Рафаэль Сабатини - Женитьба Корбаля Страница 20

— О, ну конечно же, нет.

— Я хочу, чтобы вы поняли меня и прекратили это безобразие, — не снижая тона, продолжала она. — Я не собираюсь брать себе мужа по вашей прихоти, и уж, во всяком случае, им никогда не будет Корбаль. Я отказываюсь выходить замуж!

Шовиньер снисходительно улыбнулся.

— В самом деле? — спросил он.

— Решительно, — заявила она, искренне полагая, что перехитрила Шовиньера и спасла своего возлюбленного виконта от уготованной ему страшной участи.

— Жаль! — улыбнувшись, сказал Шовиньер и вздохнул. — Очень жаль. Теперь, если он захочет жить, ему придется самому найти себе подругу, и я отнюдь не уверен, что у нее окажется и половина твоих достоинств.

Он вновь вздохнул, довольный своей шуткой.

— Ну а теперь отведи меня к нему.

Филомена в ужасе отпрянула от него, и на глаза у нее навернулись слезы бессильной ярости; впрочем, произошедшая в ней перемена только позабавила гражданина полномочного представителя. Сознавая свое поражение, она молча проводила Шовиньера в библиотеку и объявила о нем виконту, уже поджидавшему его. Не потрудившись снять свой длинный серый сюртук, подпоясанный трехцветным кушаком с болтающейся на нем саблей, и украшенную перьями шляпу с кокардой, Шовиньер важной походкой вошел в комнату и остановился возле двери, с иронией разглядывая виконта, который с заложенными за спину руками стоял возле потухшего камина. Он указал большим пальцем через плечо вслед удалившейся Филомене:

— Сочная курочка, мой друг, человеку со вкусом не следовало бы ею пренебрегать.

— Наверное, но по революционным меркам я не являюсь таковым.

— Тогда спешите исправить свою оплошность — это в ваших же интересах. Своим упрямством вы обидели девушку, и теперь она заявляет, что не выйдет за вас, даже если вы того захотите. Но, как мне кажется, несколько ласковых слов смогут все поправить. На вашем месте я не стал бы мешкать. Ее руки нежнее, чем железный воротник гильотины. Впрочем, вам самому решать.

— Вы повторяетесь, гражданин. Вы для этого прибыли сюда?

В словах виконта Шовиньер уловил издевку, не предвещавшую ничего хорошего, и его бесцветные глаза слегка сузились.

— Вы не поняли меня, — сухо проговорил он. — Люди вашего класса потеряли способность правильно оценивать происходящее, и потому так много их пустых голов покатилось в корзину. Я здесь для того, мой дорогой ci-devant, чтобы по-братски наставить вас…

Легкое движение в углу справа привлекло его внимание, и он осекся. Он повернул голову и увидел юношу в крестьянской блузе и панталонах.

— О, а это кто?.. — начал было он, но, вглядевшись попристальнее, вновь осекся, и с его губ сорвалось изумленное восклицание: — Что за встреча! Я спешу обнажить голову, — громко расхохотался он и, сняв шляпу, поклонился. — И как давно вы прячетесь у Корбаля, мой дорогой секретарь?

Мадемуазель де Монсорбье, спокойная и собранная, сделала шаг в его сторону.

— Со вчерашнего вечера, гражданин, — ответила она, и простота ее ответа ошеломила его.

— Со вчерашнего вечера? — передразнил ее Шовиньер. — Значит, со вчерашнего вечера! Вот уж не ожидал встретить вас здесь. Действительно, жизнь полна сюрпризов, хотя они редко бывают настолько приятными.

Он направился было к мадемуазель де Монсорбье.

— Не приближайтесь к ней! — услышал он холодный, жесткий голос Корбаля.

Шовиньер замер на месте и повернулся к виконту.

— Как вы сказали, гражданин полномочный представитель, жизнь полна сюрпризов. Но я не спешил бы называть этот сюрприз приятным.

Шовиньер мгновенно почуял опасность и наверняка сумел бы отвратить ее, если бы не его приверженность к театральным жестам. Дело в том, что в его правой руке была зажата шляпа, и, для того чтобы выхватить из-за пазухи пистолет, ему надо было куда-то ее деть. Он быстро сунул шляпу под левую руку, но Корбаль опередил его: догадавшись о намерениях Шовиньера, он прицелился в него из большого дуэльного пистолета.

— Одно движение, гражданин полномочный представитель, и вы отправитесь к дьяволу.

Шовиньер повиновался, хотя и не буквально. Он заложил руки за спину и рассмеялся. Внешне он выглядел совершенно невозмутимым, и лишь внимательный взгляд бесцветных глаз выдавал его внутреннее напряжение.

— Сюрприз за сюрпризом! — сказал он. — И на сей раз с вашей стороны, дорогой ci-devant! Этого я от вас никак не ожидал. Зная вашу безупречную вежливость и радушие, я никак не мог предположить, что вы способны на подобную вульгарность. С чего это вам вздумалось попугать меня?

— Вы ошибаетесь. Пугать вас не входит в мои намерения.

— А что тогда?

— Убить вас.

Шовиньер вновь рассмеялся, однако и слегка побледнел.

— Какими словами вы бросаетесь! Будьте же практичны, гражданин. Что даст вам моя гибель? Неужели она спасет вас от необходимости подчиниться решению революционного трибунала? Взвесьте все как следует, друг мой, и вы убедитесь, что моя смерть будет иметь для вас роковое значение.

— Если вы сами все хорошенько взвесите, — невозмутимо отозвался виконт, — то вы поймете, что я уже обречен и, убив вас, ничего не теряю.

— Но разве можно вести себя так глупо, с такой бессмысленной жестокостью! — Шовиньер, казалось, был шокирован. — А кроме того, друг мой, у крыльца меня ждут двое солдат. Если вы рассчитываете застрелить меня и затем бежать, то я рекомендую вам отказаться от своей затеи. Звук выстрела привлечет их внимание, и они быстро расправятся с вами.

— Даже будь это правдой, их вмешательство не спасло бы вас и не помешало бы скрыться мадемуазель де Монсорбье, которая столько претерпела от вас. Как только ты осмелился возвести на нее свои похотливые глаза, наглый пес? Грязный мошенник! Слизняк, осквернивший белизну лепестка лилии.

— Вы говорите как поэт! — насмешливо заметил Шовиньер, однако в его голосе промелькнули злобные нотки: презрительный тон виконта задел депутатское высокомерие. — Думаю, я понял вас. Что ж, я слушаю ваши условия — ведь я в ваших руках.

— Никаких условий. Вам прекрасно известно, чем смывается подобное оскорбление.

— Вы хотите сказать, что намерены хладнокровно убить меня! Это невероятно! Вы ведь не головорез, — сейчас Шовиньер говорил совершенно искренне. — В конце концов, давайте обменяемся выстрелами здесь же, в этой комнате, на десяти шагах или на какой угодно другой дистанции. Вы ведь не можете отказать мне в этом, виконт.

— К моему глубокому сожалению, я буду вынужден разочаровать вас, — с вежливостью отозвался Корбаль. — Если бы речь шла только обо мне, о моей жизни и свободе, я бы с радостью согласился. Но когда дело касается мадемуазель де Монсорбье, я не могу рисковать, полагаясь на фортуну и меткость выстрела.