«Не все то золото…». Фальшивомонетничество в Российской империи. Вторая половина ХVIII – начало XX века - Алексей Николаевич Алексеев Страница 21

населению на окраинах Российской империи. Так, крестьянин Зарайского уезда Иван Суслин, арестованный со ста семьюдесятью семью фальшивыми кредитными билетами 25-рублевого достоинства, рассказывал следователю, что собирался сбывать подделки «в степи, скупая там скот, хохлам и казакам, как людям малограмотным»[252]. Другой распространитель фальшивок Леопольд Нафтали, арестованный в 1878 году в Познани, говорил, что сбыт подделок был «для него делом весьма легким, по невежеству русских крестьян»[253].

Многие распространители под предлогом торговли перемещались между селами и деревнями в пределах одной или нескольких губерний. В августе 1912 года участники шайки для сбыта подделок предприняли «круговую» поездку по городам европейской части России, Сибири и Средней Азии. Поддельные пятисотрублевые билеты сбывались в Челябинске, Оренбурге, Ташкенте, Самарканде и Новой Бухаре. Затем подельники отправились через Астрахань и Красноводск в Баку, а оттуда в Астрахань и по Волге в Самару и Сызрань. В Сызрани пути сбытчиков разошлись — один из них отравился в Москву, один в Пермь, а двое через Уфу в Красноярск[254].

В целях конспирации «сбытчики» нелегальной продукции могли менять место жительства. Петр Видрикс из Лифляндской губернии в 1870-х годах арендовал имение, затем почтовую станцию Куркунде в Перновском уезде. Впоследствии он перебрался в Эстляндскую губернию и купил там почтовую станцию Кегель. В 1876 году Видрикс ее продал и приобрел в той же губернии два имения. В 1880 году, сбыв с рук недавно приобретенные имения, мошенник отправился в столицу. В Петербурге он купил лавку колониальных товаров на углу улиц Караванной и Итальянской, а затем сменил ее на торговое предприятие в Гатчине. В 1882 году аферист содержал в Петербурге фруктовую лавку на углу улиц Малой Садовой и Итальянской и здесь, наконец, навлек на себя подозрение полиции в сбыте фальшивых денег. Однако задержать его не удалось, поскольку он и его приказчики «исчезли бесследно, передав свою фруктовую лавку другому лицу»[255]. Попался Видрикс спустя два года в Германии и был осужден на 6 лет[256].

Сбыт фальшивых денег велся и через кредитные учреждения с помощью недобросовестных сотрудников. Тот же Леопольд Нафтали сообщал следствию, что неоднократно менял фальшивки «в разных банкирских конторах, из коих могу запомнить контору Гиршфельда и Вольфа в Познани, на настоящие деньги»[257]. В 1879 году чиновник особых поручений Федор Васильевич Сераковский сообщал из Лондона, что один из подозреваемых в сбыте поддельных российских денег, имеющий «близкие знакомства в Одесском банке», закупил «несколько тысяч фальшивых рублевых и 10 рублевых бумажек (отчетливой подделки), намереваясь выменять эти деньги в банке на хорошие, при содействии тамошнего кассира»[258].

Каким образом осуществлялся подобный обмен, видно из дела чиновника Государственного банка С. А. Заволоцкого. В августе 1882 года директор департамента государственной полиции В. К. Плеве писал петербургскому обер-полицмейстеру, что по полученным в департаменте сведениям «житель г. Витебска, Балтер, несмотря на то, что ему по судебному приговору, воспрещен приезд и проживание в столицах, каждый раз перед уничтожением в Государственном Банке пришедших в ветхость кредитных билетов приезжает в С. Петербург и <…> привезенные же им фальшивые деньги он передает чиновнику Государственного Банка Заволоцкому, который их обменивает на подлежащие по ветхости уничтожению настоящие кредитные билеты, каковые затем Балтером вновь представляются для обмена в Банк на новые кредитные билеты»[259]. Сам процесс подмены осуществлялся следующим образом: «Негодные по ветхости бумажки, поручаются Заволоцкому, который негодные бумажки выбирает, а вместо их кладет фальшивые, искусственно приведенные в ветхость; затем назначенные к уничтожению билеты клеймятся и тут же чрез членов Городской управы поверяются, но поверка идет суммы и счета бумажек, а не того, какие деньги подвергаются уничтожению. Взятые Заволоцким бумажки передаются Балтеру, а тот сам и через своих агентов переданные ему негодные в обращении бумажки представляет вновь в банк, отколь за негодную такую получает новые деньги, и так одна и та же бумажка по несколько раз появляется в обмене в банке и в ущербе остается лишь одна казна»[260]. Судя по всему, дело это было весьма прибыльным. Мелкий банковский служащий с окладом в 75 рублей в месяц, не имеющий никакой собственности, после знакомства с Балтером обзавелся в Басковом переулке Петербурга съемной 12-комнатной квартирой за 1600 рублей в год, съемной дачей на летний период на Поклонной горе, и кроме того, как написано в документе, приобрел на имя жены «на углу Слоновой и 5 улицы Песков деревянный дом с двумя флигелями, стоющий более 20 тысяч рублей, а на углу Мало-Царскосельского проспекта и Подольской улицы выстроил дом в пять этажей — по проспекту 12 саж., а по Подольской улице 16 саж., над воротами которого имеется надпись «в 1881 и 1882 г. С. А. Заволоцкий», дом этот по своей величине, архитектуре и отделке стоит более 150 тысяч рублей»[261].

«Фабрикация» и распространение поддельных денег велись с максимальной осторожностью. В откровениях арестованного дворянина-фальшивомонетчика Зайнчковского о правилах, принятых в известных ему преступных сообществах, сказано: «Главные между ними условия следующие: 1. Если кто из них будет пойман, то отказываются друг от друга. 2. Каждый обязан помогать пойманному. 3. Не приходить друг к другу на дом и схаживаться в известных трех пристанищах. 4. На дому у себя не держать и не иметь ни одной пылинки подозрительной; а для этого нанимают они амбар, где и устраивают подземелья для хранения прессов, досок и разных аппаратов»[262]. Все эти конспиративные приемы весьма затрудняли розыск и разоблачение мошенников. Это отмечал и министр финансов М. Х. Рейтерн, который в докладе государю о методах фальшивомонетчиков писал: «Приготовление фальшивых кредитных билетов каждый раз переносится в иное место, большею частью, в какую-либо деревню, дома же делатели таких билетов не занимаются»[263].

Полицейские, проводившие обыски, находили тайники в самых необычных местах. Фальшивые деньги, инструменты и материалы находили «в большом винтовом замке под печкой»[264] или в «валяном сапоге под кроватью»[265] в крестьянской избе. Заброшенный на крышу погреба обрезок доски, присыпанный снегом, тоже оказывался «с секретом». При внимательном осмотре вдруг обнаружилось, «что у отрезка имеется вкладная крышка, по вынутии которой оказалось: что отрезок выдолблен», а в нем находятся медные доски с гравированными сторонами кредитных билетов, материалы и инструменты гравера[266]. Тайник с деньгами, красками и образцами печатей мог быть и в полке для икон[267]. А иконописец-фальшивомонетчик Долгов хранил фальшивки «в окрестностях Саратова, за Лысой горой, в лесу, близь дороги к кумысному заведению, зарыв их в землю возле одного дерева». Полицейские, обнаружившие тайник, изъяли из него «несколько объемистых пачек фальшивых кредитных билетов, которых оказалось 316 — 25-ти рублевых и 920 — 3-х рублевых, всего на сумму 10697 рублей»[268], под другим деревом были найдены и вырыты два гравировальных камня, завязанные и зашитые