Искусство под градусом. Полный анализ роли алкоголя в искусстве - Максим Николаевич Жегалин Страница 20

В США волосы стали исследовать и подвергать различным анализам, чтобы понять, отчего все-таки умер Бетховен. Норма свинца была превышена в разы. Композитор умер от свинцового отравления. А вот где он отравился – вопрос.

Музыкант с юных лет пил воду из горячих источников. Американцы утверждают, что именно там он и наглотался свинца.

А немецкие ученые из Лейпцига с пеной у рта твердят, что все было не так. Вот версия немцев: Бетховен очень любил дешевое сладкое вино и пил его много. В XIX веке хитрые производители часто добавляли в вино «свинцовый сахар», который значительно дешевле обычного, делает напиток прозрачней и понижает кислотность. Все бы хорошо, но свинец постепенно откладывается в организме, разрушая в первую очередь кишечник.

Недаром Бетховен лет с 20 жаловался на колики в животе. Но кто может заподозрить в любимом винце тихого убийцу?

Однако исследователи подчерка композитора утверждают, что алкоголиком он быть не мог. Ну не мог и все. Не пишут так алкоголики. И только мы поверили в трезвую голову сочинителя «Лунной сонаты», как все и всех опроверг ученый из Геттингена Харальд Киевски.

Киевски утверждает, полагаясь на архивные результаты вскрытия, что свинец ни в чем не виноват, а композитор умер от цирроза печени. «Печень была зелено-голубого цвета с узлами величиной с горошину».

И вот кому верить? Что теперь делать с этими знаниями, версиями и домыслами? Ничего не делать, лечиться «Лунной сонатой».

Интересно, а от чего помогает музыка Моцарта? Пишут, что «Реквием» снимает тоску и скуку. Послушаешь от начала до конца – и снова захочется жить. Вот как здорово. Надо попробовать.

Моцарта некоторые называют алкоголиком, глядя на его портрет 1790 года. Художник Иоган Георг Эдлингер запечатлел композитора за год до смерти. Пытаясь прикопаться к великому, приписать ему человеческое, указывают на припухшее лицо, мешки под глазами и в целом помятый вид. Так, мол, может выглядеть только пьяница. На защиту Вольфганга Амадея встает Джонатан Нобл, британский хирург и бывший врач футбольного клуба «Манчестер Юнайтед». Он утверждает, что неприглядный вид композитора, скорее всего, связан с почечной недостаточностью и с сопутствующими ей инфекциями.

Вообще Нобл этот странный. Ему кажется, что гений и алкоголизм несовместимы, что нельзя сочинять музыку и одновременно с этим бухать. Оправданию музыкантов он посвятил целую книгу, где подробно разобрал состояние здоровья семидесяти композиторов, обвиняемых в пьянстве. Делать ему, что ли, больше нечего.

Тогда вопрос: пил ли Моцарт и если да, то что.

Пушкинский Сальери отравил пушкинского Моцарта вином, заранее подсыпав туда яд. Но в реальности никто Амадея не отравлял, он просто мирно пил и меру знал.

По словам жены композитора Констанции, тот не сочинял музыку, сидя за инструментом, а записывал ноты «как письма». Часто, засиживаясь допоздна, он обращался к соседу – большому любителю музыки и хозяину превосходного винного погреба, чтобы тот отправил вина, для поддержания, так сказать, вдохновения. Если сосед не присылал вина, то Констанция готовила для мужа его любимый пунш, садилась рядом и рассказывала сказки. Моцарт слушал и смеялся, одновременно с этим сочиняя. Он вообще мог заниматься чем угодно, но параллельно всегда думал о музыке.

Композитор уважал пиво. В Праге есть старинная пивная «Две кошки». Классическая, полуподвальная, с пивными котлами и большими порциями кнедликов. В уголке висит неприметная табличка «Здесь сидел Моцарт». Может быть, это неправда и всего лишь замануха для туристов, но рядом с «Двумя кошками» находится Сословный театр, очень любимый музыкантом, ведь там 29 октября 1787 года состоялась премьера «Дон Жуана». Вполне возможно, что по пути в театр Моцарт заходил выпить бокальчик-другой чешского пива.

Потом австрийский Зальцбург, родина композитора, знаменит своей огромной древней пивоварней Штигель. Толпы туристов едут сюда не только смотреть на улочки, по которым Моцарт семенил ножками, но и просто попить пивка. И уж я сильно сомневаюсь, что композитор не пил Штигеля. Не мог он избежать этой отрадной участи.

Думая о том, совместимы ли гений и алкоголь, я слушал классическую музыку. Хотелось выпить. Того же пива или дешевого сладкого вина. Болел живот. Нападала хандра. Излечения не происходило.

Мусоргский

Слушаю «Ночь на Лысой горе», которую Мусоргский написал за две недели, сразу набело, без черновиков.

«23 июня, в канун Иванова дня, написана с Божьей помощью «Иванова ночь на Лысой горе» – музыкальная картина со следующим содержанием: 1. Сбор ведьм, их толки и сплетни. 2. Поезд Сатаны. 3. Поганая слава Сатане и 4. Шабаш», – пишет Мусоргский Римскому-Корсакову.

Я ничего не смыслю в классической музыке, но ведьм – слышу, поезд Сатаны – да, поганая слава – есть, а шабаша – нет. Мне кажется, что в четвертой части музыка совершенно видоизменяется, из какой-то грозной-страшной превращается в совершенно лиричную. И все чудесно. Я не только ничего не понимаю в музыке, но и не умею про нее писать.

Лучше я далеко ходить не буду, а расскажу об алкоголизме Модеста Петровича. Там он тоже достигал гибельных высей. И надо подумать о связи алкоголя и гениальности. Как это переплетается. Что первее. В чем секрет.

Репин написал портрет Мусоргского, когда тому оставалось жить десять дней. Волосы растрепаны, нос красный, борода – в разные стороны. Взгляд неуверенный, чуть ли не беззащитный, куда-то уплывающий, как у любого долго пьющего.

Халат и рубашка под ним написаны схематично, фон – голубой. То ли на фоне больничной стены сидит композитор, то ли уже на облаке.

Как дворянский мальчик, Мусоргский учил французский и немецкий языки, читал по складам, брякал на старом фортепиано. Няня читала ему русские сказки, дух захватывало, и на цыпочках ребенок подходил к инструменту, открывал крышку и осторожно исследовал звуки, а в звуках этих слышал и Кащея Бессмертного, и Бабу-ягу, и кикимор с русалками.

Вундеркинды пугают меня – что в этих маленьких головах, откуда. Что за сила тянула мальчика, передвигала его пальцы по клавишам, да так настойчиво, что в девять лет Модест уже сыграл сложнейший концерт Джона Филда.

Надо было посадить мальчишку за пианино и никуда его не отпускать, пусть себе играл бы! Но его отправили учиться в петербургскую Школу гвардейских подпрапорщиков. Бедное дитя. Что ему эти муштра да маршировка? Но зато из увольнения юнкерам разрешалось возвращаться пьяными. Следили только, чтобы воспитанники не пили простой водки и не возвращались пешком. А вот нахлестаться шампанским и приехать на рысаках считалось честью.

Насмотревшись в этой школе на всякое, Мусоргский пошел служить прапорщиком