Граф Карбури – шевалье. Приключения авантюриста - Татьяна Юрьевна Сергеева Страница 21

Бецкой величественно повернулся и ушёл. Фальконет опустился на ступеньку и заплакал. Швейцар, решительно подняв его за локоть, повлёк ваятеля к дверям и несчастному Фальконету ничего не оставалось, как подчиниться. В этот момент ему казалось, что он единственный живой человек на Земном шаре.

Потом опять пришла зима, близились Святки, а на Святках всегда очень весело было в доме Петра Иваныча Мелиссино — путая и смешивая праздники, домочадцы отмечали его именины. В эти дни он всегда старался приезжать из армии домой. С приездом хозяина комнаты оглашались его зычным басом, слуги начинали сновать по всем лестницам и залам, устраивался сразу открытый стол, человек этак на пятьдесят, и двор тут же заполнялся многочисленными каретами, запряжёнными цугом шестёрками и четвёрками.

В такие дни Ласкари неизменно появлялся в доме Мелиссино. Шевалье на обеды не тратился: он прекрасно знал, кто из петербургских вельмож держит открытый стол, у кого повар — француз, а у кого — немец, где и какие готовят нынче обеды, у кого будут икра и расстегаи с рыбой, у кого на столе нынче баранья нога с горошком… Ему полагался также и казённый обед во дворце, он мог пообедать от души и в Шляхетном корпусе, где служил нынче полицмейстером. Ласкари давно забыл о прошлых голодных днях, в тех домах, где случалось ему обедать, он не ждал положенных бесконечных перемен блюд за столом и не любил передать, но в доме у Мелиссино у него был свой значительный интерес. Его появление здесь никого не удивляло: хозяин дома к нему благоволил, а ежегодное повышение в чине — нынче был шевалье уже подполковником, позволяло ему даже приятельствовать с ним.

Нынешних Святок он ждал с особенным нетерпением. Генерала Мелиссино давно не было в Петербурге, скорые именины Петра Иваныча подавали повод для встречи, а встреча была необходима: Ласкари решил свататься.

Его интерес к Дарье Дмитриевне поначалу был вызван только слухами об её богатстве. Эта вздорная, насмешливая девчонка по началу совсем не волновала шевалье. В Петербурге давно устоялось мнение об его безбожном распутстве. И чем больший пост он занимал, чем в более высокие слои общества входил, тем громче разносились слухи о его похождениях, что скорее привлекало к нему дам, чем отторгало… Потом к банальным сплетням присоединились какие-то тёмные слухи: дамы, широко распахнув полные ужаса глаза, пересказывали друг другу страшные истории об отравленных им несчастных жёнах — говорят, даже троих, убиенных ради наследства в совершенно короткий срок, в каких-то два года с лишком…

Но постепенно, сопротивление этой взбалмошной девицы, стало его раздражать. Он перестал думать об её деньгах, тем паче, что ими распоряжался до её замужества сам Пётр Иваныч. Её полупрезрительный тон и абсолютное отсутствие интереса к нему задевали его за живое. Он решил, во что бы то ни стало сломить её упрямство, и стал действовать единственным известным ему средством — настырностью, назойливостью и упрямством. Дарье Дмитриевне это было совершенно безразлично. Она по-прежнему холодно здоровалась с ним, и старалась тут же улизнуть, как только он появлялся под каким-нибудь предлогом в их доме. Всё кончилось для Ласкари плачевно — он страстно влюбился. И, узнав о приезде Мелиссино, уговорил Фальконета быть по-русски сватом, отправился вместе с ним в дом Петра Иваныча, едва только зимнее утро осветило дорогу.

Эти Святки для домочадцев Мелиссино были несколько омрачены отсутствием хозяйки дома: едва только Пётр Иваныч прибыл домой из армии после долгого отсутствия, пришло известие о тяжёлой болезни её матушки. Старушке было слишком много лет, надежды на выздоровление было мало, и жена Петра Иваныча тотчас же собралась в дальнюю дорогу, прихватив с собой подросшего за эти годы кузена Дарьи Дмитриевны Андрюшу.

Но день именин хозяина дома — дело святое. Весь вчерашний день в доме был Денис Иваныч Фон-Визин, и по случаю позднего часа остался ночевать — всё репетировали с Дарьей Дмитриевной представление, что должны были нынче дать гостям. И не простое представление, а давно дописанную пиесу Дениса Иваныча «Бригадир». Об ней много толковали нынче в столице. Фон-Визин читал её даже самой императрице, которая, говорят, много смеялась, слушая его. Ну, а после того он только и делал, что по разным домам и собраниям чтением этим занимался. И вот сегодня по просьбе самого полковника они должны были с Дарьей Дмитриевной пиесу эту разыграть по ролям. Андрей помогал советами по организационной части. Кроме того подарил он Петру Иванычу особые часы с репетициями: часы были каминные, тонкой работы, очень долго Андрей с ними возился. Но секрет был не только в звонком хрустальном бое и безукоризненной точности, а в том, что собачка, которая мирно спала на крышке этих часов, вместе со звоном вдруг поднимала голову и начинала лаять. Пётр Иваныч часы эти чуть из рук не выпустил, когда пёсик вдруг загавкал. Все очень долго смеялись! А ещё Андрей под руководством самого хозяина дома готовил фейерверк, ведь лучшего фейерверкера, чем полковник Мелиссино, в Петербурге сыскать было невозможно.

Пётр Иваныч встретил Фальконета и шевалье прямо в вестибюле, радушно пригласил их в гостиную.

— Я слушаю Вас, господа… Видно дело у вас нешуточное, коли в такой ранний час пожаловали.

Фальконет долго мялся, подбирая русские слова, не зная, с какой стороны приступить к делу. Ласкари решительно махнул рукой.

— Да что там слова искать! По-русски это называется «свататься»… Нынче Святки, а я узнал, что на Святки к невестам засылают сватов … Я приехал к Вам свататься, Пётр Иваныч, а профессор Фальконет, значит, будет моим сватом, очень я его просил об этом одолжении …

Мелиссино зычно захохотал.

— Ах, вот оно что! Такого смешного сватовства я в жизни не видел! Ну, а если серьёзно, господа, то сначала надо бы настроение невесты разузнать… Петербург — город, конечно, большой, но невесты с женихами из хороших домов все на виду… Вы мне нравитесь, шевалье, знаю, что жених богатый. Бецкой Вас любит, Фальконет — обожает… При дворе служите — значит, человек верный… Но наша невеста тоже не из рядовых будет. Вы её достоинства