Великие болезни и болезни великих. Как заболевания влияли на ход истории - Рональд Дитмар Герсте Страница 20

Близорукость встречалась и раньше, но была не так распространена, как сегодня. Еще 200 лет назад британский врач сэр Джеймс Уэр сделал замечательное открытие: очевидно, существует связь между близорукостью и уровнем образования. В военном училище в Челси, где упор делался на муштру[106], а не на знания, Уэр обнаружил близорукость только у троих из 1300 кадетов. Его наблюдения в двух известных университетах Британской империи были совершенно иными: «Затем я продолжил свои исследования в различных колледжах в Оксфорде и Кембридже, и, хотя число студентов, носящих очки, сильно колебалось, в целом оно составляло бо`льшую долю от общего количества студентов в обоих университетах. В одном колледже Оксфорда, где с 1803 по 1807 год общая численность учащихся достигала 127 человек, я составил список из не менее 32 имен студентов, которые носили очки или лорнет. Не исключено, что среди них были такие, кто просто следовал веянью моды. Но я считаю, что их число ничтожно мало по сравнению с теми, кому они [очки] действительно помогали». Джеймс Уэр отметил, что, чем больше молодые люди читают, тем выше вероятность того, что они станут близорукими[107].

По причине такой взаимосвязи между образованием и дефектом зрения[108] во времена, когда большая часть населения была неграмотной, относительно небольшое количество близоруких людей, вероятно, принадлежало в основном к высшим слоям общества. Про римского императора Нерона рассказывали, что он держал перед глазом цветной камень, чтобы следить, например, за происходящим на арене, когда было важно хорошо видеть на большие расстояния. Легенда гласит, что это был берилл, от которого, согласно красивой, но, очевидно, несостоятельной этимологической теории, произошло немецкое слово Brille[109]. В немецкоязычном регионе в Средние века существовали устройства для улучшения зрения, соответствующие нашему определению очков. Самые ранние описания их изготовления датируются примерно 1270 годом. Однако в основном это были очки, которые позволяли пожилым людям ясно видеть вблизи, когда после 40 или 45 лет ранее здоровые глаза начинали терять способность фокусироваться на близко расположенных объектах. С появлением книгопечатания около 1450 года и последующим взрывоподобным распространением знаний благодаря внезапной доступности большого количества текстов появился огромный рынок очков для чтения, что привело к расцвету новой профессии – изготовителя очков. Настоящей цитаделью этого искусства стал богатый торговый город Нюрнберг[110].

Близоруким людям нужны были линзы, выточенные совершенно иным образом, нежели те, что использовались в очках для чтения; им пришлось ждать несколько столетий, пока не была придумана соответствующая технология изготовления.

Такое несколько затянутое вступление было необходимо, поскольку нам предстоит обратить свой взор на мальчика, который много читал при тусклом свете свечей, уже в возрасте восьми лет посещал заседания Государственного совета и изучал представленные там документы. Он свободно говорил на двух языках – немецком и шведском – и, судя по воспоминаниям одного из его современников, в возрасте 12 лет мог говорить на латыни, итальянском, французском и голландском языках. Имя этого молодого человека – Густав Адольф. Он был сыном шведского регента, с 1604 года известного как Карл IX, король Швеции, и его жены Кристины фон Шлезвиг-Гольштейн-Готторпской. Родившийся 9 декабря 1594 года в Стокгольмском дворце, Густав Адольф с легкой руки отца с самого детства был вовлечен в государственные дела и выезжал вместе с королем на театры военных действий, где Швеция, которая еще при его деде Густаве Васа в 1523 году вышла из-под датского владычества, разрешала свои конфликты с соседом. Густав Адольф поражал современников своей одаренностью. Благодаря отличному образованию, полученному у учителя Юхана Шютте, он не только читал Ливия и Цицерона в оригинале, но и блестяще играл на флейте. Тем не менее он был не книжным червем, а очень спортивным и порой безрассудно смелым человеком, что позже привело его к погибели. Энтузиазм, как назвал его поведение историк Нильс Анлунд, был для него в порядке вещей.

В молодости Густав Адольф был высоким и крепким, со светлыми волосами и такой же светлой бородкой. На удлиненном лице со слегка скошенным лбом сияли два голубых глаза, которые описывали как необычайно большие. Специалист может с первого взгляда распознать аметропию у человека с высокой степенью близорукости. Несмотря на такое описание глаз Густава Адольфа и замечания современников и биографов, степень его близорукости невозможно определить: в то время не существовало таких методов исследования, как те, с помощью которых сегодня офтальмолог определяет аметропию с точностью до четверти диоптрии.

Необычайно хорошие задатки молодого человека, его организаторский талант, здравый смысл и личное мужество очень пригодились, когда в 1611 году после смерти своего отца он в возрасте всего 17 лет под именем Густав II Адольф стал королем еще молодой страны. Его дед Густав I, или Густав Васа, правил Швецией как король с 1523 года до самой смерти в 1560 году. Швеция оказалась в бедственном положении: она практически находилась в состоянии войны со своими тремя главными соседями, Данией-Норвегией, Русским царством, которое в то время еще не имело выхода к Балтийскому морю, и Польшей, на троне которой восседал король Сигизмунд, дядя самого Густава Адольфа, также претендовавший на шведский престол. В течение следующих нескольких лет молодой король Швеции с его хорошо обученной армией, которую вскоре стали бояться и уважать как самую профессиональную армию в Европе, сумел если не ликвидировать очаги международной напряженности, то хотя бы снизить накал. Этому способствовали и многочисленные, в основном успешные, сражения и битвы, и его дипломатические способности и терпение на переговорах. После так называемой Кальмарской войны в 1613 году был заключен мирный договор с Данией (Кнередский мир) и в 1617 году с Россией (Столбовский мир). Однако конфликт с Польшей сопровождал Густава Адольфа на протяжении всего его правления. Только в 1629 году удалось заключить довольно непрочное Альтмаркское перемирие. Взглянув на карту Европы того времени, можно увидеть масштабы шведского владычества: помимо основной территории Швеции сине-желтый флаг развевался над Финляндией и большей частью стран Прибалтики. Даже прибрежный регион, который сегодня принадлежит России и в котором почти 100 лет спустя Петр Великий основал город Санкт-Петербург, был шведской провинцией Ингерманландией. Королевству еще не принадлежала самая южная часть Швеции, провинция Сконе с городом Мальмё и университетский город Лунд – тот все еще принадлежал Дании и был завоеван в 1658 году.

Готовность Густава Адольфа идти навстречу парламенту и сословному представительству способствовала не только укреплению его власти в небогатой Швеции, но и плодотворному сотрудничеству с одним из самых блестящих политиков XVII века Акселем Оксеншерна, который был всего на несколько лет старше своего короля. В 1612 году, в возрасте 28 лет, он стал канцлером империи и ближайшим доверенным лицом Густава Адольфа. Под таким руководством Швеция была коренным