Беатрикс Маннель - Затерянный остров Страница 21

Паула возненавидела Нориа еще больше, но старалась оставаться дружелюбной.

— А здесь о браках не договариваются родители?

Нориа засмеялась и уже не могла остановиться.

— В исключительных случаях, иногда в знатных семьях мерина. Но, как правило, мы, женщины, сами решаем, когда и кому отдаться и за кого выйти замуж.

Вильнев, Мортен и Ласло подошли к ним. Поэтому Паула предпочла бы сменить тему, но Нориа как раз вошла в раж.

— И мы не должны выходить замуж только потому, что ждем ребенка. Можем отказаться от замужества, если жених окажется бездельником. И девственницы ценятся не намного больше, чем опытные женщины. — Она ухмыльнулась и обратилась к Мортену: — И ваша Библия не в силах это изменить.

Мортен весь покраснел, так что Пауле стало жаль его, и она подумала, как ему помочь, но в этот момент Вильнев спросил, почему они здесь, собственно, остановились.

Нориа прокричала что-то через железные ворота, и к ним приблизилась еще одна команда солдат.

Миновав эти ворота, они увидели бесчисленное множество ступенек, ведущих наверх. Паула потела и задыхалась. У нее из головы не выходили слова Нориа, и она спрашивала себя, на самом ли деле женщины здесь настолько свободны.

Паула снова и снова останавливалась, совершенно обессиленная, оборачивалась и смотрела на широкие красные и темно-зеленые равнины, расположенные внизу, которые сверкали и дрожали в серебристой дымке.

Она перевела дух, ощутила запах испорченного инжира, лилий и жасмина, который переплетался с легким ароматом влажной красной почвы. Чем выше они поднимались, тем чище становился воздух и тем спокойнее становилось на душе.

Наконец они добрались до широкой пустынной равнины, на которой слева стояло огромное дерево, листья которого были намного больше, чем у любого из деревьев, известных Пауле. Вокруг его ствола двенадцать больших камней вросли в кору; Паула предположила, что они символизируют двенадцать королевств, которые король воссоединил благодаря женитьбе на двенадцати женщинах.

На краю равнины возвышалась еще одна большая стена, непосредственно за которой располагался дворец. Паула увидела справа очень темную деревянную крышу, острый щипец которой выступал над стеной. Не совсем так она представляла себе королевский дворец.

Нориа заметила ее взгляд.

— Это дом, в котором жил Андрианампуинимерина, король, который объединил народ мерина и которому мы всем обязаны.

Она указала рукой на сооружение.

— Никто там не живет, это священное место, входить в которое европейцам запрещено, в том числе и посланникам кайзера.

— Выглядит как ветхий деревянный сарай обнищавшего правителя, — пробормотал Ласло, который, по всей видимости, не очень хорошо себя чувствовал.

— Андрианампуинимерина был очень хорошим королем, который жил так же скромно, как и его народ. Ему не требовалась роскошь, пристрастие к которой Ранавалуна I позаимствовала у европейцев. — Нориа покрутила носом. — Эта сумасшедшая велела построить свой летний дворец, — она указала на стену слева от себя, — из камня, песка и воды, а в качестве раствора использовались яйца. Один мудрый человек подсчитал, что на это ушло шестнадцать миллионов яиц. Каждый подданный в течение нескольких лет должен был давать по одному яйцу в день для строительства этого дворца. — Она презрительно фыркнула. — А дом Андрианампуинимерина построен из палисандрового дерева, которое здесь растет. Для этого рабам не приходилось в течение нескольких лет тянуть камни вверх по горе. Ни у кого тогда не было каменных домов, потому что в то время мы строили каменные дома только в честь наших усопших родственников. Лишь они этого заслуживают, потому что только усопшие живут вечно, и только камни созданы для вечности. — Ее взгляд устремился на деревянный щипец, и она тяжело вздохнула. — Но Ранавалуне II это понравилось, и она разрешила строительство мостов и церквей из камня. — Нориа еще раз презрительно фыркнула. — Это все влияние христиан! Оставайтесь здесь и подождите.

Нориа прошла слева вдоль стены, для строительства которой понадобилось столько яиц, и стала подниматься по лестнице.

Никто не произнес ни слова, все один за другим с облегчением опустились на ступеньки. Паула наслаждалась ветром, который развевал ее одежду и немного ее охлаждал.

С каждым вздохом она чувствовала себя более свободной. «Такое чувство, будто у меня здесь вырастут крылья», — подумала она, ей захотелось расправить руки, и только присутствие остальных остановило ее. «Возможно, это мое предназначение — попасть сюда, — размышляла она, — и неважно, каким образом». Может быть, этот ее обманный маневр действительно был чем-то вроде миража, который никому не вредил и был прекрасен. Она встала, чтобы внимательнее осмотреть окрестности.

Ласло пошел за ней.

— Не то чтобы я в него верил, но Бог есть, — произнес он с иронией. — Я думаю, вам тоже знакомо ощущение, когда ваш разум что-то отвергает, а сердце принимает, не так ли? Мой разум уже долгое время отвергает Бога, с момента смерти моей сестры, и все же я чувствую его. И вы чувствуете, я вижу это. Мерина правы. Никому здесь не нужен дворец или церковь из камня. Намного лучше стоять под открытым небом и ощущать сильное священное чувство, чем возводить роскошные здания и пытаться установить в них эту связь.

Паула очень удивилась тому, что сказал Ласло, причем сказал от всей души, и ей стало немного стыдно из-за того, что она все еще воспринимала его только как красавчика.

Как раз когда она уже собиралась ответить ему, к ним подошел Вильнев, и, чтобы избежать его насмешек, она сменила тему.

— Что мы скажем, если нас спросят, почему кайзер выбрал именно нас?

Паула смотрела на них обоих.

— Почему кто-то должен сомневаться относительно нас? — устало спросил Вильнев. — Недоверие всегда возникает только у тех, кто сам что-то скрывает. — Он обратился к Мортену, который как раз подходил к ним: — Не так ли, Мортен? Кроме того, мы никому не причиняем вреда.

— Ну, посмотрим, одобрит ли Бог наш путь к благу через ложь.

Мортен задумчиво погладил себя по бороде, и голос его прозвучал непривычно елейно.

— Жалкий пуританин! — Вильнев смягчил свои слова несвойственной для него улыбкой.

Внезапно зазвучала музыка, это были звуки цитры и флейты. Они оглянулись и увидели Нориа в сопровождении четырех музыкантов и четырех женщин в бело-голубых ламбах. Двое музыкантов держали каждый по бамбуковому стволу длиной примерно в метр, прижимая его правой рукой к бедру, а левой перебирая струны, натянутые на ствол. Два других музыканта наигрывали веселую мелодию на маленьких флейтах, которые издавали светлые серебристые звуки и напоминали Пауле пение птиц.