая преследованиям и мучительной казни как католиков, так и протестантов. Католиков, не соглашавшихся признать его главой церкви, он казнил как государственных преступников отсечением головы. Протестантов, не признающих основных догматов католической религии, сжигал на костре как еретиков. Генрих легко подписывал смертные приговоры, обрекая совершенно неведомых ему людей на мучительную смерть только потому, что их обвиняли его слишком рьяные помощники.

Не останавливался Генрих и перед тем, чтобы чинить кровавую расправу над своими политическими соперниками. Его первой жертвой такого рода стал Эдмунд де Ла Поль, герцог Саффолк, которого молодой ещё король отправил на плаху, а его владения и титул подарил своему другу Чарльзу Брэндону. Видимо, тогда-то и ощутил Генрих впервые вкус крови, и с годами тяга к казням стала непреодолимой. Свою последнюю жертву, Генри Говарда, графа Суррея, он казнил за девять дней до собственной смерти, и основой для вынесения смертного приговора были ничем не доказанные обвинения в адрес слишком высокородного аристократа, к тому же посмевшего превзойти короля в искусстве поэзии.

Кэтрин, как и все при дворе, естественно, знала также и о несчастной судьбе всех предшествующих королев. Генрих был первым, кто отправил на плаху женщин, и не просто женщин, а своих жён. Но это не всё. Свою первую жену Екатерину Арагонскую он самым безжалостным образом отправил в изгнание, лишив всех прав. Несчастную Анну Клевскую, не угодившую ему тем, что оказалась не так красива, как он ожидал, спасло только здравомыслие — она легко и быстро вернула ему свободу, сохранив себе жизнь. Но даже любимая, казалось бы, жена Джейн Сеймур не могла считать себя счастливой. Рассказывали, что когда она производила на свет наследника престола, роды были очень тяжёлыми. Лекари были в растерянности и обратились к королю с вопросом, кого спасать, королеву или ребёнка. И ни на минуту не задумавшись, даже не зная пол младенца, король бестрепетно потребовал спасать ребёнка, жену он себе ещё найдёт. И как же ей, Кэтрин, решиться стать очередной женой этого тирана? Но пришлось.

Бракосочетание состоялось 12 июля в королевской часовне Хэмптон-Корта, а свадьба была отпразднована в Виндзоре, куда королевский двор удалился из города на лето. И почти сразу после венчания молодой королеве пришлось столкнуться с непреклонной жестокостью своего супруга. Она рискнула попросить коронованного новобрачного отменить казни в Лондоне в день их свадьбы. Было известно, что к смерти в этот день приговорено восемь человек, из них четыре католика и четыре протестанта — король соблюдал паритет в своих религиозных расправах. Но в ответ на нежную просьбу молодой жены Генрих, нахмурившись, ответил:

— Ты должна запомнить, Кэти, что я, в первую очередь, король, обязанный блюсти порядок в своей стране. Эти люди преступили закон и должны быть наказаны. Пощады им не будет. Король — это, прежде всего, карающая десница Господа.

— Но наш Господь ведь подаёт людям милость, любовь и прощение, — решилась возразить супругу Кэтрин.

— В этом, и только в этом разница между нами, моя милая жена, — гордо произнёс Генрих. — Господь может позволить себе роскошь прощать. Я же этой роскоши лишён. Моя обязанность карать, карать безжалостно и жестоко всех, кто нарушает закон.

Так Кэтрин впервые столкнулась с непреклонной позицией мужа в вопросе наказания тех, кто хоть чем-то не угодил ему. Она сразу поняла, насколько трудно будет ей, женщине доброй и мягкой, рядом с этим человеком. И в тот день, когда в Виндзоре праздновалась её свадьба, ещё восемь мучеников простились с жизнью, увеличив и так достигшее огромных цифр число жертв короля-тирана.

Став королевой, Кэтрин, согласно традиции, должна была выбрать себе духовника. Наивысшими духовными лицами при дворе были двое — Томас Кранмер, архиепископ Кентерберийский, сторонник реформации церкви и Стивен Гардинер, епископ Винчестерский, стоявший на позициях католицизма. Оба они помогали королю Генриху в его многотрудном деле преобразования церкви в Англии. Сама Кэтрин по своим убеждениям была протестанткой и, вполне естественно, отдала предпочтение преподобному Кранмеру. Как оказалось, этим она создала себе много трудностей и приобрела лютого врага в лице епископа Гардинера, человека фанатичного и жестокого. Сам архиепископ Кентерберийский пожалел в душе молодую королеву — он хорошо понимал, как трудно будет ей сохранить жизнь.

Но Кэтрин была умной женщиной и повела себя в высшей степени осторожно. Она понимала, сколько врагов вокруг неё, готовых использовать ей во вред каждое неосторожное слово, не то, что действие. И самое страшное заключалось в том, что ей не у кого было искать защиты. Король при малейшем её промахе отдаст её безжалостно на расправу. Надеяться приходилось только на себя. Единственный раз она получила помощь от человека, который был ей дорог, — Томас Сеймур участвовал в раскрытии заговора против Кэтрин Парр ещё в бытность её невестой короля. Тогда фанатично настроенный воинствующий католик решил уберечь короля от жены-протестантки. Под её домом был произведен подкоп и планировался взрыв. Несчастье предотвратили буквально в последнюю минуту. Однако теперь никто не придёт на помощь, и заботиться о своей безопасности ей предстоит самой.

С первых же дней семейной жизни Кэтрин показала себя заботливой и ласковой женой. Она преданно ухаживала за супругом, оставаясь всегда приветливой и нежной. Её милая улыбка согревала душу стареющего Генриха, но отнюдь не уменьшала ни его подозрительности, ни его жестокости. Когда одна из фрейлин королевы юная Мария Эскью посмела заступиться за кого-то из приговорённых к смерти протестантов и высказала монарху порицание за излишнюю жестокость, её саму арестовали и препроводили в Тауэр. Моль-бы Кэтрин ничуть не смягчили жестокое сердце короля, и он отдал распоряжение под пыткой заставить девушку отречься от своих слов. Но юная Мария была на удивление тверда духом. Палачи Тауэра работали профессионально. Они применили к арестованной высшую степень пытки, но она молчала. И поражённые такой твёрдостью мастера заплечных дел объявили о завершении пытки — от смерти ведь ей не уйти, так зачем лишние муки. И тут случилось неожиданное. Один из присутствующих при этом католических священников сбросил с себя рясу и принялся сам продолжать мучения осуждённой, требуя отречения от своих убеждений. Молодая девушка так и не сказала ни слова. Когда её привезли к месту казни, она не владела ни руками, ни ногами — они были выломаны на дыбе. К «очищающему» костру её доставили привязанной к стулу и вместе с ним сожгли.