Под спудом тайны - Сергей Дмитриевич Юров Страница 20

ГЛАВА 8

На обед к Вельяминовым расследователь и секретарь поспели во время. Накрыт он был в столовой. Отсутствие старшего заседателя за столом Хитрово-Квашнина не удивило. Подпоручик продолжал валяться во флигеле в том же самом состоянии. А вот долгая отлучка Беклемишева его порядком напрягла. Чего это парень затеял? Опрос Матвеевских, наверняка, давным-давно закончился!.. Может, справившись с поручением, решил навестить своего сослуживца?.. Имение Пахомова не так уж далеко, у Ивановки… В любом случае, корнета по возвращении следует хорошенько отчитать!

На стол лакеи подали свежие щи с кулебякой, на вторую перемену – жареную стерлядь, на третью – рябчиков с соленым огурчиком. Хитрово-Квашнин съел тарелку щей, несколько кусочков стерляди, немного дичи.

Зянявшись кушаньями, говорили на разные темы. Кто-то вспоминал былое, кто-то озвучивал ближайшие планы, Зацепин потешил всех тем, что рассказал, как попался в Петродаре на удочку гастролеров, подняв с пола курортной галереи кошелек с деньгами.

– Черт меня дернул сделать это! – качал он головой с большими залысинами. – Такую прорву денег потерял! Еще этот квартальный надзиратель Горлов, вцепился в меня, как клещ!.. Мошенники порабо-о-тали в Петродаре, купцов и дворян дурили, будь здоров! Помните аферу с саблей Суворова, Евстигней Харитоныч?.. Это ж надо было так хитро все провернуть!

Хитрово-Квашнин похлопал поручика по плечу и, повернувшись к Вайнгарту, кивнул с улыбкой на подканцеляриста.

– Попов будет жить, Осип Петрович?

– До свадьбы заживет, – махнул врач рукой. – Будет в следующий раз знать, как говорят здесь, мед тырить.

– Да я только попробовать хотел, – протянул луноликий подъяческий сын, пряча глаза.

– Ужо у меня! – погрозил пальцем Соколовский. – Попробовать… Знаем, твое «попробовать». Небось, без разбору по сотам стал лазить?

– Говорят, мужик с медом и лапоть съел, – ухмыльнулся Зацепин, лакомясь стерлядью.

Вельяминов, усвоив рюмку вишневой наливки, с интересом посмотрел на штабс-ротмистра.

– Евстигней Харитоныч, а как обстоят дела with investigation, с расследованием, то есть?.. Кроме Потуловых, вы у Болотовых побывали, заглянули к Черновым.

– Да, да, проясняется хоть что-нибудь? – вторила ему супруга. Одетая в пышное и многослойное шифоновое платье, с длинными завитыми буклями на висках, она была обворожительна. – Я так желаю, чтобы этот подлый убийца, кем бы он ни оказался, был схвачен! Второй день не нахожу себе места, все вспоминаю о погибшем Жан-Иве.

– Расследование идет своим ходом, – ответил штабс-ротмистр, прикладывая ко рту салфетку. – Опрашиваем, собираем факты. Пока, увы, не на кого с уверенностью указать пальцем… Вот съездим к Карицким, дождемся Беклемишева, тогда и подведем кое-какие итоги.

– Будем ждать, – вздохнула красавица, тронув вилкой кусок дичи. Он по-прежнему была невесела, аппетит к ней так и не вернулся.

– О, Евстигней Харитоныч, – вскинул руку Вельяминов. – Совсем забыл. Перед обедом из имения Извольских вернулся мой лакей. Я посылал его к полковнику с предложением размена скаковыми лошадьми. У меня есть парочка превосходных скакунов, но шерсти их мне не совсем подходят. Я б хотел иметь чалых, вороных и… Ну, не об этом сейчас. Понимаете, там, в Отраде, стрельба случилась…

– Господи!.. В кого стреляли? – вскинул брови расследователь, бросив салфетку на стол.

– В мужа вашей крестницы Аглаи. Не волнуйтесь, пожалуйста, Деверье только легко ранен в руку. Гулял по парку, и вдруг – выстрел из-за ограды! Утверждает, что стрелявший был высоким, худощавым детиной.

Хитрово-Квашнину тут же припомнился разговор со штаб-лекарем на пути в Абловку. Неужели, все это Кручины рук дело? Он что, питает лютую ненависть к французам? Зарезал Сирро, покусился на жизнь Деверье… Да нет, стал бы разбойник заметать следы, утыкивать заостренной палкой поляну. Зарезав Сирро, он бы просто обчистил его и скрылся… А что, если он не успел прикарманить драгоценности? Что, если его спугнул тот, кто, обнаружив мертвое тело, решил воспользоваться случаем, чтобы подставить Вельяминова. Наделал палкой отметин, подбросил окурок, убрал все следы и был таков!.. Хм-м, сложновато, конечно, хотя…

– Осип Петрович, вы говорили, что Кручина сбежал от Ознобишина, зверски избив гувернера, – обратился он к штаб-лекарю. – Кто он по национальности, француз?

– Не могу знать, – ответствовал тот. – Но об этом можно осведомиться у сына Ознобишина. Корнет прибыл в Петродар попить минеральной водицы и весело провести время на курорте… Вы полагаете, что…

– Пока только думы, ничего определенного

Хитрово-Квашнин поразмышлял еще немного, выпил рюмку наливки и тихо спросил у Зацепина:

– Что там у тебя с опросами крепостных, Ардалион Гаврилыч?

– Занимаемся. Cъездил в имения Сабо, Болотовых и Потуловых. Остались Карицкие, Матвеевские, ну, и Аблов.

– Хорошо, выводы сделаем позже.

***

К Карицким расследователь с Соколовским отправились уже под вечер. К услугам Аблова на этот раз решили не прибегать. В конце пребывания у Черновых он пожаловался на головную боль и не в лучшем настроении ушел домой.

Усадьба состоятельного семейства располагалась в полуверсте от сельца на берегу небольшого пруда. Издалека каменный господский дом выглядел внушительно. Он был полутораэтажный с портиком, колоннами, высокими окнами и железной кровлей. По его бокам, чуть выдвинувшись вперед, стояли два одноэтажных флигеля.

– Вы знакомы с Карицким? – спросил секретарь, когда бричка, миновав железные решетчатые ворота, оказалась на главной аллее, усыпанной желтым речным песком вперемешку с толченым красным кирпичом.

– Ни разу не встречались, хотя мне известно, что дом Карицких в Петродаре стоит на Продольной. Усадебное городское место, насколько мне известно, ранее принадлежало командиру местной воинской штатной команды.

– Никита Казьмич недавно появился в уезде, в начале 20-х. Прибыл сюда из какой-то западной губернии на границе с Польшей. Будучи у меня по делу в суде, кое-что поведал о себе. Так, в юном возрасте он получил неплохое образование, учился рисованию, пробовал играть на клавикордах, принимал участие в домашних спектаклях. Карицкий служил, отставлен от службы в чине капитана. В отставке хотел завести театр в отцовском имении, но что-то там пошло не так, и он уехал на восток, вглубь России. А осел, в конечном счете, в нашем уезде, женившись на сестре Матвеевских, Таисии. Сведя короткое знакомство с Сирро, организовал-таки с его помощью желанный театр, сам иногда поигрывает на им же созданных подмостках. Но по сей день не удовлетворен вполне. Вроде бы и есть театр, а актеры-то все из дворни, лишь некоторые из них отвечают высоким требованиям… Ему где-то около сорока пяти, супруге – вдвое меньше. У них трое детей, девочка лет десяти, и два мальчика…

– Т-пру! – Лошади по воле Митрофана встали, как вкопанные, между цветником и парадным крыльцом. К бричке не замедлил метнуться лакей в темно-коричневом сюртуке и начищенных ботинках.

– Хозяева дома, любезный? – спросил у него Соколовский.

– На репетиции. Чего изволите?

– Скажи Никите Казьмичу,