Священная война - Джек Хайт Страница 2

— Я отрублю тебе руку, — сказал ему Юсуф. — Стой смирно, если хочешь, чтобы удар был чистым.

Шаад перестал вырываться, и Юсуф опустил меч. Повар потерял сознание. Стражники оттащили его прочь, оставив отрубленную кисть лежать на плацу. У Юсуфа жгло в животе, но он почти не замечал этого. В последнее время боль была постоянной.

Он снова сел в седло, когда подвели последнего пленника. Это был очень красивый мужчина с ухоженной черной бородой и золотистыми глазами.

— А этот что натворил?

— Изнасилование, малик. Дочь торговца стеклом.

— Свидетели есть?

Каракуш указал на четверых мужчин в шелковых кафтанах. С ними была женщина в никабе, скрывавшем все, кроме глаз.

— Четверо мужчин, как того требует закон, малик.

Пленник встретил взгляд Юсуфа не дрогнув.

— Не было никакого насилия. Она сама этого хотела, малик.

— Он лжет! — выкрикнул один из мужчин в шелках. — Взгляни, что он сделал с моей дочерью, малик.

Женщина откинула никаб. Щека ее была в синяках, губа — разбита и окровавлена.

— Он обесчестил ее. Какой выкуп за невесту я теперь за нее получу?

— Мамлюка забьют камнями, как велит закон, — объявил Юсуф. — А ты получишь возмещение за свою потерю. Сто динаров.

Отец еще отвешивал благодарные поклоны, а Юсуф уже развернул коня и в сопровождении стражи поскакал в Каир. Он продрог, промок и был мрачен, как это часто бывало с ним после свершения правосудия. Больше всего на свете ему хотелось горячей ванны и сытного ужина, но этому не суждено было сбыться. Едва он сбросил плащ в дворцовой прихожей, как к нему, прихрамывая, поспешил аль-Фадиль. Крохотный горбатый секретарь страдал подагрой.

— Птицы принесли вести, — сказал аль-Фадиль. Юсуф нахмурился. — Это важно, малик.

— Пойдем со мной, — бросил Юсуф и зашагал дальше, к своим покоям.

— У меня письмо из Барки. Говорят, султан Альмохадов готовит флот, чтобы двинуться на Триполи, что на африканском побережье.

Лоб Юсуфа прорезала складка. Больше года назад он отправил Убаду завоевывать побережье к западу от Египта, но победы племянника не принесли ничего, кроме хлопот.

— Сократи гарнизон. Иншаллах, пусть султан забирает у нас Триполи. Содержание этого города обходится мне дороже, чем та дань, что он платит.

— Будет исполнено, малик. — Аль-Фадиль извлек из одного из карманов, которыми были усеяны его шелковые одежды, еще одно послание. — Вести из Александрии. Еще два корабля спущены на воду и присоединились к вашему новому флоту.

Юсуф лишь кивнул. На миг он остановился и схватился за стену. На лбу выступил пот, а в животе будто провернулся нож.

— Вам дурно, малик?

— Легкое недомогание… — Юсуф выпрямился и пошел дальше по коридору.

Он не мог думать об Александрии, не вспоминая Турана. Юсуф отправил старшего брата править городом после его провала в походе на Монжизар. За несколько коротких месяцев Туран наделал долгов более чем на двести тысяч золотых динаров, а затем умер от того, что официально объявили чрезмерным употреблением гашиша. Юсуф знал правду. Это было правосудие, но память о смерти брата все еще причиняла ему боль.

Когда они дошли до кабинета Юсуфа, аль-Фадиль протянул ему клочок бумаги.

— Я счел, что вам лучше прочесть это наедине.

Юсуф пробежал глазами послание, написанное крошечным, как того требовала голубиная почта, почерком. Аль-Салих мертв. Юноша был правителем Алеппо и сыном Юсуфа — плодом его связи с Азимат, когда та еще была женой его господина, Нур ад-Дина. Юсуф уронил донесение и подошел к окну. Он так вцепился в подоконник, что костяшки пальцев побелели.

— Здесь не сказано, как он умер.

— Похоже, его убили, малик.

— И кто теперь правит в Алеппо?

— Двоюродный брат мальчика, Имад ад-Дин. Город ему отдал его брат, Изз ад-Дин, что правит в Мосуле.

Юсуф повернулся к аль-Фадилю.

— Этого нельзя так оставить. Начинай собирать казну для похода.

— На Алеппо?

— На Мосул. Настоящая угроза — Изз ад-Дин.

Будучи правителем Аль-Джазиры, плодородных земель между Тигром и Евфратом, Изз ад-Дин был богат и людьми, и деньгами. Юсуф встречал его еще юношей при дворе Нур ад-Дина. Даже тогда Изз ад-Дин был честолюбив.

— Я не смогу взять Иерусалим, если мне придется еще и защищать Дамаск от Изз ад-Дина и его брата. Мы выступим весной, когда кончатся зимние дожди. А теперь иди и скажи моему брату Сайф ад-Дину, чтобы начинал собирать оружие и припасы.

— Будет исполнено, малик. — Аль-Фадиль направился к двери, но в пороге помедлил. — Еще одно. Я получил известие, что ваша жена Азимат едет сюда из Алеппо.

Юсуф не видел Азимат много лет. После свадьбы она осталась в Алеппо с их сыном. Ему не хотелось встречаться с ней сейчас, но отказать он не мог.

— Когда она прибудет, устрой ее со всеми удобствами.

Аль-Фадиль поклонился и вышел. Юсуф вернулся к окну. Он вспомнил те далекие ночи в Алеппо, когда он пробирался к Азимат в покои через окно. Они рисковали всем. Они зачали дитя. И вот теперь это дитя мертво.

Дверь за спиной Юсуфа со скрипом отворилась, и он, обернувшись, увидел Шамсу. Его первая жена уже не была той красавицей, какой он ее встретил. Годы оставили тонкие морщинки в уголках ее глаз и губ и заострили черты лица, отчего скулы стали заметнее. Но в ее темных глазах он по-прежнему видел ту самую дразнящую смесь вызова и обещания. Она улыбнулась, сверкнув ровными белыми зубами. Затем улыбка ее угасла.

— Тебе нездоровится, хабиби.

— Я в порядке.

Она подошла и обняла его за талию.

— Ты слишком много работаешь. Пойдем. Надо снять с тебя эту мокрую одежду. — Она принялась развязывать шнуровку, крепившую его золоченый джавшан.

Юсуф мягко отстранил ее.

— Есть дела, жена. Нас ждет война на севере. — Он сел и положил на колени походный столик. Он потянулся было за пером, но Шамса выхватила его из его руки.

— Это уж точно может подождать, пока ты не примешь ванну. Дороги еще несколько месяцев будут непроходимы.

Юсуф взял другое перо. Он не хотел в ванну. Он хотел с головой уйти в работу, чтобы прогнать мысли о Туране, об аль-Салихе и о человеке, которого он сегодня приказал