Николай Дмитриев - Обязан выжить Страница 20

Много позже, когда, избавившись, наконец, от общества Ясницкого, Вика не торопясь возвращался к себе в отель, он неожиданно подумал: а что, если те испытания, через которые пришлось пройти ротмистру, повлияв на разум, сделали Ясницкого провидцем, то, как знать, может быть, его экзальтированный комбатант в чем-то и прав?

Мысль показалась Иртеньеву настолько необычной, что он, конечно, не придав ей особого значения, поспешил не столько совсем отбросить ее, сколько немного притушить, чтобы, пожалуй, вернуться к ней попозже. Тем более некие предпосылки к такому выводу, безусловно, были, но, в любом случае, время покажет, кто прав… Придя к такому заключению, Вика с облегчением толкнул резную старомодную дверь бывших «Купеческих номеров».

Едва завидев Иртеньева, пожилой портье резво вскочил и облегченно воскликнул:

— Ну наконец-то!

— А что такое? — удивился Вика.

— Так билет же, билет, — запричитал дежурный и принялся совать в руку Иртеньева розоватый картонный прямоугольник, уже пробитый иголочками компостера.

— О, так быстро… — задержавшись возле стола, Вика принялся рассматривать билет.

— Да, что вы, что вы, — снова запричитал дежурный. — Поезд же через час!

— Превосходно! Я все успеваю… Вызывайте извозчика! — и, несказанно обрадованный такой ситуацией, Вика заторопился к себе в номер, чтобы собрать оставленные там вещи.

Видимо, не сумев справиться с какой-то своей проб лемой, у раскрытой двери пивной грязно ругался ломовик, а его лошадь, стоявшая тут же на замусоренной мостовой, согласно, чуть ли не в такт каждому матюку, взмахивала гривой.

Стоя на противоположном тротуаре, Иртеньев прямо-таки с наслаждением наблюдал эту чисто городскую сцену и с внутренней усмешкой отмечал, что в оценке события есть полное единодушие между хозяином и его животиной.

Оказавшись в этом южном городе, Вика никак не ожидал, что его знакомство с гэпэушником даст такой результат. Не то чтобы Иртеньев вовсе не верил начальнику, но поначалу думал, что дело ограничится лишь незначительным послаблением режима.

Может, оно так сначала и предполагалось, но, видимо, непримиримая позиция Поли сыграла свою роль. Впрочем, до самого последнего момента Вика ожидал, что гэпэушник, страхуя себя, просто вгонит ему пулю в затылок.

Потом, когда первые страхи прошли, Вика опасался, что за ним пустят слежку, и тогда ни про какой город и речи бы не шло, но все обошлось, и полупобег Иртеньева из мест не столь отдаленных прошел гладко.

Честно говоря, ничего подобного, а особенно вручения денег, Вика никак не ожидал, и, уже сидя в вагоне и глядя, как за окном проплывает сибирский пейзаж, Иртеньев по достоинству оценил гэпэушника Васю.

По всему выходило, что, пожалуй, не все они патентованные сволочи, да к тому же и то, что сейчас творилось в стране, как-то подействовало даже на самых отпетых, заставив кое-кого из них всерьез задуматься о будущем.

За длинную дорогу Вике было о чем поразмыслить, тем более что предстояло решить, как быть дальше. И тут Вике вспоминались и попутчик-краском с его стремлением к новым походам, и ротмистр Ясницкий, страстно жаждавший появления нового вождя.

Странным образом, такое поведение столь разных людей наводило Вику на мысль, что, может, и правда, стоит ждать каких-то новых и уж точно кардинальных перемен. Но то, что о никакой реставрации не может идти и речи, Вика понимал прекрасно.

Все это привело к тому, что Вика начал покупать газеты, но ничего подтверждавшего его предположения не находил и, по зрелом размышлении, пришел к выводу, что для него сейчас самое лучшее просто затаиться и выждать.

Из-за угла со звоном выкатился идущий от вокзала трамвай, и визг колес, плохо вписывающихся в поворот, заставил Иртеньева встрепенуться. Он повернул голову и только теперь обратил внимание, что у моторного вагона нет привычной дуги, а вместо нее по проводу, искря, бежит ролик, закрепленный на штанге.

Вика хотел было идти дальше, но тут возчик, препиравшийся на противоположной стороне со своим конягой, наконец-то влез на облучок, груженая телега отъехала, и Иртеньев увидел, что вывеска «Пиво-воды», висевшая сбоку от двери, дополнена строчкой «Холодные закуски».

Поезд, на котором Иртеньев полчаса назад прибыл в город, не имел вагона-ресторана, собственные запасы у Вики давно кончились, и властное чувство голода заставило его без колебаний перейти улицу, чтобы, пересилив сопротивление дверной пружины, войти в случайно попавшуюся на пути забегаловку.

Внутри пивной было темновато, грязновато и пока еще пустовато. В одном углу небольшая компания дружно цедила пиво и, что-то обсуждая вполголоса, закусывала вяленой рыбой. Целая горка сухой тараньки лежала у них посередине стола, и все вокруг было в рыбьих очистках.

В другом углу высилась длинная стойка, за которой, лениво ополаскивая пивные кружки, скучал еврей в фартуке и белых нарукавниках. Сбоку от него под стеклом лежали бутерброды с засохшей красной икрой, куски жареной рыбы и тарелочка, полная начинавшими закручиваться по краям ломтиками сыра.

Иртеньев не спеша пересек зальце и молча облокотился на стойку. Покосившись на нового жаждущего выпуклым карим глазом, пивной сиделец дружелюбно сказал:

— Вы почекайте трошки, сейчас новая бочка б удет…

От этих слов на Вику дохнуло таким знакомым местечковым говором, что он не церемонясь спросил:

— Слушай, а тебя как зовут?

— Меня? Миша, — охотно отозвался сиделец и по той же местечковой привычке добавил: — А что?..

Еврейская внешность собеседника настолько бросалась в глаза, что Вика позволил себе некоторую вольность, сказав:

— Значит, Мойше… Не из Привислянского ли края?

— Да… — протянул Мойше-Миша и, удивленно воззрившись на Иртеньева, в свою очередь поинтересовался: — А пан?

— С Волыни, — усмехнулся Вика и уточнил: — Из-под самого Кременца.

Увесистая пивная кружка чуть было не выскользнула из Мишиных рук, но он тут же поставил ее на мокрый поднос и быстро, глотая в спешке окончания слов, заговорил:

— Это ж надо! Надо… А может, пан и про Залисоче слышал?

— Даже бывал. Там, кажется, рядом, если я помню, имение пана Пионтковского.

— Да? — Теперь уже оба карих глаза с восторгом уставились на Иртеньева, и Миша-Мойше вежливо поинтересовался: — А пан…

— Алекс, — Вика назвал первое подвернувшееся имя.

— Пан Алекс, — послушно повторил новоявленный земляк и ждуще посмотрел на Иртеньева. — А корч му на выезде вы, случайно, не видели?

— Ваша? — догадался Вика и подтвердил: — Конечно, видел. Там рядом еще статуя какого-то святого на перекрестке.