Роберт Паль - И на земле и над землей Страница 21

— А до венедов еще далеко? — повторил свой вопрос Зарян, когда и этот отряд промчался.

— До вендов? А вон там они, за их Лабой! — Махнул рукой в сторону от дороги и покатил свою тележку дальше.

От реки Лабы[26] на восток пошли земли венедов, и на них — их королевства: ободритов, лютичей, вагров, лужичан, поморян, объединившие к тому времени десятки других славянских княжеств.

Народ один, а сколько названий, границ, противоречий! Так, в «союз»[27] ободритов, живших об Одре (по Одеру), входили как они сами, так и полабы (по Лабе), вагры, глиняне, варны. Лютичи-вильцы объединяли еще и хижан, черезпинян, долечан, ратарей. На острове Ругене (Руяне, Рюгене) находился знатный город Аркона со своим святилищем Святовита. На острове Волын — крупнейший город Волынь. В числе самых крупных городов широко известны были также Ретра, Вологощ, Щетин, Зверин, Рерик, Стариград, Дымин, Велиград, Коданьск, Ратибор, Бранибор, Прага, Микулин, Любиц, Ратенов, Премниц, Милов… В долине реки Гаволы жили гаволяне, стодоряне, по Луге — лужичи, по течению Доши — дошане, в городе Любуше и вокруг него — любушане… И это еще далеко не все!

После первого месяца странствий по этой земле голова Заряна пошла кругрм. Огромный край — от Лабы до Вислы, и как плотно заселен! Сколько больших поселений, сотни крупных городов, — настоящая Гардарика! И как они тут разбираются между собой? Неслучайно многие враждуют, не доверяют друг другу, соперничают. Во многом — как на Руси, только еще более серьезно и остро.

Заходил в их храмы, которые тут стали возводить, перенимая обычаи соседей-христиан. Красивые храмы, богатые. Ну а боги… Вряд ли такое богатство прельщает их. Не зря они тут такие сердитые. Не любят славянские боги роскоши и совсем не терпят человеческих жертвоприношений. А тут иные и Белобога на Черно-бога поменяли…

Мы, живущие совсем в другие времена, можем прочесть о них в хрониках германских монахов, в скандинавских сагах или в стихах тогдашних поэтов-скальдов. У Адама Бременского, к примеру:

«За страной лютичей, которые иначе называются вильцами, протекает река Одер… В устье ее (находится) славнейший город Юмне… Это поистине самый большой из всех городов, какие есть в Европе. Населяют его славяне и другие народы, греки и варвары. И приезжие саксы тоже получают равное право проживать вместе со всеми, если, однако, оставаясь там, не будут проявлять свою принадлежность к христианству. Ибо все они до сих пор блуждают неверными путями языческих обрядов. Впрочем, что касается нравов и гостеприимства, не найдется ни одного народа, более достойного уважения и радушного…»

Находился город на острове Волын (отсюда и его правильное название — Волынь) в устье Одры, на важном торговом пути. Такое его расположение было умело использовано и с оборонной, и с градостроительной точки зрения. Вот как рисует его скандинавская «Сага о йомсвикингах»: «…там был построен большой, хорошо укрепленный град. Часть его находилась на мысу и окружена была морем. Там была гавань, где могло разместиться триста шестьдесят длинных ладей, да так, что все они находились бы под прикрытием городских укреплений. Все там было устроено так хитро, что вход в гавань перекрывала большая каменная арка. На входе в бухту были установлены железные ворота, которые запирались изнутри. На вершине арки стояла башня, в которой были установлены катапульты».

В Волыни проживало почти десять тысяч человек — поморских русинов. Среди них было немало превосходных мастеров ремесленников, а местные купцы вели торг не только на родине, но и по всему Венедскому морю[28].

Да, наверное, действительно, другого такого города во всей Европе тех лет не было. Даже столицы Франции, Англии, Швеции в сравнении с Волынью казались лишь небольшими поселениями. Исключая, пожалуй, блистательный эллинский Константинополь.

Волынь слыла торгово-ремесленным центром поморян. Духовной же столицей была «мать городов поморянских» Щетинь.

Сам город располагался на трех холмах. Поднявшись на средний, самый высокий, Зарян оказался у роскошного храма-святилища, посвященного Триглаву. Если золотой Триглав волыньцев был невелик по своим размерам, то здесь он был воистину огромен. Правда, не из золота, а из могучего вековечного дуба. С тремя, разумеется, головами.

Осмотрев храм с сияющей золотом и драгоценными каменьями дарницей, с ярко раскрашенными деревянными барельефами вдоль всех внешних стен строения, Зарян не раз еще возвращался к главному кумиру щетиньцев — Триглаву.

Могучий трехголовый идол потрясал и подавлял его. «Триглав почитаем и у нас на Днепре, Дону, в Сурожской Руси, — думал он, с почтением и страхом всматриваясь в лица верховного божества. — Но наши боги скорее понятия, нежели вот такие кумиры, ибо мы не язычники-идолопоклонники. Что же здесь означают эти лики? Сварога, Перуна, Даждьбога? Их единство в одном?»

Спросил служителя. Тот удивленно оглядел незнакомца и сердито проворчал:

— Такое и отрокам знать следует, а ты старец уж — голова белая.

Узнав, что перед ним паломник из далекой Таврии, смилостивился, пояснил:

— Сия голова владычит над небом, сия — над землей, третья — над нижним, темным миром. Все мы во власти великого Триглава, русич.

В земле вильцев-велетов вместе с толпой местных ратарей он посетил Ретру и ее величественный храм, посвященный Радигосту Сварожичу, — «одно из двух величайших святилищ варяжской Руси».

Сам Радигост более походил на могучего воина, чем на бога. «Бог-воин, — определил для себя Зарян. — Как наш Перун». На голове бога-воина сиял драгоценный шелом с хищным соколом на маковке. На щите, как живая, красовалась, нацелясь острыми рогами в невидимого противника, мощная бычья голова. В руках — грозная священная секира.

При храме бога-воина жил и его боевой конь. Почитаемый, как и его хозяин. Вещий — значит, мудрый, пророчествующий. Белый…

А вот в Арконе, на острове Руяне (Ругене, острове Рус) с Заряном чуть не случилась беда. Но сначала — о самом острове и самом городе. Датский хронист-летописец Саксон Грамматик, так сказать, сосед балтийских славян, еще заставший некоторые из их княжеств и хорошо знавший эти места, отметил в одном из своих трудов: «Город Аркона лежит на вершине высокой скалы; с севера, востока и юга он огражден природною защитою… с западной стороны защищает его высокая насыпь в пятьдесят локтей…»

«Природная защита» — это стометровые белоснежные меловые скалы, на которые не подняться без специального снаряжения. В боевых условиях — тем более. Ну а «насыпь» — это, скорее всего, крепостная стена, возведенная там, где этих скал не было или где они обрывались не так круто. Старинные легенды гласят, что каждый новый претендент на здешний княжеский стол должен был вначале подняться с моря по этим скалам в город и что всегда таких смельчаков оказывалось не много.