Сергей Наумов - Скажи им, пусть помнят Страница 2

Капитан вспомнил случайно подслушанный разговор у землянки, где разведчики коротали вечер перед выходом на задание.

– Вот кончится война. На кого пойдешь учиться, рядовой товарищ Кудря? – подражая капитану, спрашивал старшина Рыжиков.

– На учителя, – не задумываясь, ответил Тихон.

– А почему не на доктора?

– Потому что все в жизни от учителя, – убежденно сказал Кудря, – он человека делает... Мир ему открывает.

Тасманов тогда немного позавидовал Кудре. Учителем Тасманова была сама жизнь. Он рано остался сиротой, воспитывался в детдоме, работал на заводе до призыва в армию. Служил на границе. Там же твердо решил не расставаться с армией, закончил пограничное училище, успел получить два кубаря – и началась война.

В том, что пересеклись их пути, Тасманов видел определенную закономерность. Жесткий, суровый человек, Андрей Тасманов почувствовал, что соприкоснулся с нежной и по-детски чуткой душой. Две черты привлекали к Тихону людей. Удивительная любовь к жизни и умение мечтать. Казалось, что этот таежный паренек испытывал бесхитростную радость бытия всем существом своим. Для него все вокруг было полно какой-то чарующей прелести, и каждая мелочь волновала и вызывала в душе его немедленный отклик.

"Ему еще предстоит стать разведчиком, – думал Тасманов, – предстоит ожесточиться, пережить первого убитого немца и похороны первого погибшего товарища. И мне всегда нужно быть рядом с ним".

Белую, с подпалинами кобылу поймал Рыжиков. Он шел замыкающим и разглядел-таки в глухой лесной сутеми затаившуюся в ельничке лошадь.

Тасманов вполголоса выругал старшину, осмотрел находку и скоро убедился, что она взнуздана, но незаседлана.

– Хутор, должно, рядом, товарищ капитан, – зашептал Рыжиков, – а кобылку хозяин от немцев в лесу прятал. Только кто-то спугнул ее...

– Кто-то... – буркнул Тасманов. – Волки, что ли?

– Двуногие, товарищ капитан, – вставил сержант Петухов.

"Все правильно, – думал капитан, – и то, что лошадь прятали, и то, что ее кто-то спугнул. Нужно привести лошадь на хутор и посмотреть, давно ли прошли немцы. И кто они: уж не разведка ли?"

Тасманов кивнул Рыжикову, и тот растаял в темноте. Искать хутор незачем вшестером. Глазастый старшина обшарит сейчас округу и обнаружит дом. А вот уж к дому они подойдут всей группой – ведь спугнул же кто-то взнузданную кобылу.

Капитан не любил слепой поиск, когда противник перед тобой с затаившимися секретами и минными заграждениями, неизвестно как и где расположенными, когда от нелепой случайности может вспыхнуть скоротечный бой, и весь поиск пойдет насмарку.

И все же чутьем, выработанным за долгие месяцы войны, Тасманов догадывался – до немецкой передовой еще далеко. Скорее всего, они зацепятся за крутой берег небольшой речушки, которая на карте вытянулась прямой ниточкой с юга на север. Весенний разлив сделал ее быстрой и глубокой, как противотанковый ров.

Рыжиков обернулся скоро.

– Есть, – шепотом доложил он, – хуторок – три строения: дом под черепицей, сараюшка и банька. Огород на задах. Хозяин, или кто там, на месте...

– Видел, что ли?

– Окна чем-то занавешены, только свет совсем не спрячешь, – заметил старшина.

– От тебя спрячешь, – усмехнулся капитан. – Тихо?

– Тихо, товарищ капитан...

– Веди, старшина. Лошадь оставь здесь...

Не доходя метров триста до хутора, Тасманов лег на мокрую землю, и остальной путь группа двигалась по-пластунски, замирая по знаку капитана, чутко вслушиваясь в однообразное шарканье ветвей, тронутых по-весеннему теплым ночным ветром. Кончился лес, и открылась поляна, за которой угадывалось небольшое строение.

Лежали тихо, не шевелясь. Тихон по таежной привычке прижмурился – берег глаза.

Луна выскользнула в просвет между тучами неожиданно, и ветви на деревьях вычеканились, словно металлические.

Ее холодные лучи обозначили все до последней черепицы на крыше возникшего из темноты дома, и Тихон увидел человека, затаившегося за деревом шагах в десяти от крыльца. Фигура сливалась с деревом, но лунный свет просверкнул на металле, как вспышка, и выдал.

Кудря тронул капитана и, когда тот легонько вскинулся, поднял палец, показал им на дерево, за которым прятался человек.

Тасманов кивнул.

Лунный свет поблек, словно его накрыли покрывалом, а потом и вовсе исчез. Капитан похлопал Рыжикова по плечу и пополз обратно в чащу, где, привязанная к дереву уздечкой, томилась белая, с подпалинами кобыла.

– Разведка, – одними губами сказал капитан, когда группа, достигнув стены деревьев, поднялась в рост.

– Возьмем "языка", товарищ капитан, – предложил Петухов. – Их там от силы пятеро...

Тасманов усмехнулся:

– Какой из разведчика "язык"?! Вот из тебя, например, попади ты к немцам в плен.

Петухов потупился:

– Из меня, конечно...

– А у них в разведку слабаков набирают?..

– Что же делать? Отпустить фрицев? – не сдавался сержант.

Тасманов задумался. На лице его высветлились тонкие морщинки.

– Зачем отпустить, – сказал он через минуту, – проследить за ними. Если идут к нам, сообщим по рации домой – там встретят. Если возвращаются из поиска, то они-то нас и приведут к своему переднему краю. Так, сержант товарищ Петухов?

Все облегченно вздохнули. Что ни говори, а капитан Тасманов понимал толк в разведке.

Немцы возвращались из поиска. И было их пятеро. Четверо вышли из домика, посвечивая себе фонариком – глаза со свету не могли привыкнуть к темноте, – и Тасманов разглядел их во всех подробностях. На немцах были такие же масккомбинезоны, как и на советских разведчиках, их автоматы с откидными металлическими прикладами словно бы повторяли "шмайсеры" группы Тасманова. Встреться они ночью в лесу лицом к лицу – сразу бы и не разобрались, кто есть кто.

Фонарик погас, как только часовой, притаившийся за деревом, присоединился к группе. По сверкнувшему на мгновение серебряному позументу на петлице Тасманов выделил офицера.

Немцы пошли на запад, из чего Тасманов и заключил, что они возвращаются.

"Вот и поводырь нашелся, – думал капитан. – Не знаешь, с какой стороны удача привалит".

Тасманов и за десять орденов не согласился бы сейчас брать "языка". Один шанс из тысячи, что кто-нибудь из немцев скажет правду. Скорее всего, наплетут небылиц, и проверять эту ложь пошлют его же, Тасманова. В возникшей ситуации Тасманова радовало другое – теперь не нужно было вести поиск по нескольким возможным направлениям, для чего пришлось бы разбивать группу. Немцы должны вывести его людей к сердцу обороны, к штабу. Тогда можно подумать об "языке".

Тасманов вспомнил разговор с начальником штаба дивизии полковником Дробным.