Татьяна Минасян - Белый континент Страница 2

"Ерунда это все, — ответил Руал сам себе. — Не мог он тебя там разглядеть — туда же, наверное, полгорода сбежалось! Но все равно, в какой-то момент он смотрел именно на меня! Честное слово, я бы все отдал, чтобы с ним познакомиться и чтобы стать таким же, как он… Нет, не таким же, а еще более знаменитым! Он со своими товарищами пересек Гренландию, а я мог бы отправиться еще дальше, в Арктику и добраться до Северного полюса… А почему бы и нет, в самом деле? Фритьоф десять лет назад, наверное, тоже и подумать не мог, что поплывет в Гренландию и останется там зимовать, и что все будут говорить, что у него ничего не выйдет и его экспедиция оттуда не вернется. Я один верил, что у него все получится и он победит! Так может быть, и мне когда-нибудь повезет, может быть, я тоже смогу стать известным путешественником?.."

Погруженный в такие завораживающе-приятные мысли, молодой человек шагал по узким мощеным улочкам, почти ничего не видя вокруг, и едва не прошел мимо своего собственного дома. Обнаружив в последний момент, что находится возле очень знакомой на вид двери, он мечтательно взглянул на безоблачное голубое небо, улыбнулся и решительно потянул на себя дверную ручку, уже не спрашивая себя, а утверждая с полной уверенностью: "Я обязательно, без всяких сомнений, буду таким, как он!"

По-прежнему находясь в этом мечтательном состоянии, Руал поднялся по темной лестнице и уже собрался пройти в свою комнату, но внезапно дорогу ему преградила высокая широкоплечая женщина с седыми волосами, завязанными в большой и уже слегка растрепавшийся узел на затылке. Юноша замер на месте. Одного взгляда на эту суровую женщину было достаточно, чтобы спуститься с небес на землю и приготовиться к очередному неприятному разговору.

— Где ты был, Руал? — спросила Ханна Амундсен ледяным тоном.

— На Карл-Йохансгате, встречал Нансена, — ответил молодой человек. — Я тебе вчера про него говорил…

— Ну и как, ты его видел?

— Да, конечно. Правда, мельком, совсем не долго…

Женщина чуть отступила назад и ушла из полутемного коридора в комнату. Руал заметил, что она держит в руках толстую потрепанную книгу, узнать которую ему не составило никакого труда — он читал и перечитывал ее уже больше двух лет подряд.

— Скажи, Руал, — в по-прежнему суровом голосе хозяйки дома зазвучали едва заметные просительные нотки. — Зачем тебе нужно было туда бежать? Ну посмотрел ты на Нансена, и что дальше? Неужели тебе нечем больше было заняться?

— Мама! — обиженно воскликнул юноша. — Ну как ты не понимаешь? Это же Нансен! Это… я даже не знаю… Это же такой человек..!

— Понятно, — тяжело вздохнула Ханна и подняла книгу повыше, показывая сыну ее обложку. — А Франклин — это тоже "такой человек", да?

Юный Амундсен опустил глаза. Несмотря на недовольно-насмешливый тон, которым разговаривала с ним мать, его мысль она угадала совершенно точно. Разумеется, Джон Франклин, этот великий, этот потрясающе смелый путешественник, тоже был "таким человеком"! Он бывал в самых дальних необитаемых землях Северной Америки, почти прорвался к Северо-Западному проходу между Америкой и Азией, он испытывал страшнейшие лишения и возвращался из своих экспедиций победителем. Когда два года назад Руалу в руки попала первая из его книг, его жизнь стала совершенно другой — впервые после смерти отца он вновь почувствовал себя счастливым. Следующие книги были "проглочены" в самый короткий срок, а затем перечитаны во второй раз, и в третий, и в пятый… И чем больше молодой Амундсен их читал, тем сильнее и четче становилась мысль, пришедшая ему в голову еще во время изучения самой первой книги: он хочет стать таким, как Франклин и его товарищи. Хочет побывать на Крайнем Севере, хочет своими глазами увидеть ледяные пустыни и черную воду Ледовитого океана, хочет так же, как эти исследователи прошлого, остаться среди льдов без еды и почти без всякой надежды вернуться назад, но потом все-таки справиться со всеми опасностями и найти дорогу обратно.

А недавно он узнал, что такие люди, как Джон Франклин, жили не только в прошлом. Оказалось, что великие храбрые путешественники есть и сейчас, и к тому же, живут они не в далекой Британии, а в его собственной стране. Это потрясло Руала ничуть не меньше, чем все прочитанные им истории. А теперь он еще и смог увидеть этих замечательных людей своими глазами — увидеть и окончательно увериться в том, что ему не нужно никакой другой судьбы, кроме той, которую он уже себе выбрал. Судьбы полярного исследователя.

И как ни старался он скрыть эту мечту от матери, ей не составило никакого труда понять, о чем сейчас думает и что чувствует ее младший сын.

— Скажи, Руал, — снова заговорила она холодным, как снежная равнина, голосом. — Ты ведь не просто так столько времени занимаешься спортом? И окно в своей комнате все время открываешь… Ты тренируешься, чтобы стать моряком и уехать из Христиании, верно?

Молодой человек ответил не сразу, хотя мать и здесь была абсолютно права. Он действительно уже почти два года тренировался, чтобы стать более сильным и выносливым: каждую зиму с удовольствием ходил в лыжные походы и каждое лето играл в страшно нелюбимый футбол — больше в теплое время года ему заняться было нечем, и Руал, посмеиваясь, убеждал себя, что это "глупое пинание мяча ногами" можно считать первым из суровых испытаний, к которым он так стремится. И окно в своей комнате он всегда оставлял приоткрытым, хотя зимой их маленькая печка с трудом отапливала даже плотно закрытые помещения — этим его мать тоже постоянно была недовольна, но сыну удавалось настоять на своем, в красках расписывая свою любовь к свежему воздуху. Причем до сегодняшнего момента Руал был полностью уверен, что ему удалось убедить ее в этом и что мать даже не подозревает о его далеко идущих планах. Зато теперь ему стало ясно, как наивно на самом деле было на это надеяться.

— Ты права, мама, — заговорил он, наконец, отлично понимая, что лгать и изворачиваться сейчас бесполезно, да к тому же и не имея ни малейшего желания это делать. — Я действительно хочу стать морским путешественником. Понимаешь, мне кажется… Хотя нет, не кажется, я давно уже уверен, что это — мое призвание. Я столько всего читал…

— Но зачем тебе это нужно, если в следующем году ты поступишь на медицинский факультет? — голос Ханны Амундсен по-прежнему звучал холодно и сухо, почти без эмоций — чужой человек посчитал бы его абсолютно равнодушным. Чужой, но не тот, для кого она была самым родным на свете существом. Руал вздохнул, быстро огляделся вокруг, словно бы ища поддержку у стен своей комнаты, подошел к матери вплотную и, наконец, единым духом выпалил: